Тень Империи: Забытая Академия (СИ). Страница 47

Директор молчал, обдумывая слова профессора. Он прекрасно понимал, что Ольга Сергеевна права. Но одно дело — понимать, и совсем другое — взять на себя такую ответственность. Вздохнув, он произнёс:

— Нет. Увы, у меня не будет на это времени. Несомненно, мне ещё не раз придётся встретиться с Максимом, но чтобы заниматься дополнительным обучением — нет.

Профессор еле заметно улыбнулась. Подняла голову и посмотрела Льву Николаевичу прямо в глаза:

— Тогда, может быть, Мавритания? Именно она увидела в нём потенциал перед началом практики.

Лев Николаевич покачал головой, не соглашаясь с идеей. Затем ему на ум пришла очень дельная мысль:

— Учитывая, что среди второго уровня нежити у нас есть сильные, предлагаю пообщаться с Островской. Несмотря на то что её род пытается занять место семьи Бурдина, думаю, им обоим будет это на пользу.

— Островские не простят ей помощь врагу, — не согласилась Ольга. — Это как предать свой род.

— Род у них и так специфический. Так что…

Лев Николаевич не успел договорить. Отправляя в планшет Островской короткое сообщение: «Ты — куратор Бурдина. Его безопасность и обучение отныне твой хлеб», он мельком глянул на открывшуюся дверь.

В дверном проёме застыл Борис Викторович Черный — академик, профессор, оккультист и таролог.

Борис Викторович, с неизменной полуулыбкой на лице, окинул взглядом присутствующих. Его проницательный взгляд, казалось, видел каждого насквозь, читая мысли и скрытые мотивы.

— Прошу прощения, что прерываю столь важную беседу, — произнес он бархатным голосом, — но у меня есть срочная информация, которая может вас заинтересовать. Касается, как ни странно, нашего юного дарования.

Лев Николаевич нахмурился. Появление Черного никогда не предвещало ничего хорошего. Слишком уж он был проницателен, слишком много знал и слишком часто оказывался в нужном месте в нужное время.

— Говори, Борис Викторович, — сухо произнес директор, не отрывая взгляда от экрана планшета, где уже отображался статус сообщения, отправленного Островской.

— Дело в том, что во время практики Максима произошел небольшой инцидент, который ускользнул от внимания наблюдателей, — Черный сделал небольшую паузу, наслаждаясь произведенным эффектом. — Наш способный юноша, оказывается, не Забытый.

Воцарившаяся тишина, казалось, давила на мозг директора.

Ольга Сергеевна, поднеся руку ко рту, понимала, что сейчас скажет Борис. Его слова поставят жирный крест на судьбе Бурдина.

Итак, мои дорогие читатели! Я вынужден сообщить, что далее — начинается платная часть моего произведения. Понятное дело, что покупать или нет — дело каждого. Однако, смею вас заверить, что цикл выйдет довольно таки большим. Если, кто-то из вас испытывает трудности при оплате — прошу в личку. Дам промокод.

Для всех остальных — надеюсь, вы останетесь дальше, и пройдёте этот сложный путь вместе со мной и нашим главным героем. Всех благ, уважаемые!

Глава 22

Лев Николаевич, отложив планшет, медленно поднял взгляд на Черного. Тишина в кабинете стала почти осязаемой:

— Что ты имеешь в виду, Борис Викторович? — голос директора был ровным, но Ольга Сергеевна заметила, как напряглись его плечи.

— Все очень просто, Лев Николаевич. Максим Бурдин не просто Забытый, как мы предполагали. Его сила… избирательна. У меня есть все основания полагать, что он — Отрешённый, — Черный выдержал паузу, наблюдая за реакцией директора. — И, судя по тому, что сказали карты, так оно и есть.

Ольга Сергеевна почувствовала, как по спине пробежал холодок. Если слова Черного — правда, это меняло все. Способности Бурдина могли быть лишь верхушкой айсберга. Его неожиданный взлёт объясняется этим простым словом: Отрешённый.

