Тень Империи: Забытая Академия (СИ). Страница 44

Получается, я выдернул кровушку из нежити первого ранга, обескровил тело и начал играть этой жижей?

С одной стороны, это выглядело прикольно — владеть чем-то таким… мощным. И одновременно это меня пугало. Не с точки зрения, что я боялся выдернуть жизнь из нежити… хм, комично звучит. А то, что можно сделать не только с «Поповым», но и с любым другим живым существом.

Я молчал, пытаясь подобрать слова, но в голове была лишь каша из страха, непонимания и внезапно обретенной силы. Ольга Сергеевна не отставала, ее взгляд буравил меня насквозь, требуя ответа. Студенты тоже не сводили глаз, ожидая объяснений. Но я не мог ничего сказать. Я сам не понимал, что произошло.

Внезапно Виталик застонал и попытался сесть. Ольга Сергеевна помогла ему, поддерживая за плечи. Он огляделся, словно не понимая, где находится, и его взгляд упал на меня. В его глазах больше не было ужаса, лишь смутное воспоминание о чем-то кошмарном:

— Что… что случилось?

Его голос был хриплым, а сам кровосос — ослабленным. Ольга Сергеевна отмахнулась от его вопроса:

— Неважно. Главное, ты жив.

Она повернулась ко мне, ее лицо выражало смесь гнева и восхищения:

— Ты понятия не имеешь, что натворил. Ты едва не забрал его жизнь! И ты же вернул его обратно. Как?

Профессор снова повторила свой вопрос, на этот раз более настойчиво.

Я все еще был в шоке, но слова Ольги Сергеевны заставили меня немного прийти в себя:

— Я… я не знаю. Я просто почувствовал, что это нужно сделать. Инстинктивно.

Это была правда, хоть и звучала абсурдно. Я не знал, почему, но что-то внутри меня подсказывало, как действовать. Мысль об этом заставила меня содрогнуться. Что это было? И что теперь будет?

Полчаса потребовалось профессору, чтобы успокоить студентов. Каждый просто мечтал выразить своё мнение относительно увиденного. И самое малоприятное из услышанного было: «Отрешённый». Двое из толпы решили, что я именно эта генномодифицированная тварь. Типа, это было единственное объяснение моим способностям.

Но Ольга успокоила остальных, объяснив всё просто: я — сильный маг. Четыре стихии — это не в тапки ссать. А предрасположение к нежити второго уровня ставит меня выше первого.

Так как Виталик был слишком слабым кровососом за три дня обучения, а уже даже четыре, я просто не смог контролировать открывшуюся силу, в связи с тем, что первоначально пытался покорить голод.

В общем, профессор топила за то, что у меня вышло случайно. И такие случайности редки. Главное, что все живы. И её слова что-то задели внутри меня.

Нет, не гордость, а самоуверенность. В каком это смысле это вышло случайно, и я так не смогу сделать?

Пытаясь убедить самого себя, что профессор просто врёт, я потянулся к колбе, которая была на столе у Попова, и откупорил её. В тот же миг наступила гробовая тишина.

Хех. Гробовая тишина в классе, где обращаются в нежить.

В общем, выливая кровь на стол, я сосредоточился на ней. Затем, напрягаясь так, что начало сводить шею, представил, как кровь подчиняется мне. И у меня получилось!

Сначала лужица дёрнулась. Ольга Сергеевна подошла к столу и, не понимая, что я делаю, просипела:

— На сегодня достаточно.

О нет, мадам. Недостаточно!

Кровь задрожала сильнее, и я почувствовал, как что-то внутри меня откликается на это движение. Как будто в венах вместо крови плескалась та же самая жидкость, только моя, послушная моей воле.

Лужица на столе начала собираться в тонкую струйку, затем в змеистый жгутик, который пополз по столешнице, извиваясь и меняя форму.

В классе повисла мертвая тишина. Студенты, до этого перешептывавшиеся и спорившие, замерли, глядя на происходящее с нескрываемым изумлением. Виталик, казалось, забыл, как дышать. Ольга Сергеевна стояла рядом, не двигаясь, с лицом, на котором читались одновременно и испуг, и восхищение.

