Сбой реальности. Книга 4 (СИ). Страница 51

Закурил.

После посещения лимба я каждую ночь вижу образы, которые со мной никогда не случались. Я смотрю чужими глазами, переживаю чужие эмоции. И я не стал рассказывать об этом доктору, как бы он не просил меня делиться всем, что я чувствую. Потому что я знаю, что это — за гранью его понимания. Это дальше, чем продвинулось человечество в своем развитии.

И, выпуская очередное облако дыма, я честно себе признался. Я жду визита. Виновника всего того, что со мной происходит. Кажется, я просто внутренне перешел на какой-то новый уровень, и теперь должен, обязан знать больше. Я вспомнил тот запах. Виски и табак.

Так пахло в кабинете у Хаулла, когда меня похитили возле тренажерки. Как же давно это было. Моя уверенность в том, что он знает, что я знаю, непоколебима, хотя и выглядит со стороны как шизобред. Может Юля и права, что мне нужен мозгоправ?

Затушив окурок о перила, я сунул его в пустую пачку, которая лежала неподалеку. С тех пор, как умер Виктор, я начал курить, и теперь не могу отвязаться от этой гадостной привычки. И с тех же пор храню одну сигаретку, оставшуюся из той пачки, что он мне дал тогда, в Хабе номер семнадцать.

— Просыпайтесь, мистер Ли! — слышу я стук в дверь.

— Что? Уже утро? — всполошился я, подорвался на кровати. Часы интерфейса продемонстрировали долбанные шесть ноль ноль. Пора.

До окончания моего негативного эффекта оставалось двенадцать часов. Думаю, на этом и закончится мое лечение. Какого-то тесного общения с командировочными врачами у меня не сложилось, общались строго в регламентах, я был их пациентом. Откровенничать никто не спешил. Я даже не знал, где их поселили в горном комплексе. Но меня это, по правде, волновало мало.

Скорее, мои мысли занимали вопросы переговоров с Полоцким. Мы лишились нашей главной силы — анонимности, пусть и не на весь свет. И я понятия не имею, чего от него ждать. Очевидно, что он заинтересован в сотрудничестве, Мэй неоднократно упоминала, что установила с ним и его командой контакт и договаривается о новых поставках «эксклюзивных» товаров. Но в действительности я не знаю, чего он хочет. Потому, тягостный момент встречи я оттягивал до сего дня. Обратного пути нет, вчера дал отмашку Мэй на создание криптомира. Время назначили в полдень.

Эта буро-малиновая жижа меня радовала, как ребенка, который получил конфету. Камердинер не мог нарадоваться своими андроидовскими эмоциями, когда я просил еще пару стаканов этой ерунды. Она действительно бодрила, была вкусной, утоляла и жажду и голод. Илья тоже подсел, и теперь мы завтракаем с ним вдвоем, пока девчонки спят. Сразу после того, как я отправляюсь на процедуры, Илья идет качаться. Не в игре, здесь. Оказалось, что мы упустили в процессе исследования комплекса полноценный спортзал на минус первом этаже, который здоровяк и облюбовал.

— Прикинь, бро, — говорит он, сёрбая жижей, — сила за двести перевалила вчера. Ты пока в отключке болтался, я тут почти шестьдесят пунктов накачал. Железками! — восторгается он и снова пьет.

Я киваю, делаю глоток.

— Круто, что ты не теряешь времени зря. Любая характеристика нам пригодится. — ухмыльнулся я, держа в голове идею. Меня неимоверно вымораживало, что на нашем, нет, МОЕМ острове поселилась какая-то сраная нежить. И ее надобно оттуда выбить. И разлом закрыть, великий, пока туда кто-то другой не добрался. А то неровен час, корабли спустят на воду, и плакали мои достижения.

— Еще бы! Ты это, тоже не раскисай, как там твое изнеможение пройдет, я тебя тоже в зал потащу. — поиграл он мускулами. — А для чего потребуется-то?

— Будем с Ауралисом решать вопрос, и с той трескучей хренью посреди океана. — допил я свой стакан, и краем глаза заметил спешащего ко мне Альфу с добавкой. И двумя шейкерами.

— О, ну наконец-то! У меня так руки чесались вызвонить Леона и пойти там вилкой все вычистить, ты бы знал. Но ждали тебя. Кстати, решил что-то по нашим товарищам?

