Тень пустоты (СИ). Страница 35

— Да, — согласился сзади Базиль, — скрабы они такие, запасливые. Трех-четырех может успеть завалить, прежде чем остальные разбегутся. И будет потом несколько дней отъедаться.

Я подсел поближе к Розе:

— Откуда вы так хорошо знаете местное зверье? — спросил я ее тихо, чтобы не мешать остальным. — Это специальная подготовка, или что, вы тут охотитесь постоянно?

— Почему местное? Мы не охотимся особо, — но это не местное зверье. Это наше зверье. Это же фронтир, а не колония.

Я точно чего-то не понимал. Но Розу спросить уже не смог, она в это время следила за сканером.

— Вот, точно, идут уже. В нашу сторону. Большая стая. Если вы не хотите присоединиться к охоте, то я бы ушла с тропы. Когда скраб нападет, они рванут в эту сторону.

— Без ружья против испуганных свиней? — спросил Базиль. — Я бы не рисковал.

Мы начали отодвигаться в лес.

— Сразу, как только взрослые пробегут, — Фанфан прямо рос на глазах, уже командовал. — выскакиваем, если успеем, режем приплод, и выгоняем скраба. Хотя нет, дадим ему пару минут, пусть хоть немного поест. Свистулька у кого.

Свистулька, — свисток для отпугивания животных в этих джунглях, был у всех, даже у меня.

Это было весело, хоть и немного страшно. Скраба я так и не увидел, от свистка он убежал быстрее, чем кабаны. А вот несущийся мимо тебя кабан, а за ним — несколько крупных свиней, это было страшно.

Но теперь у нас было мясо.

Даже слишком много для нас.

Они умели разделывать туши, но все равно, мы застряли почти на час, прежде чем двинулись дальше.

И до темноты прошли немного — только-только, чтобы добрать до водопоя, от которого двигались свиньи.

Идеальное место для лагеря, когда нас много.

Хуже было другое. — Водопой заканчивался тупиком. Это была не река, а большой родник, бьющий из скалы. И наша тропа упиралась в него.

Завтра, нам придется поворачивать и идти назад, к ближайшей развилке, искать другой путь.

Километров пять, не меньше.

Перспективы добраться до цели выглядели туманно.

I I. Глава 9. Экспансия

Вчера это как-то прошло мимо меня, но неожиданно оказалось, что первое поколение фронтира чрезвычайно набожное.

Как только мы разбили лагерь, они уселись вокруг костра и начали молиться. Судя по части слов, которые я с трудом понимал — вся молитва, которую они бормотали хором, была очень архаична. Какой-то их древний диалект, который даже они хорошо знают. Просто учат наизусть. Но все-таки, судя по всему, молитва была на удачный поход.

Может, поэтому вчера я не заметил ничего такого?

Вчера они еще не были в походе.

Но десятью минутами совместной молитвы дело не закончилось. Они разбрелись по углам, большинство — нашли себе дерево побольше и присели у него. А вот Роза села рядом со мной, хотя большим деревом меня никак не назовешь. И рядом как-то ничего такого не нашлось. Тем не менее, они разбрелись, и после совместной вечерней молитвы потратили время еще и на индивидуальные.

Роза сидела рядом, закрыв глаза, и молилась о чем-то простом. Здоровья детям, чтобы ноги не сбивались от долгой ходьбы, чтобы плохие пришельцы покинули фронтир, а остались только хорошие.

Это меня отнесли к хорошим, надеюсь?

Чтобы в джунглях было много прохладных ручьев, и хищники помнили, что людей надо бояться.

Чтобы завтра мы прошли больше, чем сегодня, и не сбились с пути. Как сегодня.

Мы все устали. Иначе, судя по всему, молитва была бы еще дольше. Под ее напевность и монотонность я уже задремал, когда они закончили. Все разбрелись по своим лежакам. Но вот Роза не ушла. Роза решила провести ночь со мной.

После тяжелого дня секс — это скорее не удовольствие, а обещание удовольствия. Когда-нибудь в будущем, когда будет побольше сил. Я даже не проснулся толком, и сам процесс у нас не занял и пяти минут. Хотя, как ни странно, оба остались довольны. Экономичный вариант.

Секс, судя по всему, сегодня был вообще не про секс. А про поговорить после.

