Скрытые шрамы (ЛП). Страница 75

— Ты такой хитрый, — говорю я ему, задыхаясь, когда его ногти впиваются в плоть моего бедра.

— Я знаю...

Я прерываю его поцелуем, желая, чтобы его рот был на моем.

Он продолжает вбиваться в меня, продолжает водить большим пальцем по моему набухшему бутону и продолжает уничтожать меня своим поцелуем.

Своей потребностью.

— Орион...

— Черт, — говорит он, задыхаясь. — Я никогда не насыщусь тобой.

Его губы спускаются к моей челюсти, а затем он целует меня в шею. Моя голова грубо ударяется о дверь, и я стону, когда ремешок диадемы впивается мне в кожу головы. Вслед за этим раздается резкий щелкающий звук, когда я чувствую, что она слегка прогибается.

— Моя диадема, — прохрипела я.

— Тебе придется сказать швеям, что диадема сломалась, потому что ты трахалась со своим парнем в костюме, — добавляет он, улыбаясь мне в шею.

Мне следовало бы снять ее заранее, но тот факт, что ему нужно быть внутри меня, сразу же вызывает дрожь по позвоночнику. Только когда мой мозг догоняет его слова, я понимаю, как он себя назвал.

— Парень?

Я хрипло произношу, крутя бедрами, пока он сильнее входит в меня, заставляя дверь гримерки скрипеть.

— Пока что.

Его рот касается моей ключицы - места, которое, как я убедилась, очень чувствительно, - и все мое тело напрягается.

— О Боже, — хнычу я, закрывая глаза, а мои руки впиваются в его кожу головы.

Он двигается быстрее, со стоном ударяясь о мою кожу.

Я двигаю бедрами навстречу ему с каждым толчком, и его дыхание меняется, прежде чем его губы снова оказываются на моих.

— Я собираюсь кончить...

С его губ срывается низкий, умоляющий звук, и я задыхаюсь, когда его член пульсирует внутри меня. Горячие струйки спермы ударяются о мою шейку матки, и я наблюдаю, как его челюсть отвисает, как трепещут его глаза, как его ногти почти прорывают кожу моего бедра, потому что он держится так крепко.

— Орион, я...

Внутри меня все сжимается, и от одного движения его большого пальца по моему клитору оргазм прорывается сквозь меня.

Экстаз проносится сквозь меня, и я зажмуриваю глаза. Пальцы ног загибаются в пуантах, и маленькие импульсы удовольствия пробегают по мне больше минуты. Его дыхание выравнивается, и когда он отстраняется, то выглядит дезориентированным.

Его сердце неровно бьется о мою грудь, наши тела слились воедино благодаря моим ногам, плотно обхватившим его талию. Он не отстраняется, а продолжает целовать меня. Через минуту он опускает меня на пол, быстро вытираясь салфетками, проводит ими по моим складкам и целует меня по ходу дела.

Костюм, сшитый на заказ, не считая того, что несколько минут назад он был немного более помят, чем обычно, из-за того, что его бросили на пол, в порядке, поэтому я вешаю его в химчистку, снимаю пуанты и рваные колготки.

Затем Орион помогает мне переодеться в нижнее белье, треники и толстовку.

Я кладу диадему на тумбу - от ленты откололся лишь маленький кусочек, так что, надеюсь, это легко исправить - и пишу извинения швее. К тому времени как я собираю вещи, чтобы уйти, Орион уже держит в руках шлем, а другую руку протягивает мне.

Через пять минут он протягивает мне шлем, который носил с собой, и достает свой из-под сиденья велосипеда.

Я стою прямее, удивленнее и неувереннее, чем когда-либо.

Я стою выпрямившись, удивленная и неуверенная как никогда. —Я приехала сюда на машине...

— Мы можем приехать за твоей машиной завтра. — Я уставилась на него, причмокивая языком, и он вздохнул. — Надень шлем, Лейла.

Я протягиваю руку к шлему и осматриваю его. — Как?

Он хихикает. — Надень его как шапку. Я удостоверюсь, что он плотно прилегает.

Я надеваю его на голову и опускаю вниз, и все вокруг вдруг становится приглушенным. Орион делает шаг ближе и откидывает козырек, ухмыляясь, он поворачивает какой-то циферблат у основания моей шеи, пока он плотно не прилегает к моему черепу.

— Вот.

