Генеральный попаданец 3 (СИ). Страница 41

Их направляли на работу в такие места, как Камчатка, Нижний Амур и Охотское побережье, а также на Курилы и Южный Сахалин. В 1958 году правительство КНДР потребовало вернуть всех своих граждан, поэтому с 1958 по 1959 годы обратно отправлено около 10 тысяч граждан этой страны. При Брежневе рабочих мигрантов негласно направляли на работу на советские лесозаготовки. За год количество прибывших в СССР трудовых мигрантов составило от 15 000 до 20 000 человек. Мое предложение еще шире: кроме лесозаготовок мы готовы предоставить корейцам сельскохозяйственные угодья для выращивания урожая. Корейцы превосходны в овощеводстве.

Со своей стороны, обещаю технику, семена, удобрения и бесплатное обучение. Хм, и не только техническое. Наша задача показать новым рабочим наш советский образ жизни. Ким Ир Сен чует в моем предложении подвох, но второй раз такое не предлагают. Ведь за их работу мы будем платить оружием. Ну и такое нужное КНДР продовольствие делить. Вот как раз наши министры сейчас и будут договариваться о процентах. Но мне нужно не менее сотни тысяч рабочих рук. В развитии Дальнего востока потребен резкий рывок. Шаг смелый и хозяин его оценил. Так что расстались мы довольные друг другом.

И я уже знаю, что вскоре нам понадобятся рабочие руки на заводские конвейеры. Начнем вкладываться в переработку морепродуктов. Крабовые палочки первыми появятся у нас, а не у японской компании «Sugiyo Co, что изобрела крабовые палочки под названием 'Kanikama» в 1973 году. У меня в памяти весь технологический процесс, как-то ознакомился с оным для интереса. Крабов на всех не хватит, а такой замечательный продукт можно перевозить замороженным и использовать в салатах. Дети и так его будут есть. А ведь еще можно с консервами сразу производить рыбные котлеты в панировке, фасовать филе. Но это решение тянет за собой множество проблем. Наличие холодильных установок, рефрижераторных вагонов, пропускной способности Транссиба. Но решить их так или иначе придется. Накормить страну полезным белковым продуктом.

Рано утром вместе с двумя телохранителями занимался привычной гимнастикой, разве что добавил сюда работу с Гуань Дао, разновидность китайской алебарды. Точнее, своеобразная глефа. Дает хорошую нагрузку на руки. И в какой-то момент услышал неподалеку скупые хлопки. На открытой веранде стоял Мао и молча аплодировал. На его лице нельзя было прочитать ничего. Этакий азиатский болванчик. Я поприветствовал Председателя жестом. Тут же вынырнул переводчик и перевел его вопрос:

— Советский руководитель уважает древние китайские боевые искусства?

Я закончил упражнение и подошел к китайцу. Без церемоний пожали друг другу руки, и Мао пригласил к столу. В ноябре в Северной Корее уже прохладно, так что сидели в закрытой части веранды около небольшой металлической печки. Мао взял в руки чашку с зеленым чаем и кивнул:

— Попробуйте, товарищ Брежнев. Это очень редкий чай.

— Спасибо. О, и в самом деле, вкус необычный.

— Я привез еще немного для вас. Раньше такой чай пили только императоры.

Мао Цзэдун любил отождествлять себя с правителем Лю Баном, первым в истории Китая императором — выходцем из народа, свергшим Циньского деспота и основавшим династию Хань. Страсть как любил наш китайский товарищ сотворять о себе мифы. Зато его имя осталось на слуху у потомков. Что не скажешь о делах.

Вскоре к нам присоединился Ким Ир Сен, и мы позавтракали, обмениваясь любезностями.

— Китай древняя держава и в его опыте накоплено много хорошего и полезного, — объясняю свое пристрастие к гимнастике.

