Право первой ночи, или Королям не отказывают (СИ). Страница 17

Сконцентрировавшись, активировал на весь тронный зал значительную часть потоков своей родовой королевской магии, и от этого все придворные рухнули передо мной на колени, а дамы склонились в низком реверансе.

Все дамы, кроме одной. Очаровательной бунтарки, бросившей мне вызов прилюдно.

Она с изумлением оглянулась по сторонам.

А я был озадачен: неужели на неё не действует моя магия?

Позволив придворным выпрямиться, я обвёл всех суровым взглядом и жёстко отдал приказ:

— Герцог Дюран, отведите леди Энни Ламор в мою спальню.

Глава 27

Коварный бастард

Энни

После разговора с Каргером я вошла в тронный зал, будучи на взводе.

А, оказавшись внутри, увидела, что придворные демонстративно от меня шарахаются. Так, словно я была заразной.

Не знаю, из-за чего они так реагировали — из-за голубого платья или моего статуса одноразовой королевской подстилки, либо подспудно винили меня в смерти Эдуарда, не знаю.

Но это расстроило меня ещё сильнее. Мысли в голову лезли самые нехорошие.

А когда в тронный зал вошёл бастард Рэйвен — это было последней каплей. Весь самоконтроль полетел в бездну, прихватив с собой чувство самосохранения.

Этот молодой и, надо признать, привлекательный мужчина держался с такой уверенностью, словно он был императором вселенной.

Бастард, без короны, до коронации, он изображал из себя правителя, когда есть ещё один претендент на престол — принц Рональд. Насколько я поняла, более легальный.

Но самое главное — он смотрел на меня так, что это пугало, волновало и выбивало из колеи до дрожи в коленках.

Он не просто смотрел, он раздевал меня взглядом! Можно сказать пожирал.

Этот — точно не отпустит…

Достойный отпрыск престарелого сластолюбца. Пошёл по отцовским стопам.

Мерзкий Каргер, потирающий дряблые ручонки, оказался совершенно прав.

Так что я могла не дожидаться ответа на вопрос, заданный ему Дюраном. Всё было очевидно: Рэйвен решил поиграть со мной, как с одноразовой игрушкой.

И это вызвало в душе волну протеста.

Умом я понимала, что нужно вести себя сдержанно и прикусить язык, но Остапа понесло. Такое чувство, что внутри слетела удерживающая пружина.

У меня очень много всего накопилось внутри, что я хотела ему озвучить. Тем не менее, как бы мне ни хотелось, я не стала прилюдно называть его бастрадом и напоминать, что есть ещё один претендент на престол — принц Рональд.

Я при всех признала, что Рэйвен сейчас исполняет обязанности правителя и добавила, что не сомневаюсь: он всё держит под контролем.

И попыталась донести, что не обязана спать с тем, у кого на голове нет короны.

По закону это называлось «королевское право первой ночи». А то, что этот красавчик стоит на возвышении и небрежно, за лезвие, держит какой-то там раритетный меч — было для меня неубедительным доводом насчёт его монархического статуса.

Разумеется, мне было самой противно, что я так рьяно доказываю право отдать свою девственность лишь мужику в короне. Но я чувствовала себя загнанным в угол зверьком.

Всё, чего мне хотелось — это чтобы меня оставили в покое.

Может, за такую дерзость сошлют куда-нибудь на окраину? В ту же Пустошь. Было бы здорово.

Но наглый бастард Рэйвен ничем не гнушался, чтобы подмять меня под себя.

Даже применил магию для воздействия на моё тело.

Потому что иначе я не могла объяснить тот факт, что его властный голос проходился по моей коже нежной бархоткой и проникал в каждую клеточку тела.

А огненный, полный жаждой обладания взгляд вынуждал трепетать всех сумасшедших бабочек в моём животе, вызывая сладкое томление и заставляя желать… чего? Я и сама не знала.

Это возбуждало и злило меня ещё сильнее.

А когда он резко накрыл потоком своей магии всех придворных, я ощутила, как сквозь моё тело прошёлся зефирный ураган, даря наслаждение.

Да он издевается…

Все рухнули на колени или присели с багровыми лицами и вздувшимися на висках венами, а меня, значит, «порадовали» и прозрачно так намекнули, что сопротивление бесполезно.

Это настолько меня потрясло, что я промолчала, услышав от Рэйвена властный приказ отвести меня в его спальню.

И даже не вырывалась, когда Дюран снова схватил меня за руку и потащил к выходу.

— Вы с ума сошли — дерзить королю, — пробормотал ошарашенный всем произошедшим Дюран, когда он уже вывел меня в коридор.

— Там не было короля, — машинально возразила я, пытаясь осмыслить всё произошедшее.

— Она просто хочет моей смерти, — срывающимся голосом заявил семенивший за нашими спинами Тони.

Его руки дрожали.

— И моей, и всей моей семьи, включая младшего брата Ромуса, — обвиняюще добавил блондин.

Глава 28

Одобрение

Рэйвен

Герцог Дюран мгновенно подчинился, схватил маркизу Ламор под руку и потащил её к выходу.

С трудом сдержался, чтобы не припечатать его магией за грубое обращение с девушкой. Причём меня дико злила не только эта жёсткость, но и вообще тот факт, что он к ней прикоснулся!

Такое чувство, что именно я, а не растерянный до состояния овоща блондин был её истинной парой.

Маркиз Ламор пребывал в таком шоке и трепете, что казалось, у него за последние минуты вся жизнь промелькнула перед глазами и тезисно составлены все пункты завещания.

Блондин со скорбным видом и серым лицом поплёлся вслед за женой. Ему даже в голову не приходило одёрнуть Дюрана, чтобы тот повежливей обращался с девушкой.

Куда, интересно, он второй ботинок девал?

Впрочем, последнее волновало меня меньше всего.

— Алекс, — обернувшись, тихо обратился я к фамильяру.

Лев понял меня без лишних слов и с вальяжной грациозностью хищника направился вслед за маркизой Энни.

Я был уверен в нём как в самом себе и знал, что он присмотрит за девушкой, пока я не появлюсь в личных покоях.

А я тем временем громко обратился к подданным:

— Жители Айгории! Смерть моего отца — короля Эдуарда Великого — была настоящей трагедией для всех нас, причём неожиданной и внезапной. Он не успел оставить завещания, но приближённые к нему министры знали, что король готовил приказ о присвоении мне официального статуса наследного принца. К сожалению, внезапный уход за Грань не позволил ему завершить это дело. Кому-то может показаться, что я слишком тороплю события и раньше времени объявил себя монархом. Но в Айгории не должно быть безвластия: все вы знаете, что опасный враг стоит у наших границ. И он может быть уверен в том, что наша страна управляется твёрдой рукой и даст всем агрессорам жёсткий отпор!

По залу пронёсся гул одобрения, и я продолжил:

— Моего отца не зря называли Великим. Он был велик во всём — в дипломатии, в государственном управлении и в искусстве войны. Теперь, преодолевая глубокую скорбь в связи с его кончиной, мы будем решительно продолжать его дело, ведя Айгорию к дальнейшему процветанию и славе!

Тронный зал сотрясся от аплодисментов.

Я был рад, что удалось настроить придворных на свою волну. Торжественная пафосная речь с нужными словами, чуток приправленная для убедительности магией — и результат налицо.

Люди боятся перемен, и я дал им понять, что с моим воцарением никаких потрясений не будет: я намерен продолжать привычную им политику короля Эдуарда. В чём-то деспотичную, но главное — нацеленную на благо людей.

Так уж случилось, что отец был деспотом, но суеверным. Почему-то он вбил себе в голову, что если составит завещание, то вскоре после этого умрёт. И никакими доводами переубедить его было невозможно.

Он не раз заявлял, что продиктует и подпишет свою последнюю волю только на смертном одре — как это сделали его отец, дед и прадед. Но для Эдуарда этот самый одр оказался непредсказуемо внезапным.

По закону вся власть должна перейти к наследному принцу с последующей коронацией через неделю. Но и тут отец не успел подписать нужный указ. Не дал мне официальный статус.