Тренировочный День 5 (СИ). Страница 12
Коридор коммунальной квартиры встретил его привычными ароматами — детских пеленок, которые сушились на веревках прямо в коридоре, варенной капусты и запахом хлорки из туалета и умывальной комнаты. Зайдя в свою комнату Виктор нисколько, не удивился, увидев, что на его кровати спит Марина, не как в прошлый раз, вся в одежде, а по-хозяйски, переодевшись в ночнушку и разметав волосы по подушке. Оглянувшись, он, однако, не нашел никаких следов гулянки, из чего сделал далеко идущие выводы. Например, о том, что Светка с Батором снова помирились организмами, а то и прямо сейчас мирятся. После всего, что выпало на его долю в лагере, Виктору на секунду стало жалко Батора, как говорится — не было у бабы печали, завела себе баба порося.
А еще он подумал о том, что вылазка девушек в субботу не увенчалась успехом и найти парня для Марины не получилось. Скорее всего это потому, что Батор с ними увязался, Светку ревнуя и всех вокруг отпугивая. Парни, как и девушки на танцульки в одиночку не ходят, минимум парочками, а то и побольше компанию собирают при этом как раз девушки могут парочками ходить, а парни — группами. Хотя… вон Лилька и одна может ходить и ей ничего.
Он почесал затылок, оглядываясь, заметил, что матрац, одеяло с подушкой и постельное белье было сложено аккуратной стопкой на столе. При этом в его комнате было чисто. Слишком чисто как для него, да и белье выстирано и выглажено. Все окончательно стало на свои места, Марина решила по-своему отблагодарить его, ну или же не могла спать в таком «свинарнике», помыла полы, выстирала и выгладила белье, хозяйничала в общем. Утомилась и спать легла пораньше, ведь вчера скорей всего не спала ночью а прыгала на танцульках в парке, да еще и выпила, значит с утра похмельем страдала, в такой ситуации немудрено заснуть в полдевятого.
Он поставил рюкзак на пол и осторожно, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить Марину, подошел к столу. Заметил рядом с сложенным матрацом записку. Развернул и прочитал ее при неверном свете фонаря с улицы. В записке Марина писала, что он свин, а она спит, ей вставать рано с утра, а в холодильнике котлеты лежат, нужно только разогреть.
Виктор открыл неработающий холодильник и не нашел там ничего, уставившись на сложенные вещи, только потом догнал что кастрюля с котлетами скорее всего находится в большом холодильнике на общей кухне. Осторожно надел тапочки и проследовал на кухню, где нашел одиноко сидящего Батора в трико и майке-алкоголичке, который сидел у открытого окна, смотря в темноту двора и куря белую сигарету, выдувая дым наружу. На подоконнике перед ним стояла консервная банка из-под бычков в томате, наполненная окурками.
— О! Витька! — обрадовался он, увидев Виктора: — ты-то мне и нужен! Приехал наконец. А то вчера без тебя туго было.
— Ты лучше скажи почему Марина снова у меня спит? — спрашивает Виктор: — вы чего снова поссорились или снова помирились?
— И то и другое. — Батор гасит окурок в банке из-под бычков в томате, машет над ней рукой, разгоняя дым и ставит за окно, на жестяной карниз. Закрывает окно. Тем временем Виктор открывает общий холодильник и находит там свою кастрюльку с прикрепленной сверху бумажкой, на которой неровным почерком было выведено «В. Полищук. Сперва подогрей!», а сбоку были нарисованы череп и кости, как на пиратском флаге или бутылке со стрихнином. Он достает кастрюльку и открывает ее. Внутри — картофельное пюре и две котлеты. Запах от котлет тотчас напоминает ему что на ужин они в лагере не остались, а пока ехали — успели проголодаться, потому как задержались немного с выездом. Он поставил кастрюлю на стол, решив проигнорировать строгую надпись и угрожающий символ, решив, что попусту греть то, что все равно в животе остынет — пустая трата времени и электроэнергии. Тем более что пришлось бы и посуду марать, на сковородку котлеты выкладывать. Микроволновок тут пока нет. Вернее есть, конечно, но не тут, не в Колокамске, не на их общей кухне в коммуналке.
Так что он ставит кастрюлю на стол и достает из ящика стола ложку. Котлеты положено есть вилкой, но пюре лучше есть ложкой, чего зря посуду марать… да и тарелку он тоже пачкать не будет.
