Скажи на милость (ЛП). Страница 36

— Кончи со мне, Джульетта. Позволь мне быть первым.

Его слова заставляют все мое тело дрожать. Все отпускает. Мышцы, сжавшиеся в моем тазу, начинают дрожать, и мой оргазм взрывается во мне, разрушая каждую клеточку, каждое нервное окончание. Я отталкиваюсь от него, когда ослепляющий экстаз пронизывает меня раскаленными добела вспышками удовольствия, мой жар крепко сжимает его пальцы, пока я корчусь и корчусь на столе. Я слышу, как он рычит, медленно двигая пальцами внутри меня, продлевая мой оргазм еще на несколько секунд.

Звезды. Я вижу звезды.

Мои глаза зажмуриваются, когда последние капли покидают мое тело, и я опускаюсь на стол.

Когда я открываю глаза, я вижу, как Чейз встает и сует те же два пальца в рот. Нежно посасывая, он ухмыляется мне, наблюдая за моей реакцией.

— Ты хорошо справилась, Джульетта, — бормочет он. — Ты в порядке?

Я смутно замечаю, как он закатывает рукава — это сигнал, что сцена окончена. Что-то холодное пронзает меня. Не разочарование, а что-то другое. Как будто все тепло внезапно исчезло.

— Я… да… гм…

Он усмехается, хватая меня за руку. Я вздрагиваю, когда сажусь, и он притягивает мое тело к себе, доставая мою мантию и оборачивая ее вокруг меня. Я не понимала, как мне было холодно. Я чувствую себя ошеломленной. Как будто у меня озноб. Дрожа, он затягивает мой халат и берет меня за руку, проводя нас обоих в свою спальню.

— Что ты ела на обед? — спрашивает он, направляя меня к одной из сторон своей кровати.

О, черт.

— Я… гм… забыла поесть, — признаюсь я. Может, поэтому я чувствую себя так ужасно?

Его голубые глаза встретились с моими.

— Ты забыла поесть? — спрашивает он низким и опасным голосом.

Прежде чем я успеваю ответить, он хватает свой телефон из гостиной. Когда он возвращается секундой позже, он держит его у уха и жестом приглашает меня сесть.

— Луна. Да, все в порядке. Как быстро я смогу заказать еду в свою комнату? — Он смотрит на меня, кивая. — Один из всего. У меня такое чувство, что она прожорлива.

После того, как он повесил трубку, он подходит к тому месту, где я сижу — довольно неловко.

— Ложись на живот, — командует он. Я колеблюсь, и его челюсть щелкает. — Позволь мне позаботиться о тебе, Джульетта.

— Я в порядке..

— Ты дрожишь, — рычит он. — Это нормально. Это называется подкап. Адреналин вызывает крах ваших эндорфинов. Пожалуйста, ложись. Я предполагаю, что ваше исследование было достаточно тщательным, чтобы включить в него важность последующего ухода, да?

— Хорошо, — соглашаюсь я.

Я ложусь на живот, а потом слышу, как он идет в ванную и что-то роется. Минуту спустя я слышу, как он отвинчивает крышку, и затем кровать рядом со мной опускается. Мои глаза автоматически закрываются, и он поднимает подол моей мантии достаточно высоко, чтобы увидеть, где он меня шлепнул.

— Это должно помочь, — мягко говорит он, и я сжимаю зубы, пока он втирает мне в кожу какой-то лосьон. Но потом... начинает покалывать. Боль немного притупляется, и это приятно.

— Витамин Е помогает процессу заживления, а календула помогает при жжении. Ты будешь болеть несколько дней…

Его голос дрейфует. Мое тело еще больше расслабляется в постели, и я чувствую, как мои ноги слегка раздвигаются, прежде чем он осторожно натягивает на меня мой халат. Шторы в его комнате в основном закрыты, и это, смешанное с запахом лосьона, теплой постели и ощущением теплого тела Чейза рядом со мной, усыпляет меня расслабляющим сном.

Я резко просыпаюсь, приподнимаюсь на руках и оглядываюсь. Свет, льющийся из-за занавесок, розовый, и когда я захожу в незнакомую спальню, на меня наваливаются воспоминания о прошлом. Быстро сев, я плотно закутываюсь в халат и выхожу из спальни Чейза. Я ожидаю, что он уйдет — ему будет стыдно за то, что мы сделали — даже несмотря на то, что мы подписали контракт. Тем не менее, он сидит на диване, положив босые ноги на кофейный столик, и что-то печатает на своем компьютере. Это странно домашнее, и это делает что-то смешное с моим желудком.

— Спокойной ночи? — спрашивает он, закрывая компьютер и откладывая его в сторону.

Я прислоняюсь к косяку двери спальни и скрещиваю руки на груди.

— Мне сказали, что будет еда, — поддразниваю я. — Одно из всего, если я не ошибаюсь.

Его губы изгибаются, но он не совсем улыбается. Вместо этого он встает и потягивается, и мне интересно, как долго я спала.

— Да, ну, еда пришла… и ушла. Я закажу больше. Все еще любишь чизбургеры? — спрашивает он, доставая телефон.

— Звучит превосходно.

Он заказывает два чизбургера, и я осматриваю жилые помещения. Несколько листов бумаги разбросаны по обеденному столу. Его фланель лежит на одном из стульев. Его туфли выстроились у двери. Он был здесь все это время?

Когда он вешает трубку, он подходит к тому месту, где я стою.

— Я думала, тебя уже нет… — я замолкаю, понимая, как глупо я звучу.

— Где мне еще быть? Я хотел быть здесь, когда ты проснешься.

Его заявление странно сентиментально и мило.

— Почему? — спрашиваю я тише, чем собиралась.

Он слегка пожимает плечами, засовывая руки в карманы джинсов.

Этот Чейз — помятый, в джинсах, ухмыляющийся, как дерзкий мудак, — это Чейз, которого я помню подростком.

Эта мысль заставляет мое сердце бешено биться в груди.

— Это часть моего ухода. Я никогда не ухожу, и я никогда не заставляю своих сабмиссивов уходить до того, как они заснут, если они устали. Важно, чтобы мы проверяли друг друга.

Верно.

Я открываю рот, чтобы спросить его, делает ли он это с каждым сабмиссивом, но он вздыхает.

— Нет, на самом деле это ложь, — признается он, поднимая руку и потирая затылок. — Меня не всегда волнует эмоциональная проверка. И, честно говоря, это не всегда нужно в казуальной игре.

«Он заставил меня почувствовать себя особенной, а потом выгнал меня»: Чейз Рэвидж — плейбой? Или он защищает свое сердце?

Я хмурю брови. — Значит, сплетни правдивы?

Он фыркает смехом.—Наверное. Иногда. По этой причине я обычно не приглашаю своих сабов к себе домой, но когда я это делаю, я их не выгоняю. Но я также не приглашаю их на завтрак.

Я смотрю вниз на свои ноги.

— Но я у тебя на три дня, — говорю я ему.

Он кивает. — Беспрецедентно.

Его глаза блуждали по моему лицу, на его чертах отразилось беспокойство. — Все это беспрецедентно для меня, Паркер.

Мой желудок сжимается от его слов, но прежде чем я успеваю спросить, что он имеет в виду, раздается стук в дверь.

— Это будет еда, — говорит он, криво улыбаясь. — Не хочешь присоединиться ко мне за обеденным столом? — спрашивает он, и в его глазах мелькает что-то злое, когда он подходит к двери.

Через несколько минут, когда мы закончили есть, я откидываюсь назад, а Чейз отодвигает свою тарелку.

— Что было раньше… это нормально? Это было подпространство?

Он трет рот рукой.

— Не совсем так, но я думаю, что ты была на правильном пути. Подпространство чаще всего ощущается, когда есть много доверия, — начинает он.

— Я тебе доверяю, — говорю я ему, выпрямляясь.

Он кивает. — Я знаю. Но ты мыслишь очень аналитически, что не позволяет тебе полностью войти в подпространство. Ты была на грани — как прицельный фокус на эндшпиле. — Улыбаясь, он смотрит на меня. — Не волнуйся. Мы доставим тебя туда.

О, парень. Я нахожусь в беде.

ПЯТНАДЦАТАЯ ГЛАВА

Созерцание

Чейз

Я извиняюсь, записавшись к Паркер в последний раз и направляясь вниз в кабинет, чтобы закончить кое-какую работу для консалтинговой фирмы. Прямо сейчас мы собираемся приобрести важную недвижимость, и хотя наши помощники занимаются большей частью документации, мне все еще нужно просмотреть многочисленные пункты, которые я добавил, и их встречные предложения. Есть один пункт, от которого я не откажусь, и колебания продавца очевидны в их переписке. Я отправляю электронное письмо, возможно, слишком угрюмое, сообщая им, что без этого пункта они не получат денег, необходимых им для продолжения работы.