Дарханы. Академия Четырех богов (СИ). Страница 68

Кьестен точно знал, куда бить, чтобы выбить из меня последние силы, чтобы моя гордость сгорела медленно, без шанса на возрождение. Стирка? Хорошо, что не готовка — это было бы ещё большей пыткой.

По пути я то и дело спотыкалась о корни, срывая злость на камнях, что попались под ноги. Чем ближе я подходила к реке, тем прохладнее становился воздух. Ледяные потоки спускались с горных вершин, и я уже заранее знала, что вода будет пробирать до костей.

Это не тот горячий источник в купели, в укромном углу на западном склоне горы. Впрочем, стоило ли удивляться, что наказание надо исполнять в самом неприятном и холодном месте Сеттеръянга? Воздух здесь был свеж, пропитан горной прохладой, но моё раздражение было горячим, будто огонь внутри боролся с этим ледяным покоем природы.

Дорога спускалась вниз, в лощину, скрытую среди древних скал, заросших мхом и кустарником. Здесь, ниже основных уровней монастыря, песок превращался в мелкий щебень, а шум воды заглушал крики птиц в вышине и приглушённый гул гор.

Когда я из-за скалы вышла на крутой берег, первое, что бросилось в глаза — это белые, гладкие валуны, за сотни лет отшлифованные горной рекой, лежавшие у самой кромки воды. Река была узкой, но быстрой, её поток звенел, разбиваясь о камни.

На прибрежных камнях уже сидела часть моей команды, кто-то только подходил, но, похоже, будут не все. Тьяра сосредоточенно терла ткань о камень, Равенс сидел на корточках, задумчиво чертя что-то у берега, а Ильхас лениво переворачивал мокрые вещи, плывущие в потоке, даже не утруждая себя настоящей работой.

— Ты насмешка богов, Кейсара, — протянул Ильхас, подняв голову. Его голос был лёгким, хоть и с опасными нотками, но в глазах плясал интерес. — Тебя не учили, что иногда нужно промолчать?

Я метнула в него тяжёлый взгляд, как следует засучив рукава.

— Иди, я никого не держу.

— Не сомневаюсь, — усмехнулся он, но остался на месте.

Я вздохнула и подошла ближе, подворачивая рукава и представляя прикосновение к ледяной воде. Под поверхностью покачивались водоросли, среди которых поблёскивали круглые камни, отполированные течением. По берегу местами прорастала трава, но ближе к воде всё было влажным и скользким.

Ветер снова пронёсся по долине, качнув ветки кустарника и подняв несколько сухих листьев. Я невольно взглянула вверх — на скалы, что возвышались над рекой, на тёмные хвойные, чьи корни, казалось, держались за камень из последних сил.

У берега лежали груды белья на стирку, как я поняла, замоченные в мыльном растворе и стояли корзины для чистого и отжатого. Тьяра молча выкрутила первое хлопковое полотенце и тряхнула так, что брызги разлетелись во все стороны, слепя на вечернем солнце, и осели на мою рубашку и лицо.

Она делала всё быстро и аккуратно, привычно погружая одежду в воду, а потом с силой выбивая грязь. Я поняла, что даже завидую ей. Завидую, что кто-то умеет ловко делать работу без споров, как будто согласился со своей ролью, когда я никак не могла принять свою.

Я села на гладкий камень у берега, погрузив руки в воду, и в тот же миг по коже пробежали мурашки. Лёд. К берегу подошли здоровяк Арден вместе с насупленно молчащей Эллиан, а после и Джан из разведчиков на пару с кареглазой Аишей, на лице которой читалось презрение.

— Ты разревёшься? — лениво бросил Равенс, взглянув на меня исподлобья. На рыжеватых волосах наглеца бликовало вечернее солнце.

— От холода? Нет, я не настолько хрупкая.

Я взяла первую грязную ткань и опустила в воду, но стоило мне потереть её между ладонями, как пальцы начали неметь.

— Не так, — раздражённо бросила Тьяра, забирая у меня полотно. — Смотри. Ты не трешь, ты бьёшь. Раз, два — и грязь выходит. Потом споласкиваешь и отжимаешь.

— Грязь выходит, говоришь, если бить? — усмехнулся Ильхас. — М-м. Если бы так легко можно было избавляться от грязного и тёмного в нас самих.

— Угу. Не зря тебе Лайна сегодня про тени, — хихикнул Равенс, толкая в бок Ильхаса и едва не спихивая его в воду. — Хочешь, чтобы тебя кто-нибудь как следует отлупил?

