Код любви на кофейной гуще (СИ). Страница 9

— Чёрт, — прошипела, хватая тряпку.

— Всё в порядке? — его голос прозвучал прямо над ухом, заставив вздрогнуть. Когда он успел спуститься?

— Да, просто... неловкие пальцы, — пробормотала я, промокнув лужицу.

— У вас прекрасные пальцы, — он взял мою руку, якобы помогая с тряпкой. — Длинные, изящные. Созданы для... тонкой работы.

Его большой палец скользнул по моему запястью, где бешено бился пульс. Я отдёрнула руку, словно обожглась.

— Крепления никуда не годятся, — сказал он, возвращаясь к деловому тону, но глаза выдавали его — в них плясали чертенята. — Нужны новые. И желательно покрепче тех, что у вас есть.

— В хозяйственном за углом должны быть, — я отступила на шаг, создавая безопасное расстояние.

— Я схожу, — кивнул он. — А вы пока приготовьте мне американо. Покрепче. Люблю, когда... бодрит.

Не успела я ответить, как он уже накинул пальто и вышел, оставив после себя шлейф запаха и моё сбившееся дыхание. Я прислонилась к стойке, пытаясь собрать мысли в кучу. Что происходит?

Когда колокольчик снова звякнул, я уже держала себя в руках. Кирилл стряхнул снежинки с волос — они таяли, превращаясь в капли, скатывающиеся по вискам.

— Нашёл отличные крепления, — сказал он, доставая из пакета металлические детали. — Эти точно прослужат дольше.

— Сколько мы вам должны? — я потянулась к кассе, избегая его взгляда.

Кирилл перехватил мою руку:

— Считайте это моим вкладом в вашу уютную атмосферу.

Его пальцы задержались на моём запястье чуть дольше необходимого, посылая электрические импульсы вверх по руке. Я высвободилась, делая вид, что мне нужно вытереть стойку.

Глава 11. Под напряжением

Он снова поднялся на стремянку, работая с полной сосредоточенностью. Мышцы на спине перекатывались под тонкой тканью рубашки, когда он вкручивал шурупы. Я поймала себя на том, что пялюсь, и отвела взгляд, только чтобы встретиться глазами с ухмыляющейся Машей, которая показала мне большой палец из кухонной двери.

— Вы часто занимаетесь ремонтом? — спросила я, чтобы нарушить неловкое молчание.

Кирилл вкрутил последний шуруп, его плечи напряглись.

— Приходится, — он бросил на меня короткий взгляд через плечо. — В дизайне интерьеров нужно чувствовать каждую деталь. От фундамента до последнего гвоздя.

Я невольно залюбовалась его руками — сильными, с длинными пальцами, покрытыми едва заметными мозолями.

— Наверное, это вам помогает в работе? — мой голос предательски дрогнул.

— Ещё как, — Кирилл спрыгнул со стремянки одним плавным движением. Капля пота скатилась по его виску, очертив линию скулы. — Нельзя создать что-то прекрасное, не понимая, как оно устроено изнутри.

Его взгляд скользнул по мне — медленно, оценивающе, словно я была пространством, которое он хотел преобразить. Жар разлился по телу, собираясь тугим узлом внизу живота.

Полка выглядела безупречно. Он не просто починил её — он преобразил, отшлифовав края, убрав все неровности, покрыв дерево каким-то составом, от которого оно заблестело, словно только что из мастерской краснодеревщика.

— Готово, — Кирилл вытер руки тряпкой, и я невольно проследила, как ткань скользит между его пальцами. — Теперь можно ставить на неё... всё, что захотите.

В его голосе промелькнула хрипотца, от которой по спине пробежали мурашки.

— Спасибо, — выдохнула я, чувствуя, как пересыхает во рту. — Вы очень нас выручили.

Наши взгляды пересеклись, и на мгновение мне показалось, что воздух между нами сгустился до такой степени, что его можно потрогать. В его глазах плескалось что-то тёмное, опасное — не просто интерес постоянного клиента.

— Ваш американо, — я протянула стаканчик, стараясь, чтобы рука не дрожала. — За счёт заведения.

— Благодарю, — его пальцы намеренно скользнули по моим, задержавшись дольше необходимого. Кожа словно вспыхнула от этого прикосновения, и я едва сдержала рваный вздох.

Кирилл не спешил отстраняться. Его близость обволакивала, как тёплый кокон, заставляя сердце колотиться где-то в горле.

— Знаете, — сказал он, собирая инструменты с неторопливой грацией хищника, — иногда самые простые детали меняют всё пространство. Полка, картина, ваза с цветами...

— Или человек, — слова вырвались, прежде чем я успела их обдумать.

Кирилл замер. Его взгляд потемнел, став почти чёрным.

— Особенно человек, — произнёс он так тихо, что мне пришлось податься вперёд, чтобы расслышать. От этого движения мы оказались опасно близко друг к другу — так, что я чувствовала тепло его тела, запах его кожи, смешанный с ароматом дерева и металла.

Время растянулось как карамель. Я видела, как пульсирует венка на его шее, как расширяются зрачки, поглощая радужку. Его дыхание — тяжёлое, неровное — касалось моих губ, и я невольно облизнула их, ощущая фантомный вкус его поцелуев.

— Мне пора на встречу с клиентом, — хрипло произнёс он, не отрывая взгляда от моих губ. — Увидимся завтра?

В его вопросе звучало обещание, от которого внутри всё сжалось в сладком предвкушении.

— Буду ждать, — ответила я и тут же залилась краской, осознав двусмысленность своих слов. — В смысле, кофейня будет открыта, как обычно.

Уголки его губ дрогнули в улыбке, которая говорила яснее слов: он всё понял правильно.

— До завтра, Вера, — моё имя в его устах прозвучало как ласка, интимная и обещающая.

Когда дверь за ним закрылась, я прислонилась к стойке, чувствуя, как дрожат колени. Сердце колотилось как бешеное, а в голове крутился водоворот мыслей. Что это было?

— Ого-го, — Маша вынырнула из кухни с подносом свежей выпечки, от которой поднимался ароматный пар. Её глаза блестели от любопытства. — Кто это так профессионально управляется с... инструментами?

Я бросила на неё предупреждающий взгляд, но щёки предательски горели.

— Просто клиент, — соврала я, зная, что Маша не поверит ни единому слову.

— Симпатичный постоянный клиент, — фыркнула Маша, расставляя булочки в витрине. — И, кажется, неравнодушный к нашему бариста.

— Не выдумывай, — я отмахнулась, но щёки вспыхнули предательским румянцем. Пальцы всё ещё хранили тепло его прикосновения.

— Ага, — Маша оперлась о стойку, наблюдая за моим смятением с хищным интересом. — А я тогда королева Англии. Он пожирал тебя глазами, Вер. Так смотрят не на «просто бариста», а на женщину, с которой хотят проснуться завтра утром.

— Маша! — я чуть не выронила чашку, которую протирала.

— Что? — она невинно хлопнула ресницами. — Я констатирую факты. Этот твой... «клиент» держал в руках не только отвёртку, но и твоё внимание. Крепко держал, между прочим.

Я закусила губу, пытаясь скрыть улыбку.

День тянулся, как карамельная нить — сладкий, вязкий. Руки работали на автомате: взбивали молоко, отмеряли кофе, выкладывали корицей узоры на капучино. А мысли... мысли были далеко. Вернее, не далеко, а в нескольких часах вперёд. В завтрашнем дне.

— Ты сегодня какая-то... наэлектризованная, — заметила Маша.

— Глупости, — я протёрла последний столик, вдыхая запах лимонного средства. — Просто хороший день.

— Ага, — она хмыкнула, завязывая мусорный пакет. — И этот «хороший день» имеет рост метр восемьдесят, плечи как у пловца и руки с красивыми пальцами.

Я швырнула в неё полотенцем, но промахнулась.

Когда Маша ушла, я осталась одна. Медленно обошла кофейню, проверяя замки, выключая приборы. Остановилась у полки. Провела пальцами по гладкой поверхности, ощущая каждую линию дерева. Представила, как его руки касались этих же мест. Сильные руки с длинными пальцами и едва заметными мозолями.

Тело отозвалось мгновенно — внизу живота разлилось тепло, дыхание сбилось. Я отдёрнула руку, словно обожглась. Что со мной происходит?

Выключив свет, я заперла дверь и вышла в зимний вечер. Мороз тут же обжёг щёки, забрался под воротник. Снег хрустел под ботинками, словно рассыпанный сахар.