О моем перерождении в сына крестьянского 2 (СИ). Страница 14
Мы с Лейтой — попросту социальные инвалиды. Оба-два. И… может, у окружающих всё-таки есть серьёзные основания смотреть на нас свысока? Доросли по силе, не доросли по пониманию…
А ведь мы с ней прямо сейчас плывём по морю на судне, которое самим своим существованием немножечко так намёкивает: если вокруг нас таки магическое, то нифига не средневековье — из тех старых ходульных представлений земных фантазёров. Каботажник наш, на земные деньги, нормальный такой грузопассажирский теплоход. И даже не теплоход, а скорее экологичный по самый киль электроход… хотя нет, более экологичный — потому что утилизация отслуживших своё гидромантов и утилизация солнечных панелей немножко так отличается по цене и удобству, ага.
И последствиям для окружающей среды.
Но это полная фигня на фоне более серьёзного вопроса. Вот наш капитан, хоть он и редиска, раз так решительно пренебрегает нуждами пальситенских носильщиков (ну, он за ходовой дизель пашет смену через две, ему грубость простительна) — он всерьёз радеет за приумножение славы Зайвы и в целом своего родного Зальмара. А я, сын крестьянский, на ментальном допросе в гильдии спокойно сказал, будто так и надо, что лоялен своему родному Гриннею. «Потому что это наша родина, сынок», если старый и довольно злобный анекдот про червяков помянуть.
Но с чего бы вдруг у всех нас так активно резалось национальное самосознание, а? Половина моих Осколков Памяти орёт в голосину, что ни о каком национальном самосознании при феодализме речи быть не может. Это очень, очень поздний социальный конструкт, требующий достижения ряда предварительных условий в количестве немного так дофига.
А, блин, лингвистика? Я со своим Полиглотом второй ступени изучил кучу языков (кстати, в каюте меня дожидается прикупленный в Катраше учебник зальмарского архаичного и материалы по северным диалектам полулюдей: саморазвитие запускать нельзя!). Я знаю два варианта гриннейского и два варианта имперского. Но мне раньше как-то в башку не стучало сопоставить скорость изменения языков. А ведь лингвистический дрейф — такая же неотменимая штука, как дрейф материков… и он, по идее, должен идти в раздробленном феодальном мире, имеющем низкую связность на всех уровнях, быстро. 3–4 поколения — вот вам местный говор. Ещё 5–6 поколений — говор мутирует в диалект. А там недалеко и до полноценного расхождения единого языка на родственные в количестве эн штук.
Всего тысячу лет назад по земному времени предки русских и болгар говорили на одном языке. Примерно та же тысяча лет, плюс-минус, прошла с момента развала Западной Римской Империи до оформления литературного итальянского языка. Британцы и вообще англоговорящие конца 20 века не поймут 85% слов древнеанглийского, на котором говорили их предки в конце 10 века.
Современный гриннейский существует в практически неизменном виде около трёх тысячелетий. Чуть меньше, чем устаканилась держава Гриннеев. С имперским — та же петрушка. Почему? Как?
«Недостаточно данных для разумного ответа»…
Необходимый вывод, простой как три копейки: или мир вокруг меня — это вообще никаким боком не Средневековье, или одно из двух. Причём на некотором этапе просвещения о местных порядках я могу узнать, что в магмире, вот этом самом, Цоккэсом именуемом, вполне реальны какие-нибудь эгрегоры. И все образованные люди это знают.
Просто я — вообще не образованный. Дикий ходок по дикому Лесу Чудес, чтоб его…
Вот это и есть ужас у холодильника, да? Похоже, так.
Отправляю в рот кусочек тающей на языке отбивной, чтобы заесть внезапный стресс. О да, наш доблестный шеф-кок знает своё дело на отлично; я раньше понятия не имел, что с мясом можно сотворить вот аж такое. Это нечто… неимоверное. Переворачивающее представления о вкусном.
Как будто всю жизнь ел простую подсолнечную халву, а потом оп! Поел хлопковой.
