Тень Империи: Забытая Академия (СИ). Страница 25

— Здаров, — хмуро кивнул кровосос. — Ты в следующий раз не опаздывай. Этот старый хрен слишком пунктуальный.

— Да я заметил, — кивнул в ответ. — А чего он так пренебрежительно о нежити говорит? У нас же, если я ничего не путаю, куча кровососов силой похлеще многих.

Виталик улыбнулся и отвернулся от меня, говоря дальше полушёпотом:

— Он серьёзный маг огня. Старый и нудный. Класса нет, как и у многих преподавателей. А его дочь стала нежитью, таким же вторым классом, как и я, лишённая стихии и владеющая только голодом и магией крови. Всё. Это типа позор всему роду, где все поголовно не получали физическо-магического класса.

Информация была полезной. То есть мои догадки были верны, я мог и не стать какой-то тварью. А значит, можно будет в будущем поискать, как этого избежать. Уж что-что, а я не представлял себя оборотнем или кровососом.

Менять морду человеческую на волчью, явно больно. Я помню того голозадого студента, которого поймал на «собачьих» инстинктах. Ах да, Панина.

Да и сосать кровь, или что-то другое, не в моих планах. Про вампиров я ничего не знаю и особо знать не хочу.

— Каждый Забытый, — тем временем говорил «хрен», — обязан пройти испытание в первом квартале. Теоретическое…

Дальше он говорил очень нудные вещи. Меня, если честно, начало клонить в сон. И чтобы избежать нового конфликта, я повернулся к откровенно скучающей Свете:

— А вы с сестрой с детства такие?

Ответом был короткий кивок. Затем профессор начал что-то говорить про годовую аттестацию. Света, пользуясь случаем, задала свой вопрос. Поинтересовалась, почему я ничего не знаю про свой класс. Ведь маги, рожденные в нормальной семье, все и вся… короче, она тупо не знала, что я из обычного, человеческого мира.

Пытаясь не врать, я коротко пояснил, что ничего про магию не знал. Родители уберегли меня от этого по причине того, что я бастард какого-то там рода. Тут соврал. Да. Но история пришлась Свете по вкусу.

И тогда настала моя очередь. Наконец я попросил, чтобы Маркова объяснила мне популярным языком, кто же мы такие.

Забытые — это особая раса в человеческом мире. Люди, владеющие силой, которая недоступна остальным. То есть — магией. Почему таких, как мы, не называют простым и популярным словом? А всё потому, что наша сила имеет две основы: физическую и магическую.

Мы либо маги, либо твари. А всё это закинуто под общую гребенку — Забытые.

— … такое причудливое слово, — заканчивала Света. — Используется уже больше десяти веков. Раньше таких существ, как мы, считали богами. И когда началась перепись историй, перестроение мира и культур, нас забыли. Перед этим — истребляли.

— Это как все сказки про мифических существ? — догадался я. — Египетские боги и все в том же духе?

— Верно, — улыбнулась она. — А вот с Отрешёнными всё куда хуже.

Дорогие друзья. А теперь, вопрос: какой серьезный навык можно придумать, соединив воздух и воду?

За самый оригинальный комментарий + в карму и один балл к промо на книгу.

Глава 12

Отрешёнными были сверхсущества этого мира. Искусственно выращенные маги, гены которых были улучшены благодаря каким-то артефактам. Появление Отрешённого в семье ставило на всём роду жирный крест.

Родители, познавшие радость появления на свет дитя, в одночасье превращались в изгоев, обречённых на пожизненное презрение. Никто не знал, что именно делало их такими — то ли неконтролируемая сила, то ли отсутствие эмоций, то ли пугающая отстранённость от всего мирского.

Отрешённые редко доживали до сорока лет. Магический перегруз, нестабильность генетической конструкции, неприятие социума — причин хватало.

Среди обывателей ходили слухи, что Отрешённые являлись ключом к невероятной мощи, оружием, способным разрушить целые империи. Но их боялись больше, чем хотели использовать.

Страх порождал ненависть, а ненависть — жестокость. Известны случаи, когда младенцев, едва родившихся, топили в реках или бросали в лесах на растерзание диким зверям. Это было варварство, но общество закрывало на это глаза. Отрешённый — значит проклятый.

