Нэпман 10. Финал (СИ). Страница 23
Сталин жестом предложил продолжать. Я развернул на столе заранее подготовленные схемы.
— Операция «Дацин». Быстрый, решительный удар механизированными частями в сочетании с дипломатическим маневрированием. У нас есть несколько технологических преимуществ, которые японцы не ожидают встретить.
— Каких именно? — Сталин подался вперед.
— Во-первых, танки Т-30, — я положил перед ним схематичные чертежи. По сути, это прототип будущего Т-34, но созданный мною на несколько лет раньше. — Дизельный двигатель, 76-миллиметровая пушка, наклонная броня, неуязвимая для всех существующих сейчас японских противотанковых средств. Тридцать таких машин решат исход любого столкновения с Квантунской армией.
Сталин изучал чертежи с нескрываемым интересом:
— Я помню. Это ведь ваша разработка?
— Моя концепция, доработанная нашими конструкторами, — уклончиво ответил я. — Ключевые элементы — дизельный двигатель В-2 и наклонная броня. Японцам нечего противопоставить такой технике.
— Продолжайте.
— Во-вторых, новая бронебойная и кумулятивная артиллерия. В том числе реактивного типа. В-третьих, система тылового обеспечения — грузовики повышенной проходимости, тягачи для перевозки танков. А самое важное, мы знаем, где находится нефть. Это обеспечит нам стратегическое преимущество.
Я развернул подробную карту операции:
— Предлагаю следующий план. Механизированная колонна, включающая тридцать танков Т-30, шестьдесят бронетранспортеров и артиллерию, наносит молниеносный удар через границу, двигаясь к Дацину. Одновременно происходят удары по ключевым японским постам. За три дня мы берем под контроль железнодорожные узлы и нефтяной район.
Сталин медленно поднял глаза от карты:
— Вы предлагаете начать войну с Японией?
— Нет, товарищ Сталин. Предлагаю ограниченную операцию под видом помощи китайскому населению. Официально это будут не части Красной Армии, а добровольцы, поддерживающие местное сопротивление японской агрессии. Такая версия уже использовалась нами в Испании и будет использоваться в будущем.
Я продолжил, чувствуя, что Сталин не отвергает идею:
— Операция делится на три фазы. Подготовка — разведка, доставка техники по КВЖД под видом учений, дезинформация. Затем молниеносный захват — форсирование границы, блокирование железнодорожных узлов, захват нефтяных районов. И наконец, удержание и защита — создание укрепленного района, подготовка к возможному контрудару японцев, налаживание связей с местным населением.
Сталин слушал, не перебивая, методично посасывая трубку. Когда я закончил описание военной части, он задал ключевой вопрос:
— А дипломатическое прикрытие? Мировая реакция?
— Японцы уже скомпрометированы попыткой проведения Мукденской провокации. Поэтому их протест будет восприниматься не так внимательно. Заявление СССР: советские добровольцы помогли китайским рабочим отстоять Дацин от японской провокации. Призыв к международной комиссии для расследования инцидента — это даст нам время. Далее будет установление Совместной Китайско-Советской администрации на территории нефтяного района.
Сталин медленно кивнул:
— А с кем сотрудничать в Китае? С Чан Кайши или с Мао?
— В идеале балансировать между обоими, товарищ Сталин. Гоминьдан имеет международное признание, но Чан Кайши ненадежен. Коммунисты идеологически ближе, но сейчас слабы. Предлагаю гибкий и комбинированный подход — создать в зоне нефтедобычи особую администрацию, формально подчиненную центральному правительству Китая, но фактически контролируемую СССР через советников и экономические механизмы.
Я развернул последнюю схему:
— Стратегические цели операции. Краткосрочные — срыв японского захвата Маньчжурии, удержание нефтяного района. Среднесрочные — запуск добычи нефти, переход управления к китайским союзникам. Долгосрочные — формирование Союзной нефтяной зоны Китая и СССР, подрыв позиций Японии перед будущей мировой войной.
