Мост висельников (ЛП). Страница 24

Ее горло судорожно дернулось, когда пятки достигли края бассейна. На ней была только моя серая майка, подол которой спускался до бедер, едва касаясь татуировки черепа, заключенного в треугольник.

— Ну же, малышка, — мягко сказал я, опуская руки по бокам. — Ты действительно думаешь, что я брошу тебя сейчас?

— Я не знаю, — призналась она испуганным шепотом. — Иногда мне снится, что вы все ушли, что я просыпаюсь на холодных простынях и понимаю, что никогда больше вас не найду.

— Иди сюда, — прорычал я, но она покачала головой, отступив еще дальше назад, так что оказалась на носочках у края бассейна.

— Осознание того, что ты приставлял пистолет к своей голове снова и снова, и каждый из этих раз мог означать, что ты покинешь этот мир, причиняет мне чертовскую боль, Маверик, — огрызнулась она, в ее взгляде вспыхнул огонь, когда эта необузданность в ней проявилась, и я купался в ее сиянии.

— Я здесь. Я не ушел. Я не нужен смерти. — Ухмыльнулся я, но она оскалила зубы, потому что ей не понравилась шутка.

— Откуда мне знать, что ты не бросишь меня? — прошипела она. — Что ты однажды просто не возьмешь этот пистолет и не рискнешь?

— Я же сказал тебе, я твой. Я здесь. Я никуда не уйду, — поклялся я, но она снова покачала головой, как будто просто не могла в это поверить.

— Это кажется нереальным, — призналась она, и крупная слеза выкатилась из ее глаза и скатилась по щеке. — Ничего из этого не кажется реальным. Я проснусь, Рик, я просто знаю это. И тогда я снова окажусь с ним, с этим гребаным Шоном, и пойму, что никогда не была достаточно сильной, чтобы сбежать от него.

Ярость пронзила мою грудь при этих словах. — Чушь собачья, — прорычал я. — Ты сильнее всех нас, и ты докажешь это и ему, когда он будет лежать в грязи, а твой палец будет на спусковом крючке пистолета, который навсегда заберет его из этого мира. Ты поняла это?

Она выглядела потерянной, неуверенной, и я презирал это. То, что произошло в пещере, явно потрясло ее, страх потерять нас всех был слишком велик. И, черт возьми, я понял то. Я все еще не думал, что до конца осознал, насколько близок был к тому, чтобы навсегда попрощаться с двумя своими братьями, но мы все еще были здесь, и это было то, что имело значение.

— Это не реально, — снова выдохнула она, и я бросился к ней, не имея в голове другой мысли, кроме как доказать ей, что я такой же реальный, как земля под ее ногами.

Я налетел на нее, и она ахнула за секунду до того, как мы ударились о воду, погружаясь глубоко в бассейн. Я прижал ее к себе и поплыл, пока мы не достигли выложенного плиткой дна.

Я зацепился пальцами за фильтр на дне, чтобы удержать нас, и ее волосы взметнулись вокруг нас в вихре радужных цветов, а с губ полился поток пузырьков.

Глаза Роуг встретились с моими, пока она извивалась в моих объятиях, но моя рука крепко обхватила ее тело, и я не собирался ее отпускать.

Она выпустила пистолет, который теперь лежал на дне бассейна в нескольких футах от меня, и я не собирался его доставать.

Я крепко прижимал ее к себе, ожидая, когда она перестанет сопротивляться, и ее глаза встретились с моими. Теперь меньше пузырьков покидали ее губы, и только несколько из них сейчас свободно всплывали и ускользали к поверхности.

Я слышал, как у меня в ушах стучит пульс, и в этом был смысл всего происходящего: мы оба были настолько живые, настолько настоящие, играя в игру со смертью, что отрицать нашу реальность было невозможно.

Она обвила руками мою шею, и ее большой палец нащупал точку пульса, когда я выпустил последний воздух из своих легких, позволяя ему уплыть к поверхности. Спокойствие охватило наши тела, пока я удерживал нас, умиротворение отразилось на ее лице, успокаивая и мою боль от ее страхов. Я буду здесь, всегда. Не было лучшей причины оставаться в этом мире, чем она, и она должна это знать.