— Но я видел перед собой боевую дисциплину, — Мао был непроницаем и неспешен. И он не в курсе, что в ходе этих переговоров решится его судьба. Если поначалу, прибыв этот мир, я был настроен миролюбиво. То через полгода изменил свое мнение. Китайский лидер больше любил не революцию, а себя в революции. И мне было плевать на их древние традиции почитания старшего. Его скверный характер ломал устоявшиеся между дружескими державами отношения и поэтому будет крайне вреден в будущем. Не хватало мне еще вдоль советско-китайской границы держать огромную армию. И строить стратегию на войну сразу на два фронта. Проще убрать одно зазнавшееся препятствие.

— Мы всегда готовы как к миру, так и к войне.

Хозяин помалкивает. Еще не так давно он принял решение отдалиться от Советского Союза, чтобы проводить более независимую политику. То есть попытаться доить разом двух коров. Но после шока «Культурной революции» ситуация стала еще более напряженной, и Ким Ир Сен в китайско-советском конфликте занимал твердый нейтралитет.

Мао кивает, поднимая чашку:

— Мудрое решение. Но вы уже принимаете участие в войне.

Намек или обличение? По глазам этого китайского болванчика не понять. Решаю немного обострить:

— Ну если старый сосед устранился, то приходится нам помогать своим младшим братьям.

Вот тут Мао немного завелся:

— Кому определять, кто старший, и кто главный?

Вот и разгадка. Даже здесь не хочет уступать. Как вот с таким дундуком вести переговоры? Он не умеет в «европейский политик», когда стороны могут за несколько месяцев пару-тройку раз развернуться. Считает, что слова и сомнения вечны. Сам же додумался до совершенно бесчеловечного эксперимента со своими людьми, а затем жителями Камбоджи. Пол Пот его ставленник.

— С этим как раз все просто: кто первый начал перемены, тот и победил. Мы еще сделали это в 1917 году. А потом протянули руку дружбы всем соседним коммунистам.

Мао молча пьет чай. Мой ответ ему не понравился.

— Но это не сделало вас мудрей. Недавние ошибки и неправильные решения…

— Мешают вам принять нас в качестве учителя? Ну что же, значит, вы уже выросли и не нуждаетесь в советах. Но это не повод отказываться от старой дружбы.

Китаец пристально на меня посмотрел. Под таким взглядом склоняют головы люди и сильнее меня, а уж как дрожат его «товарищи».

— Вас, Запад, сложно понять. Слишком чуждая для китайцев цивилизация.

Флегматично замечаю:

— А мы не Запад, мы Север. Поэтому нас еще сложнее понять.

Мао некоторое время осмысляет мои слова, что-то требует от переводчика, затем улыбается. Как ни странно, но после обмена колкими фразами общение пошло легче. Что ему на самом деле понравилось?

По итогу муторных переговоров мы определились, что вскоре обменяемся правительственными делегациями. У нас много общих интересов в экономике. Тут заложен огромный потенциал, что сейчас не развивается. Я посоветовал Мао больше помогать Северному Вьетнаму.

— Если американцы победят, то рядом с вами окажутся чужаки. И стратегическая ситуация по итогу получится некрасивая. Как вам возвращать Тайвань?

Вот тут Мао дернулся. Пряник больно шикарен. Бери, малой, не подавись!

— Северный брат считает, что уже пора?

— Готовится никогда не поздно. Вьетнам здорово выматывает американцев. А если вы еще найдете потерянные советские ракеты, то в джунгли упадет больше американских самолетов.

Намек был очень толстый, но Мао живо согласился:

— Я обязательно по приезде домой дам задание искать ваше оружие. И… можно попросить и для нас что-то подобное?

— Попросить можно.

«За базар отвечаю. Пусть просят. Не факт, что дадим».

Мао ничем не показал свое одобрение. Умел держать лицо. Мы по итогу согласились обсудить чисто военные вопросы среди армейцев. У наших были к китайцам некие предложения по организации ПВО. Вьетнамцам не хватало самолетов и летчиков. Так что пока суть да дело, Союз успеет получить хоть какой-то профит. Что будет дальше, мне неведомо. Главное — не сделать хуже.