А также, это ставит на нём жирный крест. Если это подтвердится, Бурдина закроют. Начнут ставить опыты, а затем…

Толстой откинулся на спинку кресла. Его взгляд устремился в потолок. В кабинете повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь мерным тиканьем часов, словно отсчитывающих последние мгновения надежды для Максима Бурдина.

Он прекрасно понимал, что означают слова Черного. Отрешённый — это не просто классификация, это приговор. Директор опустил взгляд на Черного, в его глазах можно было прочитать неверие:

— Ты уверен, Борис Викторович? Карты не могут быть безошибочным доказательством. Нужны конкретные факты, свидетельства.

Черный покачал головой:

— Увы, Лев Николаевич, других у нас нет. Но карты говорят правду, я уверен в этом. И я уже наслышан, что было на занятии «Класса». Его способности, а точнее, проявление магии, намного мощнее, чем у любого Забытого, которого мы когда-либо видели. И как он сам контролирует эту энергию? Это не похоже на обычного Забытого, он будто… слился с потоком.

Ольга Сергеевна не выдержала:

— Но что это значит для Бурдина? Если вы правы, его просто уничтожат? Лев Николаевич, мы не можем этого допустить. Он еще ничего не сделал плохого!

Лев Николаевич снова посмотрел на потолок. В его глазах читалась усталость и обреченность:

— К сожалению, Ольга Сергеевна, наши личные чувства здесь не имеют значения. Если он действительно Отрешённый, вышестоящие инстанции не оставят его в покое. Он станет ценным активом, инструментом, а затем… расходным материалом.

Тишина вновь сгустилась. Ольга Сергеевна сжала кулаки под столом, чувствуя, как беспомощность разъедает ее изнутри. Она видела Максима всего один раз, но в его глазах была искра, что-то настоящее, живое. И теперь эту искру собирались погасить. Нарушив гнетущее молчание, она сказала:

— Мы должны что-то придумать. Надо найти способ доказать, что Черный ошибается, что Бурдин — обычный Забытый.

Лев Николаевич медленно перевел взгляд на Ольгу Сергеевну. В его глазах плескалась не только усталость, но и какая-то безнадежность. Он понимал, что шансов практически нет. Если Черный заявил об этом, значит, он уже предпринял шаги, запустил механизм, который практически невозможно остановить.

— Почему ты так зацепилась за этого юношу? Неужели из-за магии, которую он контролирует?

Ответа не последовало. Тогда директор продолжил:

— Пойми, Ольга. Если предположение Бориса Викторовича верно, то мы столкнёмся с бомбой замедленного действия. Как только Бурдин почувствует силу, откинет эмоции, он истребит большую часть своих же одногруппников. Отрешённые — непредсказуемы. Они опасны. И как бы он тебе и мне ни симпатизировал, мы не можем позволить себе удерживать такую угрозу в своей Академии.

Ольга Сергеевна вскинула голову, словно от пощечины.

В словах директора звучал упрек, смешанный с усталым пониманием. Она и сама не могла толком объяснить, что именно заставило ее так яростно вступиться за Бурдина. Может быть, отчаяние в его глазах, когда он не понимал, что с ним происходит?

Или же, напротив, та невероятная сила, которую он сумел обуздать, не причинив никому вреда? В любом случае, она чувствовала, что не может просто так отступить.

— Я не верю, что он опасен. Он всего лишь ребенок, напуганный и потерянный. Мы должны попытаться ему помочь, а не ставить на нем крест.

Лев Николаевич вздохнул, запуская пальцы в свои седые волосы:

— Ты видишь в нем потенциал, я понимаю. И я бы хотел, чтобы ты была права, Ольга. Но цена ошибки слишком высока. Если он Отрешённый, и мы упустим момент, это может стоить нам всего.

Он замолчал, словно не решаясь произнести самое страшное. Ольга Сергеевна понимала, что он имеет в виду: репутацию Академии, безопасность учеников, их собственные жизни.

Все это висело на волоске, завися от того, кем на самом деле является Максим Бурдин. Вновь обрушившуюся тишину нарушил «таролог». Борис откашлялся, привлекая к себе внимание. Затем завёл руки за спину и, покачиваясь на пятках, заявил:

— Можно устроить ему стресс-тест. Помните, как открыли Отрешённого при прошлом правителе региона?