Доктор Крюк 3 (СИ). Страница 25

— Пусть попробует, — ответил я. — Мы квиты.

Я шагнул к краю, бросил бутылку вниз. Она шлепнулась в шлюпку, кто-то из пиратов поймал ее. Роджерс сидел на корме, смотрел на меня. Я повернулся к рулевому.

— Стив, — сказал я. — Уводи «Принцессу». Чуть в сторону от пути. Пусть плывут, куда хотят.

Он кивнул, пошел к штурвалу. «Принцесса» двинулась, паруса хлопнули, волны побежали по воде. Я смотрел, как шлюпка с Роджерсом и его людьми остается позади.

«Грозу морей» мы затопили.

Пираты Роджерса гребли вяло, весла шлепали по воде. Я уводил корабль подальше от оживленных путей, туда, где их никто не подберет. Шанс выжить у них был, но малый. Ром им в помощь. Я стоял у борта и смотрел, пока шлюпка стала точкой на горизонте.

Морган стоял рядом.

— Зачем, Крюк? — спросил он. — Могли добить. Или в цепи. А ты их отпустил.

— Он меня подобрал после шторма, — сказал я. — Давно. Я был должен. Теперь нет.

Морган промолчал. Солнце садилось, небо краснело. Я повернулся и пошел к каюте. Вечерело. Воздух был предгрозовой.

— Мы квиты, Роджерс, — сказал я в пустоту.

Глава 13

Я захлопнул дверь каюты, и переборка отозвалась глухим стуком, будто кто-то ударил кулаком по пустому бочонку. Внутри пахло сырой древесиной и въевшейся смолой. Фонарь на грубо сколоченном столе отчаянно мигал, его свет рваными пятнами метался, выхватывая из полумрака лицо Изабеллы.

Она сидела на краю койки, вжавшись в угол. Марго дала ей свое платье, чистое. Ее старое платье — когда-то, наверное, дорогое, а теперь измятое, с рваным, обтрепанным подолом — свисало со спинки стула, как половая тряпка. Ее тонкие пальцы беспрестанно теребили ткань, двигались быстро, нервно, словно она пыталась разорвать невидимые путы, сковавшие ее изнутри.

Я подтащил к койке стул, его ножки с противным скрежетом проехались по полу. Сел напротив, положил руки на колени. Всмотрелся ей в лицо. Глаза — красные, веки опухли, но сухие. Слез не было. Она выглядела так, словно не спала несколько суток кряду. Черт побери, я знал ее лучше, чем кого-либо на этом проклятом корабле, знал ее упрямство, хрупкость, которую она так тщательно прятала.

— Рассказывай, — голос прозвучал глухо, горло пересохло.

Марго предлагала ей переселиться к ней в кубрик, за шторку. Но я ей отказал. Она на это явно обиделась.

Изабелла медленно подняла голову, с видимым усилием. Пальцы замерли на истерзанном подоле, сжались в маленький кулак. Голос был надтреснутым, с хрипотцой. Она всегда умела держать себя.

— Они пришли ночью, — начала она, взгляд уперся куда-то мимо меня, в стену каюты. — Человек десять, может, больше. Я не считала. Лица замотаны тряпьем. Ворвались в дом отца. Выломали дверь с петель… Я замешкалась. Дверь в мою комнату разлетелась в щепки от одного удара, мне в лицо полетела пыль и мелкие осколки дерева. Меня схватили за руки, грубо, больно. Потащили вниз по лестнице. Я пыталась вырваться, пнула одного в колено, но другой тут же врезал мне по скуле. Не сильно, только чтобы заткнуть, чтобы я не кричала.

Я сидел не шевелясь и слушал. Руки на коленях напряглись. Я заставил себя разжать пальцы, медленно выдохнул сквозь зубы. Она машинально провела ладонью по щеке, там, куда пришелся удар, будто проверяя, остался ли след. И я вспомнил, как касался этого лица в Тортуге. Сейчас ее кожа была мертвенно бледной, без той искры жизни, которую я помнил. Она продолжила, так же не глядя на меня.

— Говорили по-английски. Быстро, отрывисто, с жестким акцентом, я не все разобрала. Но главное услышала: если не подчинится их требованиям, меня прикончат. Потом связали руки за спиной. Веревка была грубая, толстая, врезалась в запястья, до крови. Глаза завязали какой-то вонючей тряпкой. Я слышала торопливые шаги вокруг, топот сапог по каменным плитам двора, потом скрип телеги, которую подгоняли к дому. Меня швырнули туда. Телега тронулась. Камни стучали под колесами, она подпрыгивала на каждой выбоине. Я лежала на дне, тряслась от холода и страха, и считала повороты, просто чтобы не сойти с ума, чтобы хоть за что-то цепляться…

Я не выдержал, встал. Прошелся по тесной каюте — две шага туда, два обратно. Фонарь на столе качнулся от моего движения, тени метнулись по стенам, искажая неподвижный силуэт на койке. Десять человек, англичане, угрозы. Это начинало складываться в картину, но пока мутную. Скорее всего, люди Кромвеля, те же ублюдки, которые отправили флот в Портобелло.