— Да. Поговорю со всеми, как войду в игру. Окончательное решение приму когда с ними пообщаюсь.

— Добро. — кивает друг, принимает новые стаканы с органическим энергетиком, один ставит мне, второй залпом осушает сам. И забирает шейкер.

— Ты и с собой эту ерунду таскаешь? — упомянул я кивком на посуду.

— А то. Получше гейнера и протеина будет. Ну, давай, а то тебя Юрич опять жучить будет за опоздание. — встает из-за стола друг и торопится уйти.

— Юрич? — недоуменно спросил я.

— Ага, клевый мужик. После того, как тебя всего обколет и осмотрит, тоже в зал идет. Ты бы видел, какие он веса тягает. — с некими нотками гордости и зависти проговорил друг.

— Ситуация… — ответил я, и остался в одиночестве.

Холл, лифт, медблок. Снова тщательный осмотр, замеры мозговой активности, физкультура и расспросы о том, не изменилось ли чего. Я иду в отказ, говорю, что со мной все в порядке. Это было почти стопроцентной правдой. В конце концов, этот человек кропотливо борется за мое благополучие.

Пахнет медикаментами, спиртом, гамма-гелем. Миша ковыряется в «Эпсилоне», снял его защитный кожух внизу, что-то настраивает. Я сижу на кушетке, подвергаюсь тесту рефлексов.

— Расслабь ноги, свесь полностью. — говорит мне Юрий наставническим тоном. Как с ребенком.

Я повинуюсь, спорить бесполезно. Удар под коленную чашечку крохотным молотком, нога отзывается и дергается. Вторая так же.

— Ну что, док, как я? — решаю прервать тишину.

Мужчина записывает что-то в блокнот, снимает перчатки, садится на табуреточку передо мной.

— Кроме того, что ты отличный подопытный? Я всякое видел в своей жизни. Во время третьей войны на востоке, когда образовалась моногосударство, я служил военным врачом. В те годы впервые стали применяться на поле боя мехи. — погрузился он в историю.

— Это такие самоходные военные машины, которые и положили конец мировому противостоянию после массового ядерного разоружения?

— Именно, но есть то, чего гражданским не сообщили. Машины эти не совсем самоходны. Внутри сидит пилот. И когда меху подбивают, мне приходилось вынимать из этих консервных банок тушенку. Энергоядро при повреждениях сильно плавилось, разогревало металл корпуса. Раненых приходилось выковыривать. — он откашлялся, поднеся пудовый кулак к лицу. — Так к чему это я. Собирал я этих ребят, выхаживал, как детей собственных. Конечно, не всех, мое личное врачебное кладбище огромно, но многих. Но такую тягу к жизни, как у тебя, вижу впервые.

— Это же хорошо, — соглашаюсь я.

— Для тебя — очень. И для науки. Видишь ли, когда меня отправляли сюда, был проведен бриф. Я заранее знал, с чем буду иметь дело. Признаюсь честно, я надеялся, что ты просто не умрешь. Но за твой рассудок речи не шло, сохранить его было бы чудом. Миш! — вдруг гаркает он.

— Да, док? — появился носатый тут как тут.

— Принеси мне расшифровку МРТ. — командует здоровяк, и Миша удаляется.

— Там что-то интересное? — спрашиваю я.

— Весьма. — дьявольски лыбится Юрий.

Миша вернулся быстро, но снова задел тележку. Металлический лязг об стену, мое сознание интерпретирует этот звук, и на меня снова накатывает, как и по ночам.

Шумный коридор, взрывы, стрельба из автоматов. Белые стены. Ужасно болят пальцы, до зубовного скрежета. Ногтей нет почти, только отрастают. Хочется ударить себя по лбу — почему я, идиот, так рисковал тогда, зная, что огнестрельное оружие можно было усилить вихрем? Я бы исполосовал насквозь каждую стену, прикончил бы в бункере Хаулла каждого. Но нет, видимо, пересмотрел доисторических фильмов с Рембо, и пошел в ближний бой. Тупоумец, зубочистка.

' — Господин Хаулл меня наградит за твою поимку. Уж поверь. Не дергайся, иначе я оторву тебе ноги…' — сказал мне Альберт, маг гравитации, первый топ, которого я убил.

Наваждение отпустило, а обзор заслонило системное уведомление в красной рамке.