Биение моего сердца стало бешеным, и она слегка дернулась в моих объятиях, глядя на поверхность над собой, но мы как раз подходили к самому интересному.

Я продолжал держаться за фильтр, чтобы удержать нас на дне, двигаясь над ней, чтобы она не могла всплыть, и усилил хватку, переместив руку, чтобы обхватить ее сзади за шею и увидеть, как в ее глазах искрится неугасающая жажда жизни.

Когда мои легкие загорелись, а боль в теле напомнила мне, насколько, черт возьми, я жив, я отпустил фильтр и рванул к поверхности, а Роуг поплыла со мной, пока мы гнались за воздухом, потому что потребность жить была мощной, совершенной вещью.

Мы жадно глотали воздух, вынырнув на поверхность, и Роуг рассмеялась. Мой собственный смех вторил ей, пока адреналин плел паутину в моих венах. Я притянул ее ближе, мои губы впились в ее губы между лихорадочными вдохами, а тепло ее тела прижималось к моему.

— Это реально, — пообещал я ей и почувствовал вкус ее улыбки, когда она скользнула языком между моими губами.

Я целовал свою девушку, прогоняя все ее оставшиеся тревоги, и в конце концов мы подплыли к краю бассейна, вылезли и сели на его край, свесив ноги в воду.

— Спасибо, — сказала она, взяв мою руку, поднеся ее ко рту и запечатлев поцелуй на покрытых татуировками костяшках пальцев, отчего у меня защемило в груди.

— Когда взойдет солнце, мы будем смотреть на него вместе, — сказал я, кивая на небо, в котором разгоралось обещание рассвета.

— Это предложение? — спросила она, прикусив губу, и в ее больших голубых глазах заплясали озорные огоньки.

Я усмехнулся в ответ, вскочил на ноги и подтянул ее к себе. — Да, это гребаное обещание, красавица. Но у нас мало времени. — Я бегом направился в дом, насквозь промокший, оставляя за собой следы, которые заставили бы Фокси, когда он проснется, перейти в режим наседки, но мне было плевать. Я потащил Роуг за собой по коридору, толкнул дверь в гараж и помчался вниз, в темноту.

Я схватил ключи от своего мотоцикла и запрыгнул на него, в то время как Роуг перекинула ногу через сиденья, ее бедра прижались к моим, и она обняла меня за талию. Я снял с руля ее шлем, передал его ей и не дал отказаться от него, натянув его ей на голову, а затем надел и свой.

Затем я завел двигатель, босиком, в одних шортах, нажав на брелок, открывающий дверь гаража, — тот самый, который я стащил с ключей Фокси, и ему пришлось пойти и сделать себе новый.

Я вывез нас из гаража с ревом двигателя, сиденье вибрировало под нами, когда я направился к воротам и отсалютовал дежурившим там «Арлекинам», которые пропустили нас.

Затем мы понеслись по дороге, несясь на большой скорости, чтобы успеть встретить рассвет.

Было одно место, куда я хотел направиться, чтобы понаблюдать за ним, но, черт возьми, мне придется поторопиться, если мы хотим успеть до того, как солнце покажется над горизонтом.

Поток теплого воздуха помог нам немного обсохнуть, а запах океана напомнил мне о доме. Доме, которому я наконец-то снова принадлежал, в котором не было ненависти и горечи, отравляющих все вокруг.

Я не знал, когда это произошло, может быть, в какой-то момент в той пещере, когда я понял, что жизнь, возможно, не предоставит мне другого шанса наладить отношения с Роуг и парнями, которых я всю свою юность любил как родных. И хотя я не мог изменить то плохое, что произошло, или даже забыть о нем, может быть, я смогу отпустить его, простить, и наконец-то покончить с ним.

Пока меня обнимала моя девочка, а в голове проносились воспоминания о том, как я был подростком, занимался именно этим и чувствовал себя свободнее чертовой птицы, мне стало легко отпустить все это, примириться со своими сожалениями, со своей местью. Сегодня был первый день остальной части моей жизни, моей новой жизни. И когда я добрался до почерневшей «Игровой Площадки Грешников», и солнце выглянуло из-за горизонта за холмами на востоке под приветственные крики Роуг, которые заставили меня улыбаться как чертова идиота, я понял, что это будет день искупления. Мой новый старт.

***