Нэпман 10. Финал (СИ). Страница 59

Я ожидал такой реакции. Для японцев вопрос престижа и «сохранения лица» имел первостепенное значение.

— Как насчет совместного предприятия по разработке одного из второстепенных месторождений в регионе? Официально оно будет находиться под управлением консорциума, включающего японский капитал. Разумеется, речь идет только о гражданском присутствии.

— А военное присутствие?

— Исключено, — твердо ответил я. — Но можно организовать нейтральную буферную зону между основными силами, где не будет ни японских, ни китайских войск. Только гражданская администрация и полицейские силы.

Танака медленно кивнул.

— Ваше предложение заслуживает внимания. Но есть еще один аспект. Публичный. Как будет представлена эта ситуация в прессе и дипломатических кругах?

— Мы не станем афишировать советское участие в операции, если Япония воздержится от заявлений о «советской агрессии». Можно согласовать формулировку о «временном урегулировании территориального спора» и «совместном экономическом сотрудничестве в интересах развития региона».

Японец снова задумался, его лицо оставалось непроницаемым.

— Вы упомянули второстепенное месторождение. Насколько оно второстепенное?

Я уже подготовился к этому вопросу.

— По предварительным оценкам, его запасы составляют около восьми процентов от основного Дацинского месторождения. Достаточно для рентабельной разработки, но не настолько значительно, чтобы изменить общий стратегический баланс.

— И какова будет доля японской стороны в этом совместном предприятии?

— Тридцать процентов, — предложил я.

— Пятьдесят, — парировал Танака.

— Тридцать пять, не больше, — твердо сказал я. — Учитывая обстоятельства, это более чем щедрое предложение.

Японец внимательно посмотрел мне в глаза, словно оценивая, насколько я тверд в своем решении.

— Сорок процентов и соглашение о невмешательстве в сферы влияния. Мы признаем контроль… китайских патриотических сил над Дацином, вы признаете японские интересы в прибрежных провинциях.

Я взвесил предложение. Сорок процентов существенная уступка, но вполне приемлемая, если это поможет избежать полномасштабной войны с Японией. К тому же, речь шла о второстепенном месторождении, основное богатство Дацина оставалось под нашим контролем.

— Согласен, — кивнул я. — С одним условием: в совместное предприятие входит также китайская сторона с двадцатью процентами акций. Оставшиеся сорок процентов за советскими… то есть, международными инвесторами.

Танака едва заметно улыбнулся моей оговорке.

— Приемлемо. Теперь о сроках и формальностях. Я предлагаю подготовить черновик соглашения в течение недели и провести официальные переговоры с участием дипломатов в Харбине.

— В Хайларе, — возразил я. — Харбин слишком сильно контролируется японской военной администрацией. Хайлар представляется более нейтральной территорией.

После недолгих препирательств мы сошлись на компромиссном варианте — встреча в Чаньчуне, крупном административном центре Маньчжурии, с участием представителей нейтральных стран в качестве наблюдателей.

Когда основные вопросы были решены, Танака достал из портфеля плоскую фляжку и два маленьких серебряных стаканчика.

— Полагаю, дело стоит скрепить традиционным способом, — сказал он, разливая прозрачную жидкость. — Это саке из моей родной префектуры Ниигата. Лучшее в Японии.

Я принял стаканчик и поднял его в знак согласия.

— За мирное урегулирование.

— За взаимовыгодное сотрудничество, — ответил японец, и мы выпили.

Саке оказалось крепким и слегка сладковатым. Я не большой ценитель этого напитка, но оценил символический жест.

После еще нескольких минут обсуждения деталей реализации соглашения мы завершили встречу. Танака поклонился с безупречной японской вежливостью, затем неожиданно протянул руку в европейском жесте.

— Вы достойный противник, господин представитель. Надеюсь, вы станете надежным партнером.

— История покажет, — ответил я, пожимая его сухую, но крепкую руку.