Роза прижалась, лежа на моей груди, и тихо шептала мне свои мысли, стараясь не шуметь, не мешать спать остальным.

Как ни удивительно, остальные действительно спали. Никаких оргий, при их то свободных нравах. То ли все вымотались, а Роза просто оказалась покрепче других. То ли их условно свободные нравы фронтира имеют свои ограничения. Такие, что я просто не понимаю.

— Ты что, задание колонии выполняешь? — шепнул я. — Или это обряд такой, обязательная любовь под деревьями с чужаками? А почему после молитвы?

Она меня даже не поняла. И из этого недоумения можно было сделать вывод, что Роза не на задании.

— На фронтире мы несем свет веры, так предсказано. Поэтому мы молимся, чтобы не забывать об этом, молимся вместе. А потом молимся сами, и вторая молитва — это чтобы свет веры сам, тоже не забывал про нас. Расскажи мне о других мирах? А то я видела только джунгли, одни джунгли.

Я удивился:

— Ты же помнишь родную планету. Там что, тоже джунгли?

— Конечно, — ответила Роза. — Это же планеты фронтира, на них везде джунгли. Все наши планеты засевались по образцу изначального мира. Это завет, только тогда свет веры последует за нами по галактике. Да и жить приятней в родной среде. Просто иногда хочется узнать о чем-то еще.

Я открыл глаза и посмотрел в сумрачный лес. Высоченные вековые деревья, переплетение лиан, жесточайшая борьба растений между собой за выживание, которую люди просто не осознают, потому что они привыкли воевать быстро. Тут, эти деревья, они воюют всю жизнь, день за днем, год за годом. И ни минуты на отдых, никаких увольнительных. И эта война более жестокая, чем у людей.

А в джунглях — так это просто бойня.

Роза по своему поняла мой взгляд, и решила объяснить.

— У нас шаровая галактика. Мы не в центре, но и не на окраине. Кодекс фронтира говорит, что мы тысячу лет, и еще тысячу, искали следы соседей. Друзей или будущих врагов, хоть кого-нибудь. Сначала прятались, боялись нападений, потом искали открыто. Даже рассылали сигналы во все стороны. И не нашли никого. Сегодняшний кодекс считает, что в нашей галактике нет разумных видов, кроме нас. Мы и до сих пор не обнаружили никаких следов. Хотя ученые говорят, что это невозможно. Но Кодекс это факты, а не гипотезы.

Роза чуть-чуть шевельнулась, прижавшись ко мне покрепче. Зря она это, так нам придется потратить силы на второй заход. А силы надо экономить. Потом она продолжила:

— И тогда свет веры направил нас. На экспансию. Свет веры сказал: «плодитесь и размножайтесь. Несите свет всей галактике. Эта галактика создана для вас». Но в нашей галактике мало планет с биологической жизнью, хоть какой-нибудь. Их не включают во фронтир, их оставляют на карантине и ждут, может быть, когда-нибудь, у нас будут соседи. А такие планеты, как наша — это фронт семян жизни. Мы посылаем корабли-автоматы, которые засевают планету — жизнью с нашей изначальной родины. Потом, через тысячу лет, второй корабль проверяет, удался ли посев, и подселяет животных. Если засев неудачный, его просто повторяют. Потом прилетают колонисты. Эта планеты была тяжелая. Ее засевали три раза, прежде чем что-то получилось. Кодекс говорит, что на фронтире всегда тяжело. Но это фронтир. Мы исполняем наставление света.

— И как далеко до вашей изначальной планеты? — лишь спросил я.

— Она шлет сигналы, — Роза поерзала. — А мы шлем сигналы ей. Сигнал идет две тысячи лет. Но мы посылаем их часто, чтобы родина помнила о нас. И родина не забывает, ее сигналы тоже часты. Каждый год, новый сигнал. И еще много сигналов от всех соседей. На фронтире, и позади, много планет. Им есть о чем поговорить. Там другие технологии, совершенно. Они ушли далеко вперед. Некоторые даже говорят, что в глубине, откуда фронтир ушел давно, все стали слишком мягкотелые, и мы не для того идем по галактике. Но это ересь…

Роза начала засыпать, наконец-то. Все-таки секс, это для многих — скорее возможность поговорить. Но она не забыла о том, с чего начала, как я надеялся: