Старшая ветвь (СИ). Страница 29

— А что это был за поход? — удивился я.

— Военный, — небрежно ответил Леонид Францевич. — В горах тогда было неспокойно. Пришлось его величеству войска отправлять и самому ехать, чтобы взглянуть, что к чему.

— А что вы там делали? — изумился я.

— Так, занимался кое-чем по магической части, — скромно ответил Щедрин. — Я ведь, Александр Васильевич, не всю жизнь экспертом в Тайной службе работаю. Навыки некроманта весьма востребованы и в других областях.

— Расскажете? — попросил я.

— Когда-нибудь непременно, если вы настаиваете, — кивнул Леонид Францевич, — но не сейчас. Слишком тихий вечер, ни к чему портить его такими воспоминаниями.

Брусницын бросил на угли маленький кусочек мяса. Жир с треском зашипел.

— Тоже традиция, — с улыбкой сказал мне Леонид Францевич. — Жертвоприношение — древнейший человеческий обычай. Люди всегда старались договориться с магией, умилостивить ее.

С этими словами он бросил в огонь палочку, на которой уже кончилось мясо. Подсохшая деревяшка немедленно вспыхнула.

— Тоже жертвоприношение? — с улыбкой спросил я.

— Вроде того, — кивнул Щедрин. — Нам от этой палочки уже никакого толку, она высохла и в следующий раз быстро сгорела бы.

В ночной тишине звонко звякнул колокольчик, потом залился трелью. Я бросил взгляд на удочку и увидел, что она согнулась в дугу. Леска была натянута струной.

— Тащите, Александр Васильевич, — азартно крикнул мне эксперт.

Я схватил удочку и почувствовал, что на другом конце лески бьется сильная рыба. Преодолевая ее рывки, я неторопливо повел добычу к берегу.

— От камышей отводите, Александр Васильевич, — посоветовал мне Брусницын, — забьется в камыши и сорвется с крючка.

Я только кивнул, отводя удочку в сторону, вывел рыбу на чистую воду и вытащил ее на берег. Это оказался крупный карась, величиной больше ладони и такой широкий, что я не смог обхватить его пальцами. Сорвавшись с крючка, карась запрыгал в траве, потом замер, разевая рот. Его чешуя, в свете углей, отливала темным золотом.

Николаю Сосновскому Брусницын уступил свою комнату, а Зотова и Щедрина поселил на чердаке. Другого места в небольшом доме не было.

— Пожалуй, пора спать, — сказал Никита Михайлович, поднимаясь с бревна. — Завтра будет тяжелый день.

— Я тоже пойду, — кивнул Леонид Францевич.

Петр Брусницын пошел было за ними, чтобы помочь им устроиться на ночлег, но Николай Сосновский его остановил.

— Подождите, прошу вас, — сказал он. — Вы можете показать мне дерево, которое посадил мой дед?

Брусницын удивленно посмотрел на него.

— Любое из них, — торопливо добавил Николай.

— Конечно, — просто улыбнулся Петр, — здесь почти все деревья ваш дед сажал. Вот это точно его питомец.

Он с нежностью погладил толстый ствол сосны, которая росла в десяти шагах от костра.

Сосна была высокой и ровной, ее шершавый ствол был толщиной почти с человека.

Брусницын ушел, и мы с Николаем Сосновским остались вдвоем.

— Ты немного приободрился, — заметил я, глядя на Сосновского.

— Да, — кивнул Николай. — Знаешь, Саша, у меня будто камень с души свалился.

Я вопросительно посмотрел на него.

— Ну, нет у меня этой родовой магии, и черт с ней, — объяснил Николай. — Я-то в этом не виноват. Так получилось. Судьба, понимаешь, Саша. А значит, ничего не поделать. Буду простым магом природы. Может быть, жизнь свою изменю.

В его словах я отчетливо услышал интонации старого призрака. Предок рода Сосновских тоже говорил о судьбе. Пожалуй, они с Николаем чем-то очень похожи, несмотря на то, что между ними лежит много-много поколений.

— Изменить судьбу? — улыбнулся я. — Знаешь, Коля, а это отличное решение, как по мне.

Сосновский с надеждой посмотрел на меня.