Когда мы возвращались на базу, Александров, всю встречу молчаливо наблюдавший из угла комнаты, наконец заговорил:

— Думаете, они сдержат слово?

— Пока им это выгодно — да. А наша задача сделать так, чтобы нарушение соглашения оставалось невыгодным как можно дольше.

— А что скажет Москва о сорока процентах для японцев?

— Сталин реалист, — пожал я плечами. — Он понимает ценность основного месторождения. А уступка части второстепенного участка разумная цена за стабилизацию ситуации.

В глубине души я не был так уверен. Компромисс с японцами мог вызвать недовольство в Кремле. Но выбора не оставалось, нам требовалось время для укрепления позиций в Дацине, а Японии нужен способ отступить без потери лица.

Утром я отправил подробную шифрограмму в Москву, изложив результаты переговоров и обосновав принятые решения. Ответ пришел удивительно быстро: «Соглашение одобрено. Но помните: любые уступки японцам — временное тактическое решение. Стратегическая цель неизменна. И. С.»

Сталин понял и принял мою логику. Это вселяло уверенность перед следующим испытанием визитом комиссии Лиги Наций.

Комиссия Лиги Наций прибыла через три дня после моей секретной встречи с Танакой. В ее составе находились представители пяти стран: Франции, Великобритании, Италии, Нидерландов и Швеции. Формально они должны были изучить ситуацию и подготовить доклад для Совета Лиги о «вооруженном конфликте в Маньчжурии».

Мы готовились к этому визиту с особой тщательностью. За сорок восемь часов территория вокруг штаба преобразилась. Все признаки советского присутствия тщательно замаскировали.

Техника либо перекрашена под китайские образцы, либо перемещена в укрытия. Советские военнослужащие переоделись в гражданскую одежду или форму «китайских патриотических сил», они дислоцировались как можно дальше. Документация на русском языке заменена бумагами на китайском. Даже столовую переоформили в традиционном китайском стиле.

Делегацию встречал я лично в сопровождении Хэ Луна и доктора Чжана, представлявшего генерала Фэна. Мы разместили гостей в бывшей резиденции японского коменданта, тщательно отремонтированной и декорированной в нейтральном европейском стиле.

— Господа, — обратился я к членам комиссии, — позвольте приветствовать вас от имени Объединенного командования освободительных сил Дацинского района. Мы всецело приветствуем ваш визит и готовы оказать полное содействие в установлении объективной картины происходящего.

Председатель комиссии, сухопарый француз с аккуратно подстриженной бородкой, господин Дюпре, ответил с типично французской сдержанной вежливостью:

— Благодарим за прием, мсье… простите, как к вам обращаться?

— Леонид Краснов, технический советник.

— Мсье Краснов, — продолжил Дюпре. — Наша миссия носит исключительно информационный характер. Мы собираем факты о происшедшем конфликте, чтобы представить объективную картину Совету Лиги Наций.

— Мы готовы предоставить все необходимые материалы и организовать встречи с любыми интересующими вас лицами, — ответил я.

Британский представитель, сэр Уильям Хогарт, полный мужчина с моноклем и пышными усами, скептически хмыкнул:

— Включая советских военных специалистов?

— На территории Дацинского освобожденного района нет советских военных частей, — с невозмутимым лицом произнес я. — Есть ограниченное число технических советников, работающих на основании договоров о сотрудничестве с китайской администрацией. Вы можете встретиться с любым из них.

Итальянец, доктор Риччи, молодой человек с холодным оценивающим взглядом, подался вперед:

— А как вы объясните наличие современной военной техники, включая тяжелые танки и реактивную артиллерию, которой нет даже в европейских армиях?

— Многое захвачено у японцев, — невозмутимо ответил Хэ Лун через переводчика. — Остальное получено от международных сторонников освободительной борьбы китайского народа, включая прогрессивные организации Советского Союза и других стран.