Напряжение (СИ). Страница 40

Конец кровавой вакханалии положили сепаратисты из-за Реки. Трижды краснознаменная ракетная бригада, что издавна располагалась на северо-восточной окраине Города, находящейся сейчас под китайским протекторатом, запустила во аэропорту, где разгружались иностранные отпускники и боевая техника с замазанными знаками, переделанную зенитную ракету С-300, которая случайно отправила на встречу с Небесным отцом две сотни отпускников, повредила, без возможности восстановления, два военно-транспортных «Гелекси» неизвестной государственной принадлежности.

Дерзкие сепаратисты потребовали в течении суток прекращения огня и обеспечения возможности эвакуации жителей Города на правый берег. В противном случае обещали нанести удары, находящимися на вооружении бригады старыми ракетами средней дальности «Пионер» удары по центрам принятия решений. Среди таких центров мелькали названия Стамбул, Исламабад, Лондон. Пока Европейский союз заваливал Китай нотами протеста и рассуждал, остались ли в трижды краснознаменной ракетной бригаде спец боеприпасы, кто-то успел нагадить напоследок, взорвав два пролета моста через Реку. Через сутки Евросоюз получил ответ от китайского МИДа, что правый берег Реки формально продолжает считаться территорией Союзного государства, где КНР только осуществляет наблюдение, поэтому все дипломатические демарши следует направлять в Москву. Боевые действия в Городе затихли и началась эвакуация через реку судами местного пароходства.

Иванов Александр, школьник, страдающий раздвоением личности.

Я стоял на крутом берегу я глядел вниз, где от дебаркадера, отваливал маленький катер, влекущий за собой старую баржу, заполненную людьми. Третий день шла эвакуация мирного населения через реку. В первую очередь переправляли раненых и больных, детей, женщин и прочих, нуждающихся в защите, граждан. Я числился бойцом третьей роты ополчения, поэтому я стоял на крутом берегу, нашей последней линии обороны, и смотрел на баржу, на котором переправлялись через Реку моя семья — раненый отец и мама. Судя по количеству людей, заполнявших гигантский временный лагерь на берегу, эвакуация будет идти еще не менее недели, а затем, к баржам, поротно, спустимся мы, ополченцы. Не знаю, что меня ждет на той стороне, под китайским протекторатом, но хуже, чем здесь, в сданном врагу Городе, точно не будет. Катер уже преодолел середину реки, когда резко ударил выстрел танковой пушки и неповоротливая, ржавая баржа расцвела в вспышке взрыва, разламываясь ровно посередине. На катере взревела сирена, он обрубил конец и застопорил ход, в воду полетели несколько оранжевых спасательных кругов, но слишком мало человеческих голов оставалось на поверхности воды, где только что неторопливо плыла огромная пузатая баржа…

Месяц спустя.

— Саша? Саша Иванов?

Я оглянулся. За моей спиной стоял смутно знакомый пацан, такой худой, грязный и оборванный, как и я, копающийся в куче мусора на задворках Левобережного рынка. Кажется, этого парня из моей прошлой жизни звали Глеб Хвостов. А его папа был начальником районной финансовой гвардии, а Глебка, соответственно, был крутым мажором, который в мою сторону даже не смотрел. А потом уважаемого папашу Глеба убили, и Глеб сам стал никому не интересен. И моих родителей тоже убили. Якобы, у наводчика танка неизвестной государственной принадлежности, совершенно случайно сорвалась нога с педали и фугасный снаряд, совершенно случайно, взорвался аккурат в борту старой баржи, разорвав ее пополам и утопив множество людей, в том числе моих папу и маму. После этого я тоже стал никому не нужен. Во всяком случае, на тот берег уходить я не стал, я живу сейчас в городе, который стал называться не Город, а какой-то там…абад. Местные сами не знают точного названия.

— Ты ошибся пацан. — я сплюнул тягучей слюной под ноги опешившего Глеба Хвостова: — Меня зовут Карымта.

Дед, который сидит в моей голове, сказал, что это хорошее имя. Во многих тюркских языках это слово означает «Месть». Сначала мне это слово казалось дурацким, а теперь понравилось.