Нэпман 10. Финал (СИ). Страница 31

Забродин кивнул и отправился выполнять распоряжение. Я повернулся к своим людям:

— Воронцов, как только прибудут первые грузовики, немедленно начинайте подготовку к отправке. Архангельский, проверьте геологическое оборудование, особенно полевые лаборатории. Александров, организуйте круглосуточную охрану грузов и документации.

— А что с «Катюшами»? — спросил Овсянников, отвечавший за новое оружие.

— «Катюши» прибудут специальным рейсом послезавтра, — ответил я. — Две установки с полным боекомплектом. Твоя задача — привести их в боевую готовность за минимальное время.

Совещание продолжалось до поздней ночи. Мы обсуждали каждую деталь предстоящего марша, возможные действия японцев, варианты размещения техники и людей. К полуночи основные вопросы были решены, и я отправил всех отдыхать, понимая, что ближайшие дни потребуют колоссального напряжения сил.

Оставшись один в штабном помещении, я еще раз просмотрел карты и разведданные. Положение складывалось напряженное. Японцы усиливали контроль в приграничных районах. Наша задача осложнялась с каждым днем.

Мои размышления прервал стук в дверь. Вошел дежурный офицер:

— Товарищ Краснов, срочная телеграмма из Москвы.

Я распечатал конверт. Короткое сообщение, подписанное самим Сталиным, предписывало ускорить подготовку операции и при необходимости скорректировать план с учетом изменившейся обстановки. В конце стояла приписка: «Ресурсы нефтяного месторождения оправдывают любой риск. И. С.»

Это подтверждало мои собственные мысли. Дацинское месторождение имело стратегическое значение не только для обеспечения страны топливом, но и как козырь в международной политике. СССР, контролирующий такие запасы нефти, мог диктовать условия и Японии, и западным державам.

Наутро работа закипела с новой силой. С восходом солнца в штаб потянулись курьеры, связные, технические специалисты. Забродин, демонстрируя завидное рвение, лично контролировал подготовку карт, разработку маршрутов движения, организацию связи.

К полудню первая хорошая новость. Автоколонна с грузовиками прибыла на сутки раньше срока. Десять «Полет-Д» в отличном состоянии, с полными баками и запасными канистрами горючего, въехали на территорию военного городка на окраине Читы.

Я лично осмотрел каждую машину. Надежные дизельные двигатели, усиленные рамы, повышенная проходимость, эти грузовики были именно тем, что требовалось для операции в сложных условиях маньчжурских дорог.

— Отлично, — похвалил я Воронцова, руководившего приемкой техники. — Проверь особо систему охлаждения и тормоза. На перевалах это критично.

К вечеру поступило сообщение с аэродрома, спецрейсом из Москвы прибыли две «Катюши». Самолет выглядел так, словно его перегрузили до предела, тяжелые реактивные установки едва поместились в грузовой отсек ТБ-3.

Овсянников, смотревший на выгрузку своих детищ с отцовской гордостью, тут же приступил к проверке.

— Все в порядке, Леонид Иванович, — доложил он через два часа. — Даже стабилизаторы по вашему проекту успели изготовить. Теперь точность увеличилась минимум вдвое.

— Прекрасно. Боеприпасы?

— Сто шестьдесят ракет, полный комплект для десяти залпов. Упакованы в специальные контейнеры с амортизацией. По вашему совету использовали подвеску от танков для снижения тряски при транспортировке.

Я с удовлетворением осмотрел грозные машины. Даже в сложенном для транспортировки виде они впечатляли своей мощью. «Катюши» станут нашим козырем, неприятным сюрпризом для японцев, привыкших к превосходству своей техники.

На следующий день прибыл поезд с танками Т-30. Пятнадцать боевых машин. Из Иркутска должны прибыть тягачи для транспортировки.

Звонарев, ответственный за танковое подразделение, лично контролировал разгрузку.

— Сроки отправки? — спросил я, глядя на горы деталей и узлов.

— При наличии всего необходимого оборудования — два дня, — ответил Звонарев. — Но можно ускорить, если работать в три смены.

