Вор воспоминаний. Страница 4

– Тай, не за что тебе извиняться. Я всё понимаю. Хочешь орать во весь голос – тут самое подходящее место. Ты среди тех, кто тебя любит. И мы хотим помочь тебе это пережить. – Она помолчала, улыбка омрачилась грустью. – Ничего, Тай, настанет день, когда солнышко опять станет тёплым, уж ты поверь.

Тайрис кивнул, пожевал щеку в надежде, что бабушка ничего больше не добавит.

– Ты у нас мальчик храбрый, Тай.

Он посмотрел на неё. Не чувствовал он себя храбрым. Сам плохо понимал, что чувствует, но ему страшно надоело слышать эти слова.

Бабушка, будто прочитав его мысли, подмигнула:

– Тебе, наверное, это уже сто раз говорили, но ведь так и есть. Ты очень храбрый, как и твой папа.

Он отстранился. Не собирался он ей грубить, бабушка всё-таки. Но зачем она делает то же, что и все остальные? Сперва приласкает, потом пытается разговорить. Как вот поступал и Джонатан. Так вот, он на такое не поведётся. Не о чем тут говорить.

Он смотрел: бабушка взяла горсточку риса, стала рассыпать его по крыльцу.

– Ты что делаешь, бабуля? – спросил Тайрис в попытке её отвлечь; впрочем, ему на самом деле было интересно.

– Каждый вечер так делаю, – ответила она, доставая из мешка ещё горсточку.

Тайрис приподнял брови. Видел ли он когда-нибудь, чтобы по земле разбрасывали пищу? Когда мама кормила птиц или папа посыпал солью заледеневшую дорожку. Эту мысль он тут же отогнал, вздохнул поглубже, сосредоточился на том, чем занималась бабушка.

– А зачем, бабуля? Мне непонятно.

Она обернулась к нему:

– Чтобы уберечь всех нас.

– Рисом?

– Да, внучек. – Она кивнула. – Чтобы хорошие даппи в доме оставались, а плохие снаружи.

– Даппи?

– Уж ты наверняка слышал про даппи, Тайрис. Неужели папа не рассказывал? Ну, они вроде призраков.

– Призраков? – повторил Тайрис, плохо веря собственным ушам. – В смысле, призраков мёртвых людей?

Бабушка кивнула.

– Есть среди них души злобные – им всё не угомониться, они вылезают из могил и ходят по земле, есть и просто демоны, живущие в нашем мире… Даппи, Тай, они повсюду, и некоторые требуют больше внимания. Те, которые нехорошие, могут ночью натворить бед, но, если насыпать риса на крыльцо, они начнут его подбирать, зёрнышко за зёрнышком… и пока подберут, уж и солнышко встанет, лишит их всякой силы.

Бабуля пожала плечами, будто бы признавая этот неоспоримый факт.

Тайрис моргнул, вгляделся в неё. Даппи. Шутит бабушка, что ли? Ну не может она говорить серьёзно.

– Ну правда, бабуля, зачем этот рис?

Она склонила голову, брови сошлись.

– Я ж уже сказала, Тай: чтобы нас уберечь.

Тайрис вгляделся в бабушкино лицо, так и ожидая, что оно сморщится от смеха.

– Да знаю я, что ты шутишь.

Бабушка взяла в руку мешочек с рисом.

– Нет, Тай. Не стану я шутить, когда мне важно уберечь тебя от беды. Тут у нас на острове все знают, что это нужно обязательно делать.

– Не может быть, чтобы все в это верили, – усмехнулся Тайрис, который всё ждал, что бабушка сознается: она пошутила.

Бабуля пожала плечами:

– Ну, кто не верит, так верно и в солнце с луной тоже не верит. Ты вон спроси Марвина – он тебе всё про даппи расскажет. Уж кому и знать-то.

Тут Тайрису в голову пришла важная мысль.

– Бабуля, а чья это могила?

– Какая ещё могила?

– Я когда гулял, забрался высоко наверх, там на склоне могила, её почти не видно.

Бабушка замерла на миг, а потом явно насторожилась.

– Вот уж не знаю, о чём ты.

– Там могила и…

– И всё, Тай, – резко оборвала его бабуля. Взяла его за локти, заглянула в глаза: – Не лазай туда, ладно? И не поднимайся на гору, тем более один.

Тайрис удивился:

– Почему? Почему мне туда нельзя?

Бабушка натянуто улыбнулась.

– Да вот… – Она умолкла, будто подыскивая слова. – Ты ж не хочешь заблудиться? Вот и пообещай, что никогда больше туда не пойдёшь, никогда-никогда… Дейтишкам тугуйхим каймешки куйшть.

Тайрис ухмыльнулся:

– Чего-чего?

– Детишкам тугоухим камушки кушать. Это значит – если не слушаешь, что тебе говорят, попадёшь в беду… Помни это! – Она передала внуку мешок с рисом. – Пошли, а то у меня куриное рагу сгорит. Будь умницей, доделай тут дело, да смотри, сыпь – не жалей, особенно на заднем крыльце.

Она ещё раз улыбнулась и зашаркала в дом, а Тайрис с мешочком в руках остался на крыльце.

Бабушка что, правда думает, что он будет разбрасывать этот рис? Тайрис улыбнулся про себя, и всё же спустился по двум деревянным ступенькам на траву, дошёл до задней стены дома – там оказалось ещё темнее.

Тайрис знал, что до входной двери рукой подать, но ему почему-то стало не по себе. Взгляд то и дело устремлялся к черноте леса. Потом он встряхнул головой. Глупость какая. И чем он тут вообще занимается? Да, бабуля у него хорошая, но разбрасывать рис? Этого ещё не хватало. Бред какой-то. Подумав так, Тайрис высыпал остатки риса в металлическое ведро и быстренько вернулся в дом.

На самом рассвете Тайрис лежал в кровати, пытаясь прогнать сон. Веки страшно отяжелели, но, несмотря на изнеможение, он заставлял себя встряхнуться каждый раз, как задрёмывал. От жары было только хуже. Всё липло к коже, Тайрис вспотел, ему казалось, что он лежит во влажной земле.

Мысли всё возвращались к могиле на склоне горы. Непонятно, зачем она там. Какому семейству понадобилось похоронить родственника в таком недоступном месте? А бабуля? Как-то она встревожилась, когда он спросил. Может, и правда испугалась, что он заблудится, и всё же странно, что она так резко ему ответила.

Но тут мысль про могилу оборвалась, потому что сквозь гул вентилятора Тайрис услышал, как в его комнате открылось окно. Мама, наверное, и, хотя он её не видел – слишком темно, – Тайрис разозлился, что она приходит к нему по ночам, будто он ещё маленький. Вечно у неё какие-то глупости! Он плотно закрыл глаза, чтобы мама не заметила, что он не спит. А то ведь наверняка заведёт разговор, начнёт спрашивать, всё ли у него хорошо, переживать, что он не спит. Тайрис старался не шевелиться, пока не убедился, что мама ушла.

Сон как рукой сняло – он вздохнул, в очередной раз пожалел, что он не дома в Манчестере. Что-то ему говорило, что лето окажется долгим.

Глава 6

Воскресенье, раннее утро, и, пока Тайрис одевался, в окно жарило солнце. Проснулся он с ужасной головной болью. И вообще чувствовал себя очень странно, будто в тумане. Может, после длинного перелёта, а может, у него просто аллергия на цветы, которые растут прямо за окном? Он понятия не имел, зачем мама ночью открыла это самое окно – знала же, что он любит спать с закрытым.

Тайрис сердито захлопнул окно. Нахмурился. На кончике пальца выступили капли крови – кровь вытекла из трёх маленьких проколов. Три красные точки на коже. Откуда они взялись? Для комариных укусов великоваты, да и не чешутся. Может, укус паука? Тайрис про такое читал. И всегда думал – чушь какая-то. Ладно, проще не обращать внимания.

Он содрогнулся, вытер кровь и тут же сморщился – по глазам изнутри ударила резкая боль. Он ущипнул себя за переносицу. Голова болит всё нестерпимее, а нужно распаковывать вещи. Подумал – может, оставить на потом, но не хотелось, чтобы пришла мама, распсиховалась и сама полезла всё раскладывать.

Тайрис громко выдохнул, схватил красную спортивную сумку, сбросил её на пол, раскрыл молнию, вытащил футболку.

Открыл высокий платяной шкаф из кедра и, стараясь не обращать внимания на головную боль, потянулся к обшитой тканью вешалке. По ходу дела задел рукой голубой пиджак в полоску. Ахнул, отшатнулся, потому что сразу узнал этот пиджак. Папин.

Тут же нахлынули воспоминания. Тайрис плотно зажмурился, как будто так можно было отгородиться от памяти. А потом резко открыл глаза, потому что в нос, точно облако пыли, ударил запах любимого папиного лосьона после бритья – он исходил от ткани. Ваниль с древесными нотками обволокла Тайриса, как будто папа снова стоял с ним рядом.