Увольняюсь, Ваша Светлость! (СИ). Страница 35

Гортензия насупилась и в то же время держалась дружелюбно. Я не собиралась оспаривать ее верховенство среди других девушек. Наоборот, думала о том, чтобы взять им еще помощницу — как только разберемся, как наладить безопасный быт с нашими бесами-висельниками.

— Все не так плохо, — не согласилась старшая горничная. — Мы справляемся. Почти, ну, всегда. С вашим появлением организуемся еще лучше. Вы такая бесстрашная. Не представляю, как бы я решилась вообще без магии… А насчет Люка, то Перес сказал, что его, мол, опоили. Кто-то постарался, чтобы мозги у парня съехали набекрень и он сильно обозлился на лорда. Ну, через это он и потерял берега.

Про себя я удивилась, что необщительный дворецкий вдруг пожелал поделиться с Гортензией, однако вопросов задавать не стала. Успеется.

После наводки Розы свой первый рабочий день я начала с ревизии постельного. Всю первую половину дня мы с девушками проверяли массивные шкафы из темного дерева в господских спальнях.

Комната Френсиса находилась на втором этаже на солнечной стороне. Я заметила ящик с игрушками, к которому мальчик скорее всего давно не подходил, потому что безвозвратно вырос из пищалок, тряпочных кукол и деревянных мечей.

Однако имелись и те, что соответствовали возрасту. Так, целую полку занимали арбалеты, а на стенах висели скрученные лассо.

Дольше всего я рассматривала два замка, выставленных на отдельных витринах и собранных из кусочков разноцветного стекла. Если это дело рук Френсиса, то ему не занимать терпения и вкуса.

Мы уже около часа сортировали постельное, хранившееся на нижних полках. К каждой из них был прикреплен листок с описью, что существенно облегчало работу. Девушки перебирали простыни и наволочки. Пододеяльников, как обычно, оказалось несколько лишних.

Проверяли состояние, свежесть, а также отсутствие пятен. Когда с постельного перешли на исподнее, я отвлеклась, посчитав, что Френсису бы не понравилось, если бы я стала в нем копаться.

Дурацкая мысль. Для этого ему пришлось бы воспринимать меня за ровню, а не за невидимку, как принято в лучших домах относиться к прислуге. Глаза продолжали блуждать по стенам.

Персиковые обои, на которых среди причудливых лиан резвились абрикосовые олени вперемешку с медными охотниками-копьеносцами, пожалуй, не раздражали. И тут, чуть правее кровати, я натолкнулась на изображение той, кого в этом доме не чаяла уже и увидеть.

Герцогиня Конвей, совсем молоденькая девушка, глядела на меня с портрета. Не могу сказать, что я сразу зацепилась за черты Френсиса — мальчик наследовал внешность обоих родителей — но кто бы еще это мог быть… Эта леди ничуть не уступала по красоте своему супругу.

Кокетство присутствовало. Но было в ней еще что-то… Рука художника, несомненно, дрожала от восхищения. Он писал черно-белыми красками, широкими мазками — словно одно лишнее движение, и его модель вспорхнет и улетит. Поменяет выражение лица и позу — так и еще быстрее.

— Красавица, правда? — поймала мой взгляд Гортензия. — Говорят, что во время дебютного сезона она затмила всех. Даже суккубы отошли в тень, а наш мэр влюбился с первого взгляда. Впрочем, как и все остальные демоны, не связанные сердечными узами.

— Жаль, очень жаль мальчика, — понимала, что отвечаю невпопад, но ничего не могла с собой поделать.

Каково это, каждый день любоваться на ангела и понимать, как много ты потерял в момент своего рождения…

— Точно, леди Джейн, — подхватила Роза. — Лорду-то что. Говорят, через год он уже скупил все букеты во всех цветочных лавках для гастролировавшей здесь певички. А мальчик остался сиротой, ни дать ни взять круглым. Может, он мать герцогу напоминает. Тот лишний раз не подойдет к сыну.

Гортензию последнее возмутило:

— Да где же твои глаза? Слепому ясно, что он души в мальчишке не чает. Просто выразить не умеет… Но юного лорда и, правда, только пожалеть. Такой он у нас шабутной, как вожжа под хвостом… То есть, хотела сказать, что когда он на меня привидение из занавесок спустил, я даже к сэру Эллиоту не пошла. Пусть хотя бы дите резвится.

