Маша и Гром (СИ). Страница 2

Нужный мне дом находился в самом дальнем конце поселка, выходил задними окнами на лес. Перед воротами в ровный ряд выстроились два джипа Чероки, два бумера и, конечно же, 600-й мерин. Я обошла их и направилась вдоль забора к калитке черного входа, которой пользовался персонал. Там меня встретила уставшая девушка с распущенными светлыми волосами, в дождевике и с папкой в руках. Она курила, прислонившись спиной к калитке, и равнодушно кивнула в ответ на мое приветствие.

— Проходи по дорожке на кухню, форму для прислуги выдает Вероника Львовна, она в кладовке. По дому никуда не шляйся, нос в комнаты не суй. Поймают — тебе не поздоровится. Кухня-гостиная-кухня — вот твой маршрут. Воровать тоже не советую, — скороговоркой протараторила девушка и отвернулась от меня, сразу же потеряв ко мне всякий интерес.

— Спасибо, — вежливо поблагодарила я и поспешно прошла мимо, уже в который раз за день вспоминая, что на дне моей старой потрепанной сумки ждет своего часа заветная пачка сигарет.

Курила я мало, но не потому, что заботилась о своем здоровье. Просто хорошие сигареты стоили как крыло самолета, а курить какой-нибудь Беломор я не могла физически. Потому и покупала дорогущую пачку раз в месяц, а потом растягивала ее как могла. Дурная привычка, привязавшаяся ко мне еще в той, другой жизни. А теперь я никак не могла от нее избавиться.

На ухоженном участке с идеальным газоном и фигурными кустами возвышался огромный трехэтажный дворец из красного кирпича с арочным окнами, тремя или четырьмя башенками и треугольной крышей со шпилем. Задрав голову, я оглядела его снизу вверх. Да уж. Откуда-то доносились громкие голоса. Может быть, приезжали первые гости?

— Эй, ты тоже тут деньжат подзаработать, да?

Пока я пялилась на особняк, меня со спины догнала девушка примерно моего возраста, одетая в объемный свитер с цветным геометрическим узором.

— Меня Катей зовут, — сказала она и одернула пониже короткую черную юбку, задравшуюся на бедра из-за гладкой поверхности темно-бордовых лосин.

— Я — Маша.

Катя тряхнула высоким хвостом, в который были убраны ее светлые волосы. Ее глаза были густо подведены темным карандашом, а ресницы — накрашены тушью в несколько слоев.

— Ну, будем знакомы.

Вдвоем мы вошли в дом через дверь для персонала и оказались в небольшой светлой прихожей, ведущей сразу в несколько комнат. Я замялась, не зная, куда идти дальше, а вот Катя не растерялась и крикнула в коридор.

— Эй, есть тут кто?!

— Девочки, идите сюда!

Я узнал голос матери и улыбнулась. Мы договорились не афишировать перед незнакомцами свое родство, поэтому я постаралась ничем себя не выдать и наравне с Катей вежливо поздоровалась с Вероникой Львовной, которую мы нашли в огромной гардеробной.

Моей маме в этом году исполнилось всего лишь срок девять лет. Она выглядела старше своего возраста, как и многие женщины, на чью долю выпало немало испытаний. Но последние несколько лет, которые она проработала в этом особняке, определенно пошли маме на пользу: взгляд серых глаз стал мягче и спокойнее, пропало извечное напряжение в выражении лица.

А пару месяцев назад я уговорила ее сделать каре, и теперь короткие светлые волосы делали лицо мамы чуточку, но моложе.

— Держите, девочки, — она положила на длинную стойку в гардеробной две стопки и подвинула в нашу сторону. — Это одежда, а туфли можете здесь посмотреть, — и она указала рукой себе за спину вглубь комнаты.

— Не справитесь — зовите! — мама улыбнулась нам обеим, задержала чуть более долгий взгляд на мне и вышла из гардеробной.

— А мы вдвоем что ли будем? — крикнула ей в спину Катя.

— Нет, еще троих ждем, — отозвалась она и прикрыла за собой дверь.

Тем временем я развернула стопку с одеждой и придирчиво рассматривала черное закрытое платье. Глухой ворот, длинные рукава, подол ниже колен — я ожидала гораздо худшего! Уже представляла, как отказываюсь надевать наряд интердевочки и теряю подработку.

