Ты знаешь мой секрет? (СИ). Страница 40

Несмотря на то, что всегда считала себя эмоционально мало восприимчивой, не выдерживаю и, прикусив губу, быстро моргаю, чтобы не разводить сырость. Волнения раскачивают стержень моей уверенности всё шибче и в какой-то момент я сдаюсь, точнее, поддаюсь материнским рукам Гроссо и, расслабившись, позволяю ей себя пожалеть.

— Девочка моя… бедная…

Прижав к груди, Елена Валентиновна успокаивающе поглаживает меня по спине и укачивает как ребенка. В этот момент совершенно непонятно, кому такая близость нужна больше: ей или мне.

Но, кажется, обеим.

Потому что спустя время на душе становится легче и чуть светлее, будто мы со свекровью действительно разделили утрату напополам. И я понимаю, что болезненный пузырь, не прекращавший ни на минуту зудеть где-то глубоко внутри и не дающий по-настоящему дышать, всё же лопнул. А душа очистилась от ненужной, разрывающей меня на части горестной шелухи.

Справившись с волнением первой, даю матери Алекса передышку, чтобы прийти в себя, и спускаюсь за водой на кухню. Беру два бокала, наполняю их минералкой, добавляю по ломтику лимона и разворачиваюсь на выход. И в этот момент отчетливо слышу, как щелкает замок входной двери, а до слуха доносится бархатный, пробирающий до нутра голос мужа:

— Да, Карина, я уже дома… ага, отлично… Да, ты была великолепна… Конечно, завтра увидимся…

Щелчок, и по возобновившейся тишине понимаю, что разговор закончился.

Карина…

Была великолепна…

Завтра увидимся…

Радость и теплота в голосе мужа, разговаривающего со своей бывшей невестой, как ледяные гвозди, которые он только что вбил в мое горячее сердце, остужая его.

Дико неприятно. И больно.

Интересно, с чего я взяла, что эта девушка исчезла из жизни моего супруга? Лишь потому, что о ней никто все это время не говорил?

Скорее всего.

Или потому, что мне так было проще и легче.

Я переехала в дом Алекса, обосновалась тут, занялась ребенком. Даже к Инге привыкла, допуская ее ненадолго к Наде, когда доделывала проект. А про Карину как-то забыла.

Вычеркнула, как прошлое.

А оно вон как вышло.

Девушка оказывается оставалась рядом… Рядом с моим мужем.

Эх, наивная, глупая, влюбчивая Соня, открой глаза. И повзрослей уже.

Противная ледяная дрожь пробегает по телу. В голову навязчиво лезет картинка-воспоминание, как Цикал обнимает и целует Алекса, когда мы в первый день приезжаем в этот особняк, а он позволяет и не отталкивает.

Прикусываю уже побаливающую от сегодняшней трепки зубами нижнюю губу, прикрываю на секунду глаза, заставляя руки перестать дрожать, и выхожу их кухни.

Не хочу прятаться.

— Соня? — удивление Алекса не наиграно. — Я думал, ты уже спишь.

Теплая улыбка на мужественном, таком любимом лице, делает все черты мягче. Вот только я теперь не знаю: она предназначена для меня или сохранилась после разговора с Цикал.

И эти качели угнетают.

— Привет, — выдыхаю, бросая мимолетный взгляд на мужскую руку, в которой до сих пор зажат телефон, — как раз собиралась ложиться.

— Привет, прости, что так долго, работы перед открытием слишком много, — Гроссо делает шаг в мою сторону, протягивая свободную руку.

А я, не задумываясь, тут же отступаю назад, избегая контакта.

Не специально. Само так происходит.

Муж мгновенно считывает реакцию моего тела, судя по чуть прищурившимся и потемневшим глазам, а я не придумываю ничего лучше, чем сбежать от неприятного разговора:

— Да, конечно, понимаю, — гляжу на кончик его уха и даже умудряюсь изобразить улыбку, а потом резко разворачиваюсь. — Извини, меня ждут.

Тишина за спиной заставляет мурашки табуном бежать по коже, да и взгляд, прожигающий спину, не дает расслабиться. Но не останавливаюсь. Только свернув за угол, позволяю себе встряхнуть плечами и сделать глотов воздуха. Оказывается, я не дышала все время, что поднималась по лестнице.

Работа у него, ага. Точно. Длинноногая и черноволосая, с хитрыми глазами и пухлыми губами.

Хмыкаю горько себе под нос и морщусь.

Неприятно. Очень.

Но, как ни странно, понимаю, что меня это не бьет кувалдой под дых. А отсюда следует только один вывод: чего-то подобного глубоко в душе я и ожидала.

В этот вечер я, впервые не дожидаясь Алекса, одна ложусь в кровать и даже умудряюсь заснуть до того, как он приходит. Лишь сквозь дрему ощущаю, как сильные, крепкие руки аккуратно подтягивают меня под теплый бок, обнимают и, погладив живот, там и остаются. Хочу запротестовать, но сил нет, а потом я проваливаюсь в крепкий сон, просыпаясь лишь в начале четвертого, чтобы покормить Надю.

А утро встречаю в кровати, как обычно, одна.

Пятница подкрадывается незаметно. И уже вечером состоится прием по случаю открытия нового звена гостиничного комплекса, над которым Гроссо вместе с партнером и большой командой профессионалов трудились больше полутора лет.

Грандиозное событие, которое даже Елену Валентиновну не оставляет равнодушной. Когда она обсуждает за завтраком проделанную моим мужем работу, то в ее голосе слышатся не только нотки материнской гордости за сына, но и мнение человека, любящего свой город, радеющего за развитие инфраструктуры края, создание новых рабочих мест, привлечение иностранных инвестиций и развитие туристической отрасли.

Безусловно, я тоже горжусь Алексом, и похвала в его адрес — это заслуженная награда, однако наряду с этим испытываю жуткий мандраж, потому что мне предстоит впервые быть на виду. Предстать не перед десятками, а сотнями любопытных глаз, которые непременно станут не просто меня осматривать, а изучать и препарировать как неведомую зверушку, появившуюся из неоткуда и умудрившуюся присвоить себе слишком большой кусок.

Грядущее мероприятие меня нервирует и пугает, но насколько сильно, я понимаю лишь тогда, когда сразу после обеда в доме появляется незнакомая молодая девушка с большим блестящих хромированным чемоданчиком в руках. Очень стильная и уверенная в себе.

Вскоре узнаю, что ей отводится особая роль — подготовить меня к торжественному приему за шесть часов. И если изначально думаю, что в услуги мастера-профессионала входит лишь помощь в создании вечерней прически и пара советов по макияжу, то через десять минут понимаю, как сильно заблуждалась. Всё намного серьезнее и глобальнее.

Начинаем мы, точнее я, с приема ванны, напичканной специальными соляными примочками, направленными на то, чтобы сделать мою кожу шелковистой и сияющей.

Ага. Сама в шоке.

Но прежде Инга забирает с собой Наденьку, чтобы не мешать моему преображению, как она говорит. Оказывается, именно помощница Гроссо пригласила Юлию в дом, зная о ее «золотых руках» не понаслышке, и все мои возражения отказаться и сделать все самой Прокофьева обрубает единственной фразой: «Это было пожелание Алекса Марковича, если Вы против, свяжитесь с ним сами и уведомите, что отказываетесь от услуг стилиста».

Засранка.

Уверена, она в курсе, что я ни за что не стану этого делать. Не побеспокою мужа из-за такого пустяка, тем более в преддверии важного события.

И права же.

Хотя, о настоящих причинах не догадывается. Не сомневаюсь. А тут все просто. Еще в родном городе, когда Алекс был рядом в самый сложный период, когда меня ломало от свалившихся на плечи бед и забот, а он подставил плечо, не задумываясь, я осознанно отдала ему право принимать решения за нас двоих, перестала сопротивляться и разыгрывать никому ненужное «я сама» сопротивление.

Пожалела ли я об этом с тех пор хоть раз?

Нет.

Я получила гораздо больше. Со мной моя девочка, родная душа. Я не обиваю пороги казенного дома, чтобы быть с ней рядом. За меня рассчитались с долгами у коллекторов. Я защищена. Обо мне заботятся.

И я ни на мгновение не забываю, кто для меня все это сделал.

В нашей паре, я и Алекс, именно он ведет, он делает первый твердый шаг. А я — принимаю его лидерство и подстраиваюсь. Без внутреннего сопротивления и моральной ломки, потому что мне нравится мой муж, и я его уважаю. Не только как авторитарную, ответственную личность, но и как мужчину, заботливого, надежного, сильного, волевого, внимательного и любящего нашу девочку явно не меньше, чем я.