Сталин поднялся и медленно прошелся вдоль стола. Наступила тишина, нарушаемая лишь тиканьем настенных часов. Я ждал его реакции, понимая, что предложил чрезвычайно смелый план.
— Товарищ Краснов, — наконец произнес он, остановившись у окна, — вы говорите о будущей мировой войне как о неизбежности.
— Она неизбежна, товарищ Сталин. Но наши действия могут изменить ее характер и последствия для СССР. Если мы установим контроль над Дацинским месторождением, это радикально усилит нашу энергетическую безопасность и ослабит Японию как потенциального противника.
Сталин снова сел за стол и начал делать пометки на полях карты.
— Что если японцы ответят полномасштабным вторжением на нашу территорию?
— Маловероятно, товарищ Сталин. У Японии нет ресурсов для войны на два фронта. Их основные силы скованы в Китае. А наша демонстрация силы, особенно технического превосходства, заставит их пересмотреть планы. Японская военная доктрина основана на уверенности в техническом превосходстве. Если мы разрушим эту уверенность, они будут действовать гораздо осторожнее.
Сталин задумчиво постучал карандашом по столу:
— Кто должен командовать операцией?
— Это уже решать вам. Это должен быть один из опытных командиров Дальневосточной армии. Возможно, Блюхер или кто-то из его заместителей. Но необходим советник, хорошо знающий местность и обладающий специальными знаниями о нефтяном месторождении.
Сталин понимающе кивнул:
— Вы имеете в виду себя, товарищ Краснов?
Я имел ввиду не совсем это. Но вида не показал.
— Я думаю, есть и другие, наиболее подходящие кандидатуры.
Сталин покачал головой.
— Нет, кроме вас, некому.
Я не стал спорить.
— Если вы сочтете это целесообразным, товарищ Сталин. Я могу выступить в роли технического консультанта и представителя Наркомтяжпрома.
Сталин еще некоторое время изучал карты и схемы, затем откинулся в кресле:
— План интересный. Смелый, даже дерзкий. Но в нем есть логика. С военной точки зрения план реализуем. Риски есть, но они просчитываемы. Главное преимущество — неожиданность и технологическое превосходство. Такие операции удавались в истории.
Он помолчал, взвешивая все за и против. Наконец он принял решение:
— Хорошо, товарищ Краснов. План утверждаю. Завтра соберем ограниченное совещание с Ворошиловым, Блюхером и представителями разведки. Проработаем детали. Вы отправитесь на Дальний Восток в качестве моего личного эмиссара с особыми полномочиями.
Он поднялся, давая понять, что разговор окончен:
— Но помните, товарищ Краснов, вы несете личную ответственность за результат. Успех этой операции критически важен для безопасности нашей страны. А в случае неудачи будете отвечать головой.
— Я понимаю всю ответственность, товарищ Сталин, — твердо ответил я. — Операция будет успешной.
Сталин протянул мне руку:
— Действуйте, товарищ Краснов. Действуйте решительно, но осмотрительно. Мы меняем ход истории, и такие возможности выпадают нечасто.
Через час я вышел из Кремля. Московский туман окутывал город промозглой сыростью. На Спасской башне пробило двенадцать.
Передо мной лежал путь в неизвестность. Меня отправили менять историю мира на самом восточном рубеже СССР, с почти неограниченными полномочиями от самого Сталина.
Я постоял на Красной площади, вглядываясь в темное небо.
Что-то подсказывало мне, что мир уже никогда не будет прежним.
Глава 10
Эмиссар Сталина
Триумф в Кремле оставил после себя смешанное чувство удовлетворения и нарастающей тревоги.
Орден Ленина, прикрепленный к моему пиджаку самим Сталиным, тяжело давил на грудь, не физически, но как напоминание о возложенной ответственности. Мои предсказания сбывались с пугающей точностью, маятник истории раскачивался, и теперь от моих действий зависело слишком многое.
Утро после кремлевского заседания выдалось хмурым. Московское небо затянули тяжелые серые тучи, словно природа отражала напряженную атмосферу в столице. Моросил мелкий дождь, превращая улицы в блестящие зеркала, в которых отражались силуэты прохожих.