Он снимает кожаную куртку и протягивает ее мне. — Надень это. Для защиты, а также чтобы не замерзнуть.

Я вскидываю бровь, когда вижу его серую футболку. — А тебе не будет холодно?

Он надевает шлем, и, боже мой... он действительно произведение искусства с этим байкерским шлемом и татуировками, выставленными напоказ. — Нет, моя девочка будет обнимать меня, как коала.

Моя девочка.

Я ухмыляюсь, когда он поднимает одну ногу над мотоциклом, и после того, как я застегиваю его кожаную куртку на верхней половине своего тела, он помогает мне сесть позади него. Мои бедра сжимают его бедра сзади, и я обхватываю руками его грудь.

— Держись, — говорит он приглушенным голосом.

Я визжу, пока мы движемся вперед, пока мимо нас проносятся огни Лос-Анджелеса. На каждом светофоре он протягивает руку к моему бедру и поглаживает его - невербальный жест, чтобы убедиться, что со мной все в порядке.

Не могу перестать смеяться, когда мы выезжаем на автостраду, и хотя он очень безопасен, все равно кажется, что мы нарушаем правила, катаясь вот так на открытом воздухе.

Я держу козырек открытым, и ветер, бьющий в лицо, освежает. Всю дорогу не перестаю улыбаться.

Двадцать минут спустя я слишком отвлеклась от езды на мотоцикле, чтобы заметить, что мы направляемся в Лос-Фелиз, а не в Крествуд. Когда он притормаживает у моего выезда, я стучу ему по плечу, как только мы подъезжаем к светофору. Откинув козырек, он делает то же самое.

— Куда мы едем? Кондиционер починили? — спрашиваю я, чувствуя легкое разочарование от того, что сегодня я не поеду с ним домой.

— Да. Он закончил несколько часов назад.

— А как же Воробей?

— Ты не останешься сегодня у себя дома. Парам краски нужен день, чтобы выветриться.

Я в замешательстве наморщила лоб. — Какой краски?

Он ухмыляется, но мы уходим на зеленый свет, прежде чем он отвечает.

Как только мы подъезжаем к моему дому, он паркует свой мотоцикл на моей подъездной дорожке. Я снимаю шлем и поправляю сумку, а он достает знакомую черную коробку из отсека для хранения на боку своего мотоцикла.

— Эй, — дразню я, выхватывая из его рук запоздалый подарок на день рождения. — Ты взял это из своей квартиры?

Его губы растягиваются в дьявольской улыбке. — Разве ты не знаешь, что подарки нужно открывать?

Я закатываю глаза. — Да, да. Я ждала подходящего момента.

— Это когда мы зайдем внутрь.

— Отлично.

Он хихикает, пока мы идем к входной двери. Я помню, как мы были здесь в последний раз на прошлой неделе. Как у нас был какой-то момент.

Он ждет, пока я открою дверь, и когда я это делаю, меня встречает прохладный воздух.

— Ах, — говорю я, улыбаясь, и подхожу к термостату. Я выключаю его, так как не собираюсь оставаться на ночь.

— Ты ведь знаешь, что я собираюсь вернуть тебе деньги? — спрашиваю я, имея в виду новый термостат, который он мне установил.

— Конечно.

Его руки скрещены, и он стоит в коридоре, выглядя... нервным?

— Иди сюда. Я хочу тебе кое-что показать. Принеси свой подарок.

Поставив сумку на пол, я несу черную коробку к первой двери. Моя библиотека. Также известная как бич моего существования. Орион включает свет, и я чуть не роняю коробку.

Стены выкрашены в голубой цвет яйца малиновки, который напоминает мне о Фелисити. Я выбрала его полгода назад именно из-за этого, но, конечно, у меня не было времени покрасить только полстены.

Встроенные полки из темного дерева, которые выстроились вдоль комнаты, окрашены в великолепный ореховый цвет, но не это привлекает мое внимание.

Полки аккуратно расставлены по авторам.

Это его рук дело. Он организовал мои книги.

Эмоции застревают у меня в горле, пока я хожу вокруг, рассматривая все остальное. Сказочные огоньки изящно задрапированы вдоль верхних полок, отбрасывая мягкое свечение, которое танцует на книгах и придает комнате волшебную атмосферу. В одном из углов стоит мягкое кресло для чтения с большими подушками, выполненное в приглушенных тонах кремового и белого, дополняющих цвет стен. С одной стороны на него наброшен плед.