Ком 6 (СИ). Страница 33

— Ну!!! Кто ещё хочет с голой железякой супротив медвежьей лапы выйти⁈

Японцы дружно вытаращили глаза и вздёрнули вверх руки. Вперёд как бы сам собой (хотя и видно было, что идти ему совсем не хочется) вытолкался куда более скромно выглядящий парень в круглых очочках.

— Я могу переводить, — он нервно поправил металлическую оправу.

— Переводчик — это хорошо. Скажи им: «Кайдзю» захвачен! — Я свирепо оглядел командную рубку и для верности ещё раз от души рыкнул. — Моя команда заканчивает зачистку! Пусть они сдаются, или я их тут всех на гуляш пущу!

Переводчик зачастил. Но до чего ж агрессивно звучит язык! Уж не на этой ли почве япы с дойчами стакну́лись?

Переводчик поклонился офицерам и деревянно повернулся ко мне:

— Господин медведь, каковы гарантии?

— Гарантии? — усмехнулся я. — Никаких гарантий! Всё, что я могу вам обещать — что вы останетесь живы до момента передачи вас русскому командованию. Всех, кто не согласен, — я повёл кистью, расправляя и снова собирая когти в подобие мощного клевца, — прошу приготовиться к вскрытию.

Переводчик снова тихо переговорил со своими:

— Господин медведь, генерал Сиро Ямада готов отдать приказ сложить оружие, если вы позволите командованию совершить сеппуку согласно ритуальным правилам.

Я выпрямился во весь рост, почти достав головой до потолка этой командной рубки. Генералы смотрели на меня, как загипнотизированные. Переводчик бормотал ещё что-то про честь воинов…

Что ж, про сеппуку я от Витгенштейна тоже слышал. Пол продолжал слегка вздрагивать — тяжёлая артиллерия не прекращала работать.

— Скажи — мне плевать, что они с собой сделают. Немедленная остановка «Кайдзю» и прекращение огня.

Переводчик забормотал. Генерал набычился, сильно став похожим на жабу и что-то буркнул. Один из офицеров коротко поклонился и подошёл к пульту управления. Отрывисто крикнул в одну из трубок. Потом во вторую. И шагающий линкор стал медленно замедляться. Дрожь корпуса прекратилась.

И тут я заметил, как поверх моего щита побежали зеленоватые пятна, как в тот день, когда нас посетили ниндзя…

Пык!

В рубку вкатилась дымовушка, и тела японских офицеров начали падать на пол, как спелые груши.

Айко, густо забрызганная кровью по пояс, и чуть менее густо — от пояса и до макушки, вошла в рубку, хищно поглядывая по сторонам.

— Я обещал, что не буду препятствовать делать сеппуку.

Она покивала, высоко подняв бровки и сложив губки бантиком:

— Обещал — выполняй! Не препятствуй. Но я-то ничего не обещала, — она усмехнулась, неприятно напомнив мне нашу первую встречу в ущелье. — Посиди, я сама их свяжу. Твоё командование должно заинтересоваться такими шишками!

Она споро начала стаскивать в одну горку японское оружие, а обобранных вязать и укладывать рядком. И с какой лёгкостью она грузных дядек ворочала — это ж моё почтение! Во силища, даром что на вид девчонка.

Перевернув лицом вверх того нарядного генерала, она довольно вскрикнула:

— Илья! Позволь представить тебе Сиро Ямаду, второго генерала Великой Армии вторжения!

Так вот почему он мне знакомым показался!

— Айко, а ты молодец! — Она недоумённо взглянула на меня. — Он же здорово похож на твой рисунок! Только у этого глаза сильней навыпучку.

— Я старалась! — мило улыбнулась она. Сама в кровище вся, ядрёна колупайка…

— Так, старательная ты наша, если ты закончила, то давай, приведи мне в чувство вон того шкета, — я ткнул пальцем в переводчика.

— А зачем?

— За надом! Приказ начальства не обсуждается.

— Интересно же, — собралась надуться она.

— Он тут всё должен знать. Выясним, есть ли у них громкоговорители или ещё какая система связи. Сирены там, может. Флаги.

— Флаги точно должны быть! — вскинулась Айко.

— И как их выбросить?

— Не знаю…

— Вот и буди.

СДАЧА

Переводчик пришёл в себя и принялся озираться по сторонам, не обращая внимания на стянутые верёвками руки. Увидел Айко, залопотал по-своему.

