Нэпман 10. Финал (СИ). Страница 10
Ли внимательно изