Отряд D Чёртов Улей (СИ). Страница 17

Разговор, который он услышал, ему совсем не понравился, но выходить он не стал, решил послушать до конца, что же такое задумали те двое, которых он слышал.

Глава 9

— А я тебе говорю, дело верное! Обставим так, будто стая их встретила, и все. Концы в воду! — шептал обладатель хриплого, прокуренного голоса. Опер решил, что для удобства будет называть его Окурком.

— А если увидит кто? Три жемчужины, это тебе не килограмм карамелек, — отвечал второй, его диверсант окрестил Картавым из-за специфической буквы «Р».

— Да кто там увидит? Заберем и свалим сразу. Скажем, что на профилактику Трясучки ездили. Перед этим симптомы разыграем.

— Так группу ж вон набирают, — сомневался Картавый.

Опер прижался к стене, затаив дыхание, стараясь не выдать своего присутствия. Интрига, диверсия — наемнику эти слова были очень знакомы. Он буквально кожей почуял какую-то зарождающуюся подлость.

Три жемчужины… Трясучка… Профилактика… Караван — обрывки фраз складывались в тревожную картину.

— Группу набирают, да, — Окурок хрипло засмеялся. — Но мы же не дураки, скажем, решили вспомнить молодость, былое, и сами хотим, мол, мы недалеко, да и плохо совсем, а группу недели две ждать. Возьмем машину, сделаем вид, что едем по кластерам прогуляться, а потом — хлоп! Никто и не заметит.

Картавый, судя по звуку, задумчиво почесал подбородок.

— А если ментат проверит? Оса же не лоханка, она почует подвох. Да и есть метод один, я тебе потом расскажу…

— Почует — будем валить. У меня контакты есть у муров, если что, спрячемся там. А эти жемчужины… Черт, мы же не последние ублюдки, чтобы всю жизнь за копейки вкалывать!

Тишина. Потом последовал тяжелый вздох.

— Ладно… Но если что — я тебя первым и сдам.

— Договорились, — послышался крепкий хлопок по плечу.

Опер медленно отступил в тень и задумался.

«Надо предупредить ребят… Но сначала — разобраться, что это за жемчужины и караван. Хотя нет, без Пса это узнать сложнее…»

Но сперва решил все-таки поужинать, справедливо рассудив, что прямо сейчас эти двое никуда выдвигаться не станут. Баба Маша уже ждала его, помешивая длинной деревянной ложкой в большой желтой кастрюльке кипящее варево. Диверсант вошел в столовую, где его сразу встретил аромат жареного мяса и свежего хлеба — запах, от которого даже усталость, казалось, отступила на второй план.

Баба Маша стояла у стола, вытирая руки о передник. На этот раз ее волосы были собраны в небрежный пучок, а на щеках играл румянец от плиты.

— Ну что, стрелок, навоевался? — усмехнулась она, указывая на стул. — Садись, пока не остыло.

На столе дымилась вкуснейшая домашняя еда. Жареная картошка хрустящими ломтиками с чесночком и гуляш из какого-то мяса (говядина? оленина? лучше не спрашивать) — темный, с луком и морковью, загущенный мукой. Рядом лежали соленые огурцы из своей бочки, как сказала повариха, крепкие, с укропчиком и хреном.

Тут же стояла глиняная кружка с чем-то мутноватым — то ли квас, то ли домашнее пиво.

Опер сел и подхватил ложку, что лежала на потрепанной, но чистой салфетке. Первый кусок хлеба он макнул в соус от мяса.

— Ты это что ж, в ресторане каком работала? — пробормотал он с полным ртом.

Баба Маша фыркнула, наливая себе чай.

— От мужа сбежала. Он у меня поваром в столовой был и меня научил заодно. А потом рейдеры его шлепнули после того, как он заурчал, ну тогда меня в стаб и пристроили.

Она замолчала. Потом резко стукнула кружкой о стол.

— Ешь давай, не разнюнивай меня тут. Мертвым не поможешь, а живым — надышаться надо.

Мужчина кивнул. Действительно, чего бередить старые раны — а потери если не родных, то близких людей уж точно были тут у каждого второго. Он замолчал и принялся за еду. Еда была чертовски хороша, а напиток — им оказалось некрепкое пшеничное пиво — приятно холодил горло. Опер задумался, машинально отхлебывая из кружки.

