Ком 6 (СИ). Страница 31

— Так что — великая битва отменяется? — расстроенно спросил Петя.

Святогор посмотрел на него, типа: и это всё, что ты вынес из моего рассказа? Ухмыльнулся:

— Да щас! Там, наоборот, япы копытами землю роют, готовы идти в последний отчаянный бой и все переумирать за своего императора. Типа, позор у них массовый или типа того.

— А, ну тогда нормально! — обрадовался Витгенштейн.

Святогор только вздохнул.

Еле как мы в итоге общими дружескими силами Святогора маленько успокоили и в нашей палатке поспать уложили.

— Ты следи за ним! — на полном серьёзе попросил я Айко. — Видишь — в душевном расстройстве человек. Сочувствия требует.

Айко почесала нос:

— Ну-у-у… ладно, буду следить. Только скажи мне, Илья, вы правда думаете, что в армии Северной Японии сплошь демоны?

Тут даже я озадачился.

— Не понял. С чего вдруг?

— Ну, вы всё время говорите то «копыта откинул», то «копыта землю роют». А? — она с любопытством на меня уставилась.

— А-а-а! Не-е, это просто выражение такое. Копыта откинул — помер, значицца. А копыта землю роют — прям из кожи вон лезут, хотят что-то сделать.

— Из кожи вон⁈ — выпучила глаза Айко. — Ужас какой-то! И эти люди ещё осуждают сеппуку!

— Да это просто выражение!

— Илья Алексеич, пора! — позвал меня Хаген и тем самым спас от филологических и анатомических диспутов.

Но из кожи япы будут лезть, это как пить дать. Нам тут Петя немного пояснил про их психологию. Так что битва будет. И будет страшной.

ЧЕТЫРЕ ДНЯ СПУСТЯ. ВЕЛИКАЯ БИТВА

— Зря они решились на главное сражение… — Иван сидел на башне «Святогора» и задумчиво смотрел на открывающуюся панораму поля. «Пантера» стояла рядом, заглублённая в свой окоп, наружу торчала верхушка башни и манипуляторы. Скоро закончатся все предварительные перемещения и приготовления и начнётся мясорубка, а пока можно было потрепаться, сидя на броне или высунувшись из люков. Мы и трепались, рассматривая будущее место главного сражения.

— Почему ты так думаешь? — Пётр вылез наверх и вскинул бинокль. — У них просто не осталось других вариантов. Когда Его величество покрошил японский флот…

— Да понятно всё. На море вопросы закрыты. Но ставить успех всей военной кампании на одно генеральное сражение — это как-то стариной отдаёт. «А давайте соберёмся и раз на раз»? Так, что ли?

— А вообще, мне сдаётся, что это банальная подстава. — Серго тоже выбрался на башню. — Смотрите! Судя по донесениям разведки, в предстоящей битве будут участвовать только войска северной Японии. По-моему, новый император земли-то подгрёб, а сам решил превентивно грохнуть сторонников своего братца. И если я прав, то это — реально последнее сражение.

— Не-е, ну как-то слишком просто! Ещё по-любому куча битв будет, — не согласился Витгенштейн.

— Да это понятно, но вот таких, как нам предстоит, уже не будет.

— С этим согласен.

Я тоже посмотрел в бинокль. Отцы-командиры определили наше место не во второй даже, а в третьей волне шагоходов. Сначала в бой пойдут тяжи, потом СБШ типа Соколовского «Святогора», а мы будем поддержкой. Прям немного обидно, но у «Пантеры» великолепная оптика и пушка, способная на многое именно издали. Хотя — бой покажет.

Над полем взвилась зеленая ракета, и земля тяжело вздрогнула — ТБШ пошли вперёд. А вдалеке, еле видимые с такого расстояния, раздвигая туман, появились угловатые силуэты вражеских машин.

— Ну, с Богом!

Я прыгнул в кабину.

— К бою!

— Яволь! — хором отозвался экипаж.

— Выбиваем средних и мелочь! Огонь по готовности!

— Есть!

Над нами потянулись дымные ленты. Оставшиеся в укрытиях «Змеи» выпустили первые залпы ракет.

— Готов! — крикнул Саня.

— Огонь!

Я уже привычно открыл рот, и выстрел не так хлестанул по ушам, потом вновь прильнул к оптике.

— Попадание! Красавец!

— Бронебойный!

Так прошло минут пятнадцать. Я приник к оптике. Антон метал жёлтые цилиндры снарядов, а Саня наводил нашу «ахт-ахт», благо целей было предостаточно. И только Хаген скучал. Но ему я с рычагов вставать запретил. Навоюется ёщё…

А потом в бой пошли СБШ контактного боя. И княжеский «Святогор», конечно, в их числе. А мы, пень горелый, стоим тут — стреляем!

А потом вдалеке встало Оно. Вот прямо так — с большой буквы. Какой-то совершенно нелепый, феерически громадный шагоход.

НА БОРТУ ЗАЯЦ! ТО ЕСТЬ ЛИСА…

— Ух ты! Ух ты! Они доделали «Кайдзю»! — внезапно закричало голосом Айко на башне «Пантеры».

— Чего? — Я распахнул люк и рывком выдернул себя на крышу. — Ты здесь откуда? Девчонка, тебе здесь не место! Вот же ядрёна колупайка!

Лису мы оставили в лагере. Может, у японцев и нормально девчонок посылать в бой, а я вот не собирался! Оставил её под наблюдением штабных, чтоб она картинки к новой боевой «Молнии» рисовала. И гляди ж ты!

— А нечего! Я лиса! Я тут с вами! А меня оставили! Не по-честному так! Я даже почти не шутила в последнее время! Я — хорошая! Я — полезная могу быть! — затрындела как из пулемёта Айко. — Папа велел присматривать за тобой!

«Пантера» рявкнула пушкой и качнулась. Шагоход вёл бой, и экипажу было пофигу на драму на его крыше. Я рефлекторно схватился за поручень, а лиса даже не покачнулась.

— Айко, он это мне про тебя сказал! Утихни! Ты как сюда пробралась-то?

Японка внезапно окинула меня совершенно холодным взрослым взглядом. Встала и церемонно поклонилась. Какая-то новая Айко.

— Илья. Я очень ценю то, как вы относитесь ко мне. И ты, и твой экипаж, да вообще все казаки. Словно я дочка, внучка или на худой конец племянница. Это совершенно новое для меня ощущение. Я даже силы начала прибавлять куда быстрее, чем предполагала. Полагаю, что от этого. Но, прости, вы все забываете, что милой шкодливой Айко полторы сотни лет. Пол-то-ры сотни! И то, что магический удар отбросил меня назад в моём пути, не значит, что я забыла прошлое. Да, весело вспомнить детские игры и немного позабавиться. Но, Илья… Вспомни, на уничтожение «немецкого ронина», которого не смогли убить тенгу, послали меня. Маленькую девочку Айко.

Опа! Как-то я об этом и не подумал.

А ведь действительно, та тварь, с которой я хлестался в ущелье, выглядела куда старше нынешней Айко. И, честно скажем, куда страшнее. Выходит, лишение её хвостов откатывает её назад и в силе, и во внешнем облике?

А Айко, видать, чтоб окончательно меня убедить (или добить?) прибавила:

— Я похоронила уже троих мужей. У меня есть две дочери, одно- и двухвостка. Я потом обязательно тебя с ними познакомлю. Они не смогут жить в Японии, поскольку я теперь с тобой.

— М-да, ситуация… — Я помолчал. Вздохнул и спросил: — Ну и, поскольку ты здесь, что за «Кайдзю»?

— Линкор-шагоход. Самый большой в мире. С корабельной артиллерией.

Хрена се! Коротко и ясно.

Пока я докладывал по рации, эта громадина стала видна уже в полный рост. Инженеры-психопаты приделали восемь исполинских ног к туше реального линкора. Только палуба и надстройки у него были капитально перестроены и внешне напоминали пирамиду, а башни с пушками в результате оказались странно скошены вниз — видимо, чтобы вести огонь по наземным целям. И вот эта монстра неторопливо пёрла на позиции русских войск.

— Ваша светлость, — я дёрнулся, но Саня продолжил: — был счастлив служить под вашим руководством!

— И я! — вытянулся Швец.

— Яволь, мой сюзерен! — и Хаген туда же.

— Это что сейчас было? — Я окинул взглядом их торжественные лица.

— Мы не пробиваем этот шагоход. Совсем, — пояснил Пушкин. — Я трижды попал в предполагаемо слабые места. Даже в шарниры манипуляторов! Бесполезно. Это наш последний бой! Я отступать не собираюсь. Но…

— Отставить панику! У нас в деревне, знаешь, как говорили? Чем больше шкаф, тем громче падает! Продолжать вести огонь! А я наверх!

— Зачем? — спросил немного оживившийся Хаген.

— Есть парочка идей!

ЗВЕРИ ПРОТИВ МОНСТРА