Кровь продолжала двигаться, подчиняясь моей воле. Я почувствовал, как пот стекает по вискам, как напрягаются мышцы шеи, но не ослаблял концентрацию. Жгутик крови начал расти, утолщаться, превращаясь в подобие маленького змея, который извивался и покачивал головой, словно пытаясь что-то разглядеть.

Затем, словно очнувшись, кровяной змей резко метнулся вперед и, пролетев над столом, обвился вокруг карандаша, лежавшего на соседнем столе.

Он сдавил его так сильно, что дерево треснуло, и карандаш разлетелся на щепки. Затем я начал баловаться.

Я завороженно следил за этим причудливым танцем этой змеи, но недолго. Вскоре силы стали покидать меня, и сформировавшаяся фигура превратилась обратно в «нить».

Кровяная нить бессильно упала на стол, расплываясь в алое пятно. Я обессиленно опустился на стул, чувствуя, как всё тело пронзает дрожь. В голове шумело, в глазах темнело. Я выложился полностью, выжал из себя всё до капли.

— Невероятно, — прошептала Ольга Сергеевна, подходя ближе. — Ты сделал это сознательно. Ты контролировал кровь. Это не просто редкий случай, это… это гениально! Так быстро, на первом курсе… черт возьми!

Она оглядела студентов, лица которых всё еще выражали шок и неверие. Виталик, казалось, заикался, пытаясь что-то сказать.

— Что ж, господа, — объявила профессор, стараясь вернуть себе обычный строгий тон. — Думаю, этот… небольшой эксперимент наглядно продемонстрировал нам, что такое истинный потенциал. Думаю, у нас появился новый лидер. Поздравляю вас, Максим Евгеньевич!

Но занятие на этом не закончилось. Студенты, желающие получить похвалу, начали поочередно пытаться что-либо проделать с кровью. Причем потенциальный второй уровень был у половины из присутствующих.

А те, кто уже осознал получение первого дара и то, что с магией стихий придётся распрощаться, лениво наблюдали за остальными.

Помогая Виталику в «осознании» силы, я наглядно показывал ему, как каплю превратить в нечто острое. Затем, как привязать своё зрение к этой хрени и как ею управлять.

У Попова не получалось. Получалось только у меня. И под стать тому, как моя новая нить приобрела форму насекомого с крыльями, в аудиторию вошла Островская.

Её появление я почувствовал пятой точкой. Волосы на заднице вздыбились, а по шее прошлись мурашки. Не знаю почему, но я на внутренних инстинктах чувствовал её. Скорее всего, как очевидного противника, с которым в будущем придётся схлестнуться.

Она облокотилась о стену, наблюдая за мной. Я видел её краем глаза. Пришлось прекратить демонстрацию навыка, оставляя Попова наедине со своими тщетными попытками.

— Впечатляет. А я-то думала, ты только колкие комментарии писать можешь.

Зазвучавший голос Островской заставил меня обернуться. Сощурившись, я спросил, вполне нагло:

— Что тебе нужно, Островская?

— Всего лишь извиниться, — Ориана сделала шаг вперед, вытягивая руку. — И предложить перемирие. Мы зря тратим энергию на вражду. Нам ведь есть что делить.

Я скептически вскинул бровь, рассматривая протянутую руку.

Перемирие? От Островской? Это звучало подозрительно, как минимум. Слишком резко она сменила гнев на милость. Что-то тут было не так. Но оттягивать момент не хотелось. Наигранно улыбнувшись, я пожал её руку:

— Принято. Но я оставляю за собой право сомневаться в твоей искренности, — произнес я, не отпуская ее руки.

Рукопожатие вышло крепким, почти агрессивным. В глазах Островской мелькнул вызов, но она быстро его спрятала за вежливой улыбкой:

— Время покажет, кто из нас лукавит, — ответила она, наконец вырвав свою ладонь из моей хватки.

Я отвернулся от Островской, делая вид, что возвращаюсь к Виталику, но периферийным зрением продолжал следить за каждым ее движением. Не доверял ей ни на йоту. Слишком уж гладко всё складывалось. Обычно после таких перемирий в спину прилетает что-то особенно мерзкое.

— Ладно, Попов, давай еще раз, — сказал я, стараясь, чтобы голос звучал как можно более непринужденно. — Смотри, концентрация, визуализация… представь, что капля — это продолжение твоей воли.