А мысли все крутились вокруг жемчужин, Трясучки и пары подонков, которые явно задумали что-то нечистое.

Но сначала — ужин. Потому что на пустой желудок и драться, и думать было куда сложнее. После ужина, сытно рыгнув, Опер отправился в комнату. Лег на койку и закинул руки за голову. Ему не терпелось рассказать своим, что он услышал. А потому бесцеремонно принялся расталкивать Свена и Шелеста, чтобы тут же выложить им все, что узнал.

Шелест проснулся от того, что кто-то грубо тряс его за плечо. Перед глазами мелькнуло возбужденное лицо Опера, освещенное тусклым светом лампочки, что болталась под потолком.

— Просыпайся, шеф, просыпайся! У меня такая информация есть!

Свен уже сидел на своей койке, потирая сонные глаза и бормоча что-то невнятное. Его невозмутимое лицо сейчас выражало редкую для него досаду.

— Черт, Опер, ты же знаешь, я после этих тренировок как выжатый лимон… — Шелест спустил ноги на пол и потянулся. Где-то в районе шеи отчетливо хрустнуло. — Где-то пожар? Если нет, то какого черта ты меня разбудил?!

Но Опер не слушал. Он буквально пылал от возбуждения, его пальцы нервно постукивали по ножнам, висящим на поясе.

— Я их слышал! Окурок и Картавый — они что-то задумали! Жемчужины, Трясучка, какая-то профилактика… Они хотят украсть жемчуг и свалить!

Шелест резко сел, сон как рукой сняло.

— Какой жемчуг? У кого украсть? Какой окурок? Ты же не куришь! — спросонья он решительно ничего не понимал.

— Да не знаю я, какой-то караван, эти хотят всех убить, — снова затараторил Опер, попутно объясняя, кто такие Окурок и Картавый.

— Ты уверен?

— Как в том, что ты, шеф — болван! — Опер сверкнул глазами. — Они говорили про жемчуг, про то, что Осу обмануть могут. Планируют все обставить, как нападение стаи, а потом смыться к мурам!

Свен медленно провел рукой по лицу, собираясь с мыслями.

— Если это правда… Нам надо бы все проверить. Но без шума.

Шелест уже вскакивал на ноги, хватая куртку.

— Значит, идем к Псу? Без него тут не разобраться.

— Нет, — неожиданно сказал Свен. — Сначала выспимся, что за дурь, бегать по ночам и привлекать к себе внимание? А утром уже и решим, кому и зачем этот жемчуг…

Он хитро улыбнулся.

— Совести у тебя нет, лишь бы ограбить кого, — отозвался Шелест.

— Ну да, а то мы у рудокопов всегда спрашивали, а можно вас ограбить? — ухмыльнулся Свен. — Сам-то никогда не отказывался от платины.

— Да и грабить грабителей, — подключился Опер. — сам Стикс велел.

— Лично тебе и велел. Пришел и как давай велеть, — пробурчал командир, но было понятно, что он сдался.

Опер злорадно потер руки.

— Значит, терпим до утра? — было видно, что только намекни, как он помчится разбираться с Окурком и Картавым.

— Отбой, — кивнул Шелест, тут же рухнув обратно в постель, только ботинки скинул. — До утра они никуда не денутся.

Утром, наскоро закинув в себя по глазунье с сосисками, отряд отправился к Псу, и вскоре они уже сидели на кухне, потягивая ароматный кофе.

— Говоришь, лиц ты их не видел? — лицо рейдера выражало крайнюю степень обеспокоенности.

Опер помотал головой.

— Не видел…

— А голоса, если еще раз услышишь их голоса, сможешь узнать? — Пес подался вперед, сцепив пальцы в замок. Шуточное ли дело — ограбить караван соседнего стаба. Про то, что к ним едут, не знал даже Пес и его команда, а значит что? Значит, утечка идет из администрации главы Дикого. «Интересно, и кто же у него в крысы записался?» — рейдер задумался. — «Явно кто-то, кто имеет доступ к такой информации… А это значит, что у Тесака кто-то скурвился.»

Он резко подорвался на ноги и скомандовал:

— Идемте, вам в администрацию все равно нужно, гражданство оформить, а я к Тесаку загляну, он это знать должен. Может, он и скажет, кто из его окружения может стучать.

Четыре чашки практически одновременно стукнули о стеклянную поверхность стола. Наемники встали и последовали за Псом.