— Хоть бы чаю себе согрел. — комментирует его действия Батор: — варвар ты Витька. Грубый и пошлый, волосатый и вонючий как питекантроп. Тебе только надбровных дуг не хватает и дубинки здоровенной.
— Чаю? Точно. — он встает и набирает воды в электрический чайник, ставит его на кухонный шкафчик и включает в розетку. Открывает фарфоровую крышку заварника и осматривает его содержимое.
— Грузинский. Только что заваривал. — поясняет Батор: — пил чай и смотрел в окно, потому как моя личная жизнь, Витька, под откос катиться.
— Вот тебя не поймешь, Батор. Нету личной жизни ты жалуешься, есть личная жизнь ты жалуешься. — говорит ему Виктор, наливая в фарфоровую кружку немного заварки: — посмотри на дело с позитивной стороны, у тебя девушка появилась наконец. Сколько ты мне мозги полоскал на тему «двадцать семь процентов водителей по статистике остаются холостяками»? Сколько за Светкой ухаживал? Вот тебе счастье, греби двумя руками.
— Да я никак не пойму, есть у меня девушка или нет. — разводит руками Батор: — она то со мной, то как набросится, а я ж ничего такого не делаю. Во всем ей потакаю! И… а чего это у тебя такая морда довольная? Небось два дня загорал, да на песочке со Светкиной подругой кувыркался! — обвиняюще тычет он пальцем: — предатель!
— Если тебе Светлана не нравится, так расставайтесь. — пожимает плечами Виктор, выключая закипевший чайник: — чего тут сложного? Вы же не женатые пока, детей нет.
— Тебе не понять, Полищук, люблю я ее. — твердо говорит Батор: — ты вот кого-то хоть когда-нибудь любил? Эх, да что толку с тобой говорить, ты как дерево. Пойду к мужикам во двор спущусь. — он встает и подтягивает на себе трико. Вставляет ноги в шлепанцы и шлепает к выходу из кухни.
— Ну удачи. — говорит ему вслед Виктор. Разбираться в семидесяти оттенках Баторо-Светкиных отношений неохота. Вот совсем неохота. Охота поесть, всполоснуться в умывальной, упасть в койку и заснуть и быть счастливым как червяк в яблоке. Червяк, у которого все натерто и лопнуло, да еще и опухло. И да, в койку не получится, в койке Марина спит. И как он, обычный физрук средней школы номер три дошел до жизни такой? Почему у него в кровати спит Марина? Сам разрешил, конечно, но все равно неудобно. Несмотря на то, что ночь со вчера на сегодня лично он про себя мысленно окрестил «Варфоломеевской» и даже зарок дал на женщин впредь не смотреть, все же зрелище разметавшейся во сне Марины в одной ночнушке — подействовало на подкорку сознания. Эффект Кулиджа гласил что самцы проявляют высокую активность по отношению к каждой новой самке, готовой к размножению. И ключевое слово тут — к новой. После того что было — как бы теперь товарищ Бергштейн не изогнулась в привлекательной и соблазнительной позе и чтобы не выкинула — он бы не среагировал. Потому что баста карапузики, все, был Витька, да вышел весь. А поди ж ты, зрелища лежащей на его кровати Марины хватило чтобы в душе что-то шевельнулось… и не только в душе. Шевельнулось и заболело, напоминая о натертостях и рваной уздечке. Каждый человек в душе своей суть животное, а крысы-самцы в экспериментах Кулиджа продолжали спариваться с новыми самками пока не умирали от истощения, думал он, разрезая котлету краем ложки. Котлета оказалась неожиданно вкусной и он машинально отметил что Лиля готовить вовсе не умеет, ни готовить, ни дома прибраться, а вот Маринка…
— Вить, привет. Приехал уже. — на кухню входит Светлана: — Батора не видел тут?
— Он во двор спустился, к мужикам. — отрывается от своей котлеты с пюрешкой Виктор: — у тебя как дела?
— Нормально. Маринка у тебя спит? Надо будет ее разбудить, пусть к себе идет. — хмурится Светлана: — я же ей сказала, что у нас с Батором все, а она полдня у тебя проспала. Ладно, я в умывальную, а потом к тебе за ней зайду.
— … м! — говорить с набитым ртом невежливо, потому он просто кивнул и промычал что-то невнятное. Доел котлету, отметив что готовит Марина хорошо, такую вот котлету вдоль разрезать и на половинку горбушки ржаного хлеба положить и в газету завернуть, да с собой в школу взять… а там огурчиков соленых еще бы…