— Действуйте, — кивнул я. — Время работает против нас.

К вечеру второго дня подготовки неожиданно возникла проблема, которую я предвидел, но надеялся избежать. В штаб прибыл Степаненко, начальник особого отдела ОГПУ Читинского гарнизона. Высокий, худощавый человек с холодными глазами и неприятной привычкой прищуриваться при разговоре.

— Товарищ Краснов, — начал он без предисловий, — мне доложили о необычной активности в гарнизоне. Перемещение техники, подготовка какой-то операции. Как начальник особого отдела, я должен быть в курсе всех деталей.

Я понял, что столкнулся с еще одним представителем местной бюрократии, причем более опасным, чем Забродин. Степаненко мог серьезно осложнить подготовку, если решит, что его авторитет подорван.

— Товарищ Степаненко, — я жестом предложил ему сесть, — полностью понимаю вашу озабоченность. Действительно, мы готовим специальную операцию по прямому указанию Москвы.

— Какого характера операция? — Степаненко подался вперед. — И почему особый отдел не был проинформирован заранее?

Я решил действовать напрямую, понимая, что уклончивые ответы только усилят подозрительность чекиста.

— Взгляните на эти документы, — я протянул ему папку с полномочиями эмиссара и шифропечать. — Как видите, я действую с особыми полномочиями от ЦК партии и правительства. Операция имеет высший уровень секретности. Детали могу сообщить только лицам с соответствующим допуском.

Степаненко внимательно изучил документы, особо задержавшись на личной подписи Сталина.

— Впечатляет, — произнес он, возвращая папку. — Но это не объясняет, почему особый отдел не был уведомлен. Моя обязанность обеспечивать государственную безопасность в зоне ответственности.

— Вы абсолютно правы, товарищ Степаненко, — кивнул я. — И именно поэтому я планировал встретиться с вами завтра утром, после завершения первичной подготовки. Вот шифрограмма от товарища Менжинского, адресованная лично вам.

Я передал ему конверт, полученный перед отъездом из Москвы специально для таких случаев. Степаненко вскрыл печать и прочитал содержимое. Выражение его лица постепенно менялось, становясь все более почтительным.

— Прошу прощения за недоразумение, товарищ эмиссар, — наконец произнес он совсем другим тоном. — Разумеется, особый отдел окажет вам всестороннюю поддержку. Если потребуются дополнительные сотрудники для обеспечения безопасности или контрразведывательных мероприятий, они в вашем распоряжении.

— Благодарю за понимание, — я слегка улыбнулся. — Думаю, нам действительно потребуется содействие особого отдела. Особенно в части контроля за возможными японскими агентами в приграничной полосе.

Последующий разговор прошел конструктивно. Степаненко оказался опытным контрразведчиком с хорошим знанием обстановки в регионе. Его информация о японской агентуре дополнила данные Климентьева, создавая более полную картину.

Когда чекист ушел, я вызвал Александрова.

— Первые препятствия преодолены, — сообщил я. — Местные власти обеспечат полное содействие. Но нужно ускорить подготовку. Время сжимается.

— Понимаю, — кивнул Александров. — Что с планом выдвижения?

— Корректируем с учетом последних разведданных. Основная колонна выходит через три дня. Передовой отряд на сутки раньше, для разведки маршрута и подготовки промежуточных пунктов остановки.

Мы еще долго обсуждали детали предстоящего марша, расположение сил, порядок связи. Александров, как опытный военный, предложил несколько ценных идей по организации охранения колонны на марше и в местах стоянок.

Следующий день прошел в непрерывной работе. К полудню заработала закрытая линия связи с Москвой, специальный аппарат с системой шифрования, установленный в отдельной комнате штаба. Я лично проверил качество связи, переговорив с Ворошиловым.

— Как обстановка, товарищ Краснов? — голос наркома звучал с легкими помехами, но вполне разборчиво.

— Подготовка идет по плану, товарищ нарком, — доложил я. — Возникли некоторые затруднения с местным руководством, но все улажено.