— Мы что на поминках будем работать? — а вот моя спутница захихикала и принялась избавлять от цветных легинсов и короткой юбки.

Я последовала ее примеру, сняла черные брюки, такую же черную водолазку и потянулась за колготками, которые прилагались к платью.

— Ого, подруга, — Катя присвистнула, разглядывая меня.

Мои щеки обдало румянцем, и я с досадой прикусила губу. Ну какая же ты дура, Маша!

— Откуда у тебя это? — ничего не стесняясь, она подошла ко мне и едва ли не тыкнула пальцем в правое плечо, рассматривая огромный шрам от ожога — размером с ладонь.

Полтора года прошло, как я его получила.

— Производственная травма, — я огрызнулась, хотя изначально собиралась отшутиться.

Наверное, шутить об этом я не смогу никогда.

— Ладно-ладно, — Катя миролюбиво фыркнула и подняла вверх ладони, показывается, что сдается.

Заканчивали мы одеваться в полнейшей тишине. Только иногда я ловила ее косой, быстрый взгляд в свою сторону. Я повернулась к ней спиной, чтобы она могла видеть только тот шрам на плече. Другие же я от нее спрятала.

— Слушай, а ты знаешь, что за перец тут всем владеет? — заговорщицким шепотом спросила Катя, когда мы обе оделись, выбрали туфли по размеру и спрятали в гардеробной свою обычную одежду.

Кажется, она решила сделать вид, что ничего не было. И мне это подходило.

Мы стояли перед зеркалом, поправляя прически, а Катя еще стирала помаду и темный карандаш с губ — «блондинка с улицы велела не мазюкаться особо».

— Только фамилию слышала, — я солгала.

Конечно же, мать много рассказывала мне и о работе, и о хозяине, и о его семье. Гораздо больше, чем самой мне хотелось бы знать.

— О-о-о, подруга, да ты совсем темная. Ты откуда хоть, не с Москвы поди? — Катя покосилась на меня в отражении зеркала, и мне стоило большого труда, чтобы не ухмыльнуться такому простонаречию.

— Просто не интересуюсь этим всем, — я пожала плечами и, смотря на свое отражение, подумала на секунду, что платье очень красивое и идет к моим темным волосам и бледной коже, и даже жаль, что нельзя будет забрать с собой.

Какая разница, где я родилась? Наверное, Катя удивилась бы, скажи, что я москвичка аж в четвертом поколении. Только вот оказались мы с ней в совершенно одинаковой жопе, раз нам приходится зарабатывать себе на жизнь подобным образом. И все поколения моих интеллигентных предков мне не пригодились.

И не спасли меня, когда я своими руками едва не разрушила себе жизнь.

— Говорят, он из солнцевских, — Катя еще сильнее понизила голос и слегка выкатила глаза, словно рассказывала огромный секрет.

— Если людей послушать, то из солнцевских сейчас каждый первый, — я фыркнула. — Кто только к ним не примазывается. Придурки.

— Ну-у-у, не знаю, — Катя с сомнением покачала головой. — Прикинь, сколько бабок на такую домину нужно? Три этажа отгрохать! А еще бассейн в доме где-то внизу, баня, бильярд, короче, полный фарш. Не в консерватории же он их заработал.

— А лучше бы там, — отрезала я жестко, одернула в последний раз платье и поспешила выйти из гардеробной, чтобы закончить неприятный разговор.

Едва мы показались на кухне, нас тут же нагрузили работой, и у меня не осталось времени ни злиться на новую знакомую за поднятую в разговоре тему, ни даже думать. Меня гоняли с подносами из кухни в гостиную и обратно, нагружали бесконечными тарелками, бокалами, чашками, столовыми приборами, бутылками, подносами с фруктами... Только и слышался быстрый стук низкий каблучков по роскошным полам — естественно, дорогущий паркет из дуба, или из чего там положено, я не разбиралась. Что тут говорить, если в гостиной был самый настоящий камин с самым настоящим живым огнем!

Я старалась ни на кого особо не смотреть и взглядом ни с кем не встречаться. Меньше знаешь — дольше живешь, уж эту пословицу я крепко усвоила. Зачем мне разглядывать чужие лица и гадать, кто они и кого они убили, чтобы оказаться в этот день в этой гостиной?