— Именно, госпожа Айко, — ответила она по-русски, — ты не ошибся, голубчик. Но будем вежливы и станем говорить на том языке, который мы понимаем все трое. Сейчас я, видишь ли, немного занята, — в этот момент она деловито стягивала руки очередному генералу, — так что ответь господину Илье на все вопросы, которые он захочет задать. Правдиво ответь. Ты же не хочешь, чтобы мне вдруг пришло в голову тобой поиграть?

Переводчик страшно побледнел и вытянулся передо мной, выпучив глаза:

— Готов ответить на все вопросы!

— Эт ты молодец, — похвалил я. — Рассказывай давай, какая тут у вас сигнальная система для связи с мелочью, что под ногами топчется?

— Для оповещения о появлении нового сигнала используется ревун, одновременно с ним вывешиваются флаги.

— И как это делается?

— Вот, пожалуйста, господин, — переводчик коротко поклонился и указал на противоположную стену: — вон тот пульт! Большая жёлтая кнопка — ревун. А рычажки — флаги. Одновременно можно подать до трёх сигналов.

— Ну пошли, разберёмся.

В глазах пестрело от красок — над каждом рычажке висел соответствующий ему флажок. Поразительным оказалось, что набор флагов у японцев был практически такой же, как и у нас, а значения — все другие. Да уж, без переводчика мы бы нагородили.

— Значицца так. Давай, жми ревуна и выбрасывай: «стоп машинам», «прекратить огонь» и белый. И без дураков мне. А то заставлю свои же потроха жрать.

Подошла лиса и молча остановилась рядом, улыбаясь. И её он, по-моему, боялся гораздо сильнее, чем меня.

Переводчик громко сглотнул и выполнил требуемое.

Ну и ревун у них был — что надо! По размеру «Кайдзю», прямо скажем. Насколько нас прикрывали бронированные стены и мощные стёкла — так всё равно сюда пробило.

Я смотрел на дрожащую руку переводчика. Флажок в повторяющихся косых жёлто-красных полосах — всем стоять. Косой чёрный крест на голубом фоне — прекратить огонь. И белый без пометок — это как у всех, сдача. Сражение проиграно.

— Вот и славно. Сядь вон туда, будешь жить. Айко, ты пленных-то малехо в себя приведи, а то головой скорбные никакому начальству они станут не интересны.

— Ага, я живо!

— Только этого парня тоже к стулу привяжи, что ли, а то больно рожа у него безумная сделалась, не нравится мне. Дёрнет ещё за что-нибудь, в мечтах уйти красиво.

— Сядь прямее! — велела лиса переводчику и живо примотала его к спинке стула. И бантик позади завязала. Откуда она только эти верёвки берёт?

Командирскую рубку окружало полукольцо бронированных окон. Сквозь них, хоть и с некоторыми искажениями, было видно, как постепенно останавливается бой, как замирают одна за другой японские машины, и из их распахивающихся люков выбрасываются белые тряпицы, вылетает личное оружие.

Но некоторые в горячке боя не видели и не слышали ничего, продолжали бежать, стрелять, рубиться… Я нахмурился и сходил ещё раз нажал на ревуна, подержал как следует. Вернулся к наблюдению. Ну, почти всех проняло.

Единственное, вон там, в бывшем уже изломанном лесочке, целой кучей толкутся. Никак, на одного нашего наседают? А вокруг порублено-то сколько! Не разберёшь — и наши, и японцы! Цельные горы громоздятся! Судя по суетливой ажитации япов, которые так и не услышали сигнал, наш ещё сопротивлялся, и они во что бы то ни стало стремились его добить. Со всех сторон бежали уже русские шагоходы — но успеют ли⁈ Я вцепился в приборную панель, не замечая, что когти оставляют в ней глубокие борозды:

— Айко! Ещё раз ревуна нажми!!!

— Ага! — она ткнула кнопку и подбежала ко мне. — А кто там? Ой, это же «Пантера»⁈ Наша «Пантера»⁈

Да, взгляд мой был так примагничен к сражающейся группе, что я не заметил, как со стороны подскочила «Пантера» и наотмашь рубанула ближнего к ней «Досана», отсекая манипулятор, круша кабину…

С другой стороны подлетел «Архангел» и снёс ещё одного, и в открывшемся просвете я увидел «Святогора». Соколовского «Святогора»! Его великокняжеский герб ни с каким перепутать невозможно! «Святогор» лишился одной опоры, но стоял, оперевшись обрубком о большой валун — такое, пожалуй, только с Ивановой ловкостью было возможно. Кабина его была расколота, магический щит над ней дрожал и едва держался.