Увольняюсь, Ваша Светлость! (СИ). Страница 42

— Не подходи! — я уперлась спиной в стену. Кажется, не было еще встречи во сне, чтобы я не шептала или не выкрикивала эту фразу.

А еще я отметила то, что, видимо, не осознавала раньше. Слова поначалу давались ему с большим трудом. Будто он редко ими не пользовался.

— Я не могу или не хочу брать тебя силой, — продолжал монстр. — Но ты вся моя жизнь. Ты пробудила меня к жизни. И сейчас пытаешься от меня избавиться. Это больно. Почему?

Сейчас он перечеркивал всю концепцию моего пребывания в Бездне… Или нет? Кто-то из могущественных демонов сумел вызвать попаданку с подходящими для него характеристиками… Где здесь место пробуждению? Мы с Вышем первый круг отсеиваем, а он утверждает, что только родился. Из-за меня.

— Это не так. Меня доставил сюда призыв, который ты начал. И ритуал ты проводил вполне осмысленно. Понимал, что зачем следует. И жил здесь давно, потому что тебя вызвали кого-то там укрощать и от меня отвлекся исключительно по делу… Так что ты, как бы это сказать, сейчас приукрасил.

Он покачал головой, и я испугалась, что несколько картин все же пострадают.

— Это детали. Я указываю на саму суть предметов и явлений.

Ого, как загнул. Я бы открыла ему глаза — суть в том, что я не желаю иметь с ним ничего общего. Попробовала зайти с другой стороны.

— Ты, наверное, отдельная личность, в смысле, ипостась, одного из демонов. Стал слишком самостоятельным, отвязался во время нашего незавершенного ритуала… Я лишь предполагаю. Просто это логично. Тебе плохо и одиноко. Ты меня ищешь. А твой хозяин, наоборот, забыл.

Минотавр расхохотался. Как будто каменный дождь посыпался с горы. Мое сердце тоже много-много раз ухнуло вниз.

— У меня нет хозяина. Демоны, они смешные и жалкие. Я тот, кто наводил ужас, задолго до того, как эти твари осмелились выползти из расщелин. Я сильнее любого из них. Я… Прости, имени не назовусь до тех пор, пока не узнаю твоего.

Признаться, я растерялась. Не ожидала, находясь в самом сердце Ада, услышать подобное о привилегированных его обитателях. К тому же его грубое плоское лицо вдруг украсила мальчишеская улыбка… Он, что рассчитывал поймать меня таким примитивным образом?

— Нет, хитрость здесь не при чем, — пояснил минотавр. — Мое имя ты узнаешь и сможешь произнести, когда станешь моей женщиной.

В этом месте осторожность меня покинула, и я протестующе замотала головой.

— Я обязательно вернусь в родной мир. И я влюблена в другого. Мы найдем способ, как все исправить.

Вместо того чтобы броситься на меня, он стоял и смотрел. Как исполинских размеров дворняга, которую выгнали за порог.

— И как помочь тебе, — зачем-то добавила я.

Ко мне потянулась ладонь. Минотавр погладил по голове, едва касаясь волос. Мы стояли очень близко, разделенные лишь холстом. Это ловушка! Я дернулась, готовая сопротивляться и недоумевая, сработает ли во сне непробиваемая защита Конвея.

Но минотавр исчез. Разразилась другая напасть. Вокруг меня под покрывалами задрожали картины. Ближайшая, за которой и прятался демон (или не демон?), откинула драпировку. Я увидела тот же сюжет с девушкой, уходящей в море, что и в спальне герцога, но в живом варианте — волны гремели, а чайки орали.

Блондинка с картины обернулась ко мне:

— Он не твой. И никогда твоим не будет.

Вряд ли она имела в виду минотавра.

Картины, закутанные в ткань, как в саван, приближались, сбиваясь в полукруг и бормоча что-то угрожающее. А что если проснуться не получится?

— Джейн, очнись, Джейн! Иначе пойдут нехорошие слухи, мол, я замучил тебя за день. Никто не будет вдаваться в подробности, что ты провела в доме целых пять.

Глава 55

С трудом разлепила глаза и первым делом схватилась за завязки сорочки под горлом. На месте. Значит, Конвей вряд ли видел метку на груди. Зато он внимательно наблюдал за моей реакцией из-под опущенных ресниц. Невероятно густых.