— Только если нежные девичьи руки, — протянул Ильхас, переводя взгляд на меня.

Как назло вспомнилось, как на первом занятии он встал со мной в пару, и мне пришлось и касаться его рук, и обнаженного по пояс тела — и теперь он словно нарочно напоминает об этом, провоцируя.

Я тряхнула головой, прогоняя наваждение. Знаю, что все маги могут воздействовать не только на телесные реакции, но и влиять на силу воли. Хоть, согласно заветам Лайны де Сатори, мы обязаны свято соблюдать заповеди Четырёх богов: никогда не нарушать чужие границы без крайней на то ситуации, не лгать, не подчинять своей воли того, кто не в силах противостоять и многое другое.

Интересно, вбивают ли это дарханам в головы каким-то чудесным образом? Вдруг после того, как Ильхас станет одним из них, он резко поуменеет?

— Может, проще притопить в этой речке? — буркнула я. — Смотри, тоже помогает. — Я даже не заметила, как сказала это, пытаясь отжать тяжелую ткань, пока не почувствовала взгляды всей команды, что собралась на берегу.

Что, слишком дерзко перечить капитану?

— Кажется, кому-то и впрямь стоит пойти на практику контроля собственного языка, — проговорил Ильхас с угрозой, но в его голосе прозвучало скорее коварство. Он потянулся и небрежно кинул отжатую рубашку в таз, демонстрируя свою силу и ловкость. — Думаю, Удав тут будет лучший: умеет укорачивать лишнее. Впрочем, нас ждёт это на посвящении.

Тьяра фыркнула себе под нос.

— Это ты пытаешься обвинить Кейсару в несдержанности? — вмешалась она, не отрываясь от работы. — Ты, который не может провести и несколько мгновений без колкостей?

Ого, кажется, Тьяра впервые встала на мою сторону. Если, конечно, это не ревность… Он явно ей нравился, только вот будто сам Ильхас этого и не замечал.

Но показалось, что ей моё упрямство перед де Торном даже понравилось. Может, я завоевала этим хоть долю уважения? Хотя едва ли: судя по её словам в пещере, для Тьяры быть частью ивварской армии — почётно, что стать одной из Соколов Сиркха едва ли не её мечта. Но всё же…

— Вот поэтому я здесь, среди вас, смертных, — подвёл итог Ильхас, выпрямляясь.

Джан, молча взявшийся за дело, усмехнулся.

— Значит, мы смертные, а ты кто? Божественное наказание за наши грехи?

— Я — глас Четверых, который развлекает вас, пока вы стираете бельё, — с достоинством заявил Ильхас.

— Хороший бы из тебя бог получился, — пробормотал кто-то из команды.

— Бог сарказма и случайных пакостей? — уточнила Аиша, усаживаясь на камень и вступая в разговор.

Её темные волосы контрастно смотрелись на фоне сидящего за ней Ильхаса, а крепкие руки быстро и ловко отжимали очередную тряпку. Легко было представить, как этими руками она так же ловко метает кинжалы и чертит символы на даори.

Она тоже явно не из тех, кто пойдет против Сиркха.

— А почему бы и нет? Боги любят веселье, иначе зачем они нас создали?

— Четверо богов сейчас на тебя смотрят, и мне кажется, ты им не очень нравишься, — заметила я, отжимая рубашку.

— А мне кажется, они меня обожают, — ухмыльнулся он. — Просто ты не видишь.

Какой же дурак! И всё же с усилием и ощутимым облегчением я выдохнула, когда поняла, что никто не собирается объявлять мне войну за это наказание. И будто бы даже наоборот… всем нравилось то, что происходит! Хотя это обременение крадёт у них свободное время, которое они могли посвятить отдыху.

Ох уж этот Кьестен! Интересно, кто-нибудь слышал, как я пожелала ему смерти? И есть ли тут те, кто тоже, как и Мэй, готовы устроить заговор по свержению власти императора и дарханов?

Я опасалась рассматривать сейчас всех собравшихся на этот счёт и вцепилась в ткань так, будто могла выжать из неё всю свою злость.

— Давай помогу, — предложил Арден, неожиданно зашедший босиком в воду.

Он схватил второй край длинной простыни, которую я неумело возила в воде, и удержал с одного края, пока я схватилась за второй. А потом ловко и быстро скрутил свою часть и начал выжимать так, что холодная вода потоком хлынула обратно в реку.