Немногие выжившие Отрешённые, как правило, скрывались. Они жили отшельниками, подальше от любопытных глаз.

Слушая всё это, я с каким-то обожанием смотрел на Свету. А Маркова, в свою очередь, заканчивала рассказ:

— Их способности поражали воображение. Они могли управлять стихиями…

Мы привлекли внимание профессора. Как оказалось, он стоял за нашей спиной и внимательно слушал. Перебивая кряхтением Маркову, он сам продолжил:

— Они были способны исцелять болезни, видеть будущее. Но за эту силу приходилось платить страшную цену. Чувства притуплялись, эмоции угасали, а связь с реальностью становилась всё тоньше и тоньше. Отрешённые жили в своём мире, в мире формул и расчётов, где не было места для любви, дружбы или ненависти.

Повернувшись к старику, я задумался об этом типе Забытых. Попахивало какой-то фантастикой из мира будущего, где в книгах пытались воссоздать совершенного человека.

Профессор окинул нас взглядом, словно оценивая нашу восприимчивость к подобным историям. В его глазах читалась усталость, но искорка интереса всё ещё мерцала. Он явно знал об Отрешённых больше, чем рассказывал, и это подстегивало моё любопытство:

— Они намеренно отказывались от человечности ради силы? Или так было заложено в их генах?

Профессор покачал головой:

— Не совсем. Это был скорее побочный эффект. Их мозг работал на совершенно другом уровне, обрабатывал информацию с невероятной скоростью. Эмоции лишь мешали этому процессу, отвлекали. Поэтому они постепенно отмирали.

Маркова добавила:

— Говорят, некоторые Отрешённые даже пытались вернуть себе чувства. Но безуспешно. Это была дорога в один конец. Став Отрешённым, ты терял себя навсегда.

В аудитории повисла тишина. Каждый из нас погрузился в свои мысли. Я не мог представить себе жизнь без чувств, без возможности любить, ненавидеть, сострадать. Но в то же время сила, которую даровала «отрешенность», завораживала.

Меня, если честно, заинтересовала эта тема. Однако я прекрасно понимал, что я не был Отрешённым, о чём твердили в мой первый день.

Экспериментов, да и опытов, явно не было. Если верить рассказам, мой отец был вполне серьёзным магом, так что… зачем такому роду, о котором, якобы, слагают легенды, заниматься чем-то подобным?

Тем более что я прожил вполне осознанную и нормальную жизнь. Просто так сложилось, что у меня четыре элемента. Только вот толк какой?

Три дня — одни проблемы и тёрки. Но, как говорится, в игрульки я играл, книжки интересные читал, плюс-минус понимаю, что нужно развиваться. А раз у меня такой бонус, как много стихий, то нужно что-то придумать, чтобы защищать себя.

И ещё меня до сих пор смущал один момент в этой Академии — выживание.

Нет, безусловно, каких-то там проблем и разборок я не боялся, учитывая, что я относился ко всему этому вполне вменяемо и оценивал ситуацию с трезвой «стороны». Просто какой смысл?

Ну, вот что нас ждёт после выпуска? Армия какая-то магическая? Или ещё что-то?

— У вас всё в порядке, Бурдин?

Голос профессора отвлек меня от моих мыслей. Поднимая голову, я уставился в его отрешённые глаза и коротко кивнул.

— Тогда расскажите мне вот что, Бурдин…

Профессор отошёл от моего стола, мельком разглядывая студентов, мимо которых проходил:

— Как вы считаете, что нужно делать с Отрешёнными? С вашей точки зрения?

Вопрос, так сказать, немного застал меня врасплох:

— Если честно — не знаю. С одной стороны, это огромная сила. Если судить по…

Я замолк, понимая, что одно неправильное слово и это может вылиться в новые вопросы. Моим однокурсникам не стоит знать о моей прошлой жизни.

— Их нужно изучать, а не истреблять. Если учесть, что они ломают свои эмоции, пытаясь развиться, то нанять персонал психологической подготовки, чтобы уравновесить их эмоциональную составляющую для использования их сил.