— Понимаю, ты сейчас растерян, — сказал я, — но это нормально, поверь. Соберешься с мыслями и решишь, что тебе делать.

— Только бы знать, что с лесом все будет в порядке, — неожиданно сказал Сосновский. — Все-таки столько поколений моих предков с ним связаны. Жаль будет, если все пойдет прахом.

Николай подошел к сосне, которую посадил его дед. Положил обе ладони на ствол и замер неподвижно. Я с интересом смотрел на него.

С озера дул прохладный ночной ветер, и сосна еле слышно поскрипывала. Николай удивленно покачал головой. Затем прижался ухом к шершавой коре и к чему-то прислушался.

— Кажется, она звенит, — негромко сказал он.

Затем убежденно кивнул.

— Саша, эта сосна поет под ветром. Послушай.

Я поднялся со скамейки и тоже подошел к дереву. Николай уступил мне место. Дотронувшись до теплой шершавой коры, я сразу понял, что это дерево живет, но не так, как живет любое обычное дерево.

В этой сосне ощутимо текла магия. Сосна была крохотной частицей огромного леса. Я дотронулся до нее, и будто бы весь лес посмотрел на меня.

— Ты прав, Коля, — кивнул я, — в этом дереве есть ваша родовая магия.

Я удивленно почесал переносицу.

— Странно, очень странно. Если призрак твоего предка не ошибся, то уже твой дед утратил родовой магический дар. Так как же он мог сажать корабельный лес?

— А может быть, наш дар никуда и не делся? — напряженно сказал Сосновский. — Может быть, все это какая-то невообразимая ошибка?

Его глаза загорелись надеждой, но почти сразу погасли.

— Да нет, не ошибка, иначе я бы чувствовал этот дар в себе.

Николай посмотрел на меня.

— Саша, нужно найти настоящего наследника Сосновского леса. Ты понимаешь? Непременно нужно его найти и защитить.

Эти слова он произнес с трудом, но все-таки произнес.

— Найдем, — улыбнулся я, — даже не сомневайся.

Мы еще немного посидели у погасшего костра. Рыба больше не клевала. Единственный пойманный мной карась неторопливо кружил в ведре с водой. Я достал рыбу и выпустил ее в озеро.

— Плыви себе.

Затем вылил воду из ведра на угли. Костер зашипел, плюнул в меня белым паром и погас.

— Идем спать, Коля, — сказал я графу Сосновскому. — Завтра нам предстоит трудный день.

Мы поднялись на крыльцо. Под крыльцом кто-то тихо возился. То ли мышь, то ли ежик, который забежал из магического леса. Я открыл дверь, и она чуть слышно скрипнула. В доме было тихо. Только с чердака доносилось легкое похрапывание Леонида Францевича.

— Спокойной ночи, Саша, — сказал Сосновский.

— Спокойной ночи, — кивнул я.

Мы разошлись по своим комнатам. Я разделся и с удовольствием вытянулся на матрасе, вдохнул сладкий запах сена и мгновенно заснул.

Глава 14

Я проснулся от резкого стука в окно. Вылез из постели и прижался лбом к холодному стеклу, вглядываясь в темноту.

За окном сидел знакомый ворон. Увидев меня, он растопырил крылья и требовательно каркнул.

— Открой! — послышалось мне в птичьем крике.

Сгорая от любопытства, я с трудом поднял тугую щеколду и распахнул створку.

— Заходи, раз прилетел.

Ворон шагнул на подоконник и уставился на меня блестящим глазом.

— Ты опять хочешь мне что-то показать? — улыбнулся я.

Ворон тихо каркнул и кивнул.

— Давай, — сказал я, переводя всё в шутку.

Но ворон не шутил. Стоило мне вглядеться в его блестящие умные глаза, как голова немедленно закружилась. В глазах потемнело, и я пришел в себя уже высоко над землёй.

Я сидел в гнезде. Точнее, в гнезде сидел вороненок, а я каким-то образом ощущал всё это в своём сознании. Гнездо было надежно устроено в развилке старой сосны и слегка покачивалось вместе с деревом.

Благодаря своей способности, я понимал все чувства ворона.

Сегодня вороненок впервые в жизни решил выбраться из гнезда и полететь. Ему было очень страшно. Птичье сердечко колотилось. Но зов природы оказался сильнее страха.