И тут на второй план отходит даже тот несомненный факт, что концентрация маны в блюдах за этим столом ниже той, к которой я уже понемногу привык, когда втрое, а когда и раз в пять. Ну да, пользы для моего молодого растущего организма существенно меньше. Зато вкусно! Очень! Не удивительно, что дворяне в массовом порядке отказываются вкушать простецкое. И если такого может добиться довольно рядовой, в сущности, профессионал на рядовом каботажнике, то мне уже даже немножко страшно представлять, какое волшебство вкуса способен сотворить настоящий профи уровня 70+.
Это прям огого, доложу я вам. Гастрономия со всякой прочей кулинарией на Цоккэсе поставлены настолько же выше земных, насколько и местная медицина.
…правда, лишь в своих высших достижениях. Которые сильно не для всех…
Умею же я сам себе настроение испортить!
Заесть стресс. Срочно заесть стресс. А потом обсудить с Лейтой, что бы такого сделать, куда пойти и куда податься, чтобы хотя бы наиболее вопиющие дыры невежества нашего прикрыть. Она Советник, она меня старше даже не хочу считать во сколько раз (а ещё умнее меня хотел бы забыть, насколько) — вот и пусть посоветует что-то дельное.
В конце концов, учиться я люблю и умею, персональные параметры у меня не имеют потолка, так что догонять боевую подругу по мозговитости мне прям личный доктор прописал.
Шелари подтягивала на полигоне пару младших, гоняя их и так, и этак, когда в её поле внимания появились две новые отметки. Маги, высокоранговые, женщина посильнее, мужчина послабее (хотя маги же… с ними вот так в лоб оценивать нельзя, она пока не дедушка, чтобы чуять тонкости на чистом опыте). И если женщина определённо ощущалась незнакомой, то вот второй…
— Привет, Ершица! Как жизнь, как уха, как вообще вся?
Голос тоже другой, как и ощущение, но эта дурацкая кличка…
Выполнив Рывок на восемь шагов назад и скрестив предплечья, показывая, что спарринг пока что прерван (чему младшие обрадовались… ха! Ладно, пусть продышатся, жухлики-пухлики-дохлики), Шелари плавно развернулась навстречу…
— Милосердная Мамочка и оба её ребёночка! Ты когда успел так вымахать, мелкий? И как⁈
— Много мяса ел! — оскалился бывший шкет, на которого нынче приходилось смотреть хоть и не сильно, но всё-таки снизу вверх. — Вельми пользительна диета чудолесская. Но ты так и не ответила. Хотя про как вообще вся — вижу и сам: цветёшь, пахнешь, хорошеешь, колешься — всё как положено Ершицам.
— Ты… пф. — Чтобы сменить тему, Шелари (а никакая не Ершица! Дурацкая, дурацкая, вот вообще ни в одном месте не смешная кличка!) моргнула, вглядываясь, и…
Что? Нет, не так: ЧТО?
— Эй, ты когда это успел золотую звезду взять⁈
— Да вот, хорошо покрутился и накрутил. Кстати, знакомьтесь. Это вот та самая внучка Таруса, старшенькая и колюченькая, я тебе про неё рассказывал. А это, Шелари — моя Советница, целительница и по совместительству ещё кое-кто, Лейта Ассур.
— Очень приятно, госпожа Ассур.
— Можно просто — Лейта, — новая знакомая мягко и как будто чуть снисходительно улыбнулась.
«Ничего себе! Вот так сходу? Не госпожа Ассур, не госпожа Лейта и даже не просто госпожа, а раз — и сразу по имени? Это что, намёк на…»
Шелари покраснела. Неудержимо.
…не то чтобы она жаловалась на внешность. У воительниц доброй крови с этим обычно отлично. И всё же при взгляде на эти формы, с полнейшим бесстыдством облитые чёрно-серой кожей, это лицо с парой сияющих изумрудами глаз, увенчанное изящной артефактной короной, эту копну волос с зеленцой, которую даже капюшон толком не способен прижать — они в пружинящем буйстве аж приподнимают плотную кожу… знак с двумя золотыми звёздами — не одной, двумя! То есть ещё и сильная…
И ведь чародейка даже косметикой не пользуется. Ей незачем.
Несправедливо! Нечестно! Да-да, просто нечестно быть настолько красивой!
— Тогда я для вас — просто Шелари… госпожа, — лёгкий поклон. «Давайте не будем заходить сразу вот так далеко, мне и без того неловко!»