— Все в порядке, милая?

Он взял мою ладонь и поднес кончики пальцев к губам. Я даже не попыталась выдернуть их. Пальцы немного дрожали.

Все последние ночи я спала без перчаток. На улицу надевала пару из скрюса, а в доме носила сшитые из лея, — и, о чудо, аллергию удалось блокировать. Шрам тоже вел себя сносно. Я обрабатывала свежий рубец, как всегда.

После каждого осмотра пыталась убедить себя, что он заживает, но до этого было еще далеко.

— Что-то случилось?… Лорд Сноу.

Последнее добавила, чтобы немного привести себя в чувство. Сначала минотавры,прячущиеся в холстах, потом — говорящие картины; после такого и нежности герцога будут восприниматься как данность.

Мэр поморщился, но губы убрал только через минуту. Как будто он тоже не хотел возвращаться к действительности.

— Аманита. Вас пытались опоить, леди Джейн... Погиб Люк, до смерти перепугалась Роза, а вы спите сном счастливого младенца, хотя уже полдень… Я сам вернулся под утро. Зашел к вам. Абсолютно спокойный сон. Все было хорошо. Не ложился, — как-то не до того, почитал донесения сопровождавших вас вчера лакеев — и уехал в управу. Потом Перес написал, что вы так и не поднялись.

— И вы снова здесь, — констатировала я.

Конвей переплел наши пальцы и страдальчески закрыл глаза.

— За кого вы меня принимаете, хотел бы я знать.

— За очень занятого челове… демона.

— Сейчас я застал вас мечущейся по кровати. Разбудить не получалось. Я все перепробовал, взывал к собственному щиту. Но и он меня не пропускал, — в голосе герцога послышалось волнение. — Я понял, что ошибся и что токсин, пусть и не сразу, но все же добрался до вас.

Вот почему он такой… не совсем привычный Конвей. Он испугался за меня. Ну, или за себя, видя, как игрушка уплывает из рук. Последняя злая мысль как будто принадлежала не мне.

— Аманита? Не слышала о подобном. Что произошло, пока я спала? Вы же все-таки добились успеха.

Он взял мои руки и прижал ладони к лицу. Очевидно, что напряжение покидало его чрезвычайно медленно. Он все не мог поверить, что я в порядке.

— Я целовал вас, Джейн. Бессовестно целовал спящую женщину. И только когда вы начали откликаться, я поверил, что вытяну вас обратно… Если продолжите смотреть с таким трепетом, то расценю это как приглашение.

— Ваша светлость, — возмутилась я. — Вы уж определитесь, я слабая женщина, которой только что угрожала нешуточная опасность, или жаждущая ласк соблазнительница. Не нужно отвлекать мое внимание на разные вопиющие детали. Я имею право быть в курсе, что вокруг меня происходит.

Губы, действительно, опухли. По телу расходилась приятная тяжесть. Главное, не концентрироваться на этом и не краснеть. Он же сам признал, что целовал ради блага, не более того.

Прямо как в сказке то ли про красавицу-лягушку, то ли про спящую в хрустальном гробу невесту. Возможно, в Бездне тоже рассказывали свои похожие истории…

Я постаралась сосредоточиться на словах Конвея. После нападения Люка основной версией стало спланированное покушение. Врагов у мэра среди демонических семейств достаточно, а дестабилизировать сильного демона через его женщину — это давний и хорошо себя зарекомендовавший обычай.

Но вот на следующий день озверела Роза, а Гортензия пожаловалась Пересу, что тоже с утра ходила сама не своя и мечтала перегрызть горло старшему садовнику, с которым у нее давние счеты. На обед, завершившийся для меня поцелуем в кладовке, Конвей пригласил надзирателя под видом одного из директоров.

Тот перенастроил защитное поле вокруг дома так, что оно реагировало не только на пересечение периметра без разрешения, но и на любой вход-выход. Вся эта информация записывалась в блокнот. Кроме того, надзиратель установил на всех этажах датчики, реагирующие на вспышки магии (не только боевой).

Все это привело к тому, что Френсис, которому Выш намекнул, что в доме орудует вредитель, решил патрулировать родное гнездо до самой ночи и в кухне наткнулся на Лилию. Она пыталась уничтожить банку ядовитой настойки из той самой Аманиты.