Глава 46

Таким образом, я и очутилась в спальне Конвея; где-то около четырех часов дня. К этому моменту, кроме детской, мы проверили еще две гостевых спальни, а также заглянули в мою.

Гортензия с Розой знали свою работу. И я бы позволила себе заниматься другими делами, однако пока остерегалась оставлять их даже вдвоем — до тех пор, пока мы с Пересом не согласуем новый график.

Шантажист мог бы хлопать в ладоши. Он намекал на то, что Конвей приведет меня сюда развлекаться, а я вхожа в святая святых со связкой ключей до глубокой ночи. Вот этим служанка и отличалась от леди.

Прислуга в Сноу-Лодже приступала к своим обязанностям в шесть-семь утра и отправлялась по комнатам около девяти вечера. Такой распорядок в столице считался нормальным. В провинции рабочий день слуги начинался с пяти утра. Я, в свою очередь, раньше девяти не просыпалась и нагло рассчитывала, что мне удастся сохранить все ранее заведенные привычки — включая поздний завтрак около десяти.

Попав в комнату к Сноу, я преспокойно уселась в кресло лорда неподалеку от камина. Заглядывать в шкаф вообще не входило в мои планы. Я разумная женщина, и знание, какую расцветку исподнего он предпочитает, не сбило бы меня с пути истинного. Однако зачем рисковать?

Не глядя на ложе, на котором герцог спокойно разместился бы и поперек, я осмотрелась. Царил то ли траур, то ли привычная для демонов атмосфера парадного мрака. Кровать, безусловно доминировала. В отличие от пестрящей зеленью мастерской, цветы здесь были представлены в темном колоре и в стадии бурного цветения.

Мебели еще меньше, чем у меня в комнате. Пара кресел, рабочий стол, несколько невысоких столиков разного назначения. Но, разумеется, первым делом я искала портрет изумительной светловолосой феи.

И я его нашла. Как ни боролась с собой, по сердцу словно царапнули булавкой. Такая женщина, тем более мать его сына, заслуживала, чтобы герцог ее помнил.

Картина висела над рабочим столом. И если у Френсиса леди смотрела прямо и будто чего-то ждала, то здесь она поднималась по плохо сохранившейся лестнице спиной к зрителю. Конечно, это могла быть любая стройная блондинка в платье, похожем на свадебное, и с такими же волосами, как у герцогини...

Но я не сомневалась, что это уходила именно она. Впереди бушевало море, и другого выхода, кроме как погрузиться в пучину, у героини полотна не оставалось. Скорее всего Конвей заказал его уже после смерти жены.

Девушки заметили мой ошеломленный взгляд, но комментировать на этот раз не стали. Они спорили между собой, имелась ли пара у пододеяльника, и… устроили драку.

— Дура. Здесь шашечки, а тут кружочки. Сложи два плюс два. Прав был твой Вилли, когда на тебе не женился, — прорычала Гортензия.

Впрочем, Роза не сочла нужным пререкаться. Она молча метнула в старшую бледно-розовый шар, который к тому же еще и искрил. Та охнула и выставила вперед сведенные вместе ладони. Шипящее недоразумение полетело в мою сторону, плюясь и уменьшаясь в объеме.

Я инстинктивно шарахнулась влево. Разряд ударился о спинку кресла. Возможно, он все же вошел в контакт с окружавшей меня защитой — потому что, вместо того чтобы погаснуть, вспыхнул, как факел, и отрекошетил в стену рядом с камином.

Если бы на этом все закончилось, но нет… Именно там висела вторая картина, до изучения которой я еще не добралась, поглощенная трагической судьбой девушки в белом. С треском, похоронившим наши надежды, пейзаж врезался в паркетный пол. Рама раскололась на две почти равные части.

— Интересно, уволят нас обеих или только тебя, — присвистнула Гортензия. — Вы свидетель, леди Джейн, я даже близко не прикасалась к этой несчастной.

— Я не знаю, что на меня нашло, — взвыла Роза, доказывая, что речевой аппарат бесов отличается от человеческого. — Весь день сама не своя. С маменькой чуть не подралась утром, а она у меня на одну четверть орчанка.