Но зачем им Изабелла? Чтобы надавить на ее отца, губернатора Тортуги? Или это ловушка для меня? Я остановился у стола, машинально взял нож, валявшийся рядом с развернутой картой. Повертел его в руках. Холодная сталь легла в ладонь привычно и успокаивающе. Я подумал, что этим клинком можно было бы аккуратно вскрыть пару глоток тех, кто посмел ее тронуть. Изабелла подняла на меня глаза, молча следила за моими движениями. Я не люблю пустых угроз. И не люблю, когда трогают то, что я считаю своим.

— Кто командовал? — спросил я, глядя на нее сверху вниз. — Голос, одежда, акцент, особая примета? Хоть что-то, Изабелла!

Она медленно мотнула головой, темные волосы упали на лицо, и она откинула их назад знакомым резким движением.

— Лица закрыты, я же сказала. Тряпки. Один голос я запомнила — хриплый, прокуренный. Он отдавал приказы: «Тащи ее сюда», «Быстрее, времени мало», «Заткни ей пасть». Он явно был главным. Одеты все были в темное, неприметное. Плащи длинные, тяжелые, скрывали фигуры. Когда меня волокли к телеге, что-то металлическое звякнуло у одного из них — то ли эфес шпаги ударился о камень, то ли цепь какая-то на поясе. Я не поняла. Больше ничего не видела и не слышала по дороге.

Я с силой бросил нож на стол. Он со стуком ударился о дерево. Хриплый голос, темные плащи, англичане… Мало. Возможно, Рид или Кокс, псы Кромвеля. Я вернулся к стулу, снова сел напротив. Провел рукой по лицу, стирая внезапно выступивший пот. Изабелла смотрела прямо на меня, ждала. Я знал эту девушку недолго, но мне хватило времени понять, что она не сломается так просто. Но сейчас она была на самом краю, это было видно в ее пустых, выжженных глазах.

— Дальше, — я поймал ее взгляд, не давая отвести его. — Телега довезла тебя куда? Что было потом? Любой звук, запах, слово — все важно.

Она проглотила комок в горле. Голос стал еще тише.

— Довезли до берега. Я услышала море. Волны бились о камни или скалы. Меня грубо стащили с телеги, поставили на ноги. Рядом запахло дымом — где-то близко горел костер, я слышала, как трещат сухие сучья. Этот хриплый голос… он сказал: «Грузите ее на шлюпку!» Меня толкнули в спину, я споткнулась о что-то и упала на колени. Песок был мокрый и холодный, он сразу забился под ногти, в раны на руках. Меня снова подняли, почти закинули в лодку. Я ударилась боком о борт. Потом весла ударили по воде, и я поняла — меня везут на корабль.

Я откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди. Берег, костер, шлюпка, корабль. Это люди Роджерса вели ее на «Грозу»? Либо эти англичане, люди Кромвеля, передали ее ему. Роджерс стал их цепным псом. Но зачем? Чтобы держать ее в заложниках, пока ее отец не прогнется? Или чтобы выманить меня, зная, что я не оставлю ее в беде? Я тяжело выдохнул. Посмотрел на Изабеллу. Она сидела прямо, пальцы на подоле замерли. Свет фонаря падал на ее лицо сбоку, и я заметил, как едва заметно дрогнул уголок ее губы.

— На корабле… что было на корабле?

Она облизала пересохшие губы.

— Меня бросили в трюм. Там воняло гнилью и стоялой водой. Крысы шуршали где-то рядом. Доски под ногами были мокрые, скользкие. Я лежала там, в темноте. Слышала голоса наверху, шаги по палубе. Иногда кто-то спускался вниз, но ко мне не подходили. Один раз я услышала разговор совсем рядом, за переборкой. Говорили тихо, шепотом, будто боялись, что я услышу. Но я услышала. Один голос сказал: «Если он найдет их раньше нас, Кромвелю конец». Я не поняла, про кого они — про тебя или про отца… А может, про кого-то еще. Другой голос тут же оборвал его: «Заткнись, идиот! Не здесь! Она может услышать». Потом я услышала еще кое-что. Позже. Другие голоса, тоже тихие. Один сказал: «Он уже близко. Нужно торопиться, иначе все зря». Другой ответил: «Следи за ней. Если она что-то услышит или попытается сбежать — прикончи ее на месте». Потом шаги удалились. Я лежала и думала, что сейчас дверь откроется, и меня прирежут прямо там, в этой вонючей темноте. Но никто не пришел. Больше я ничего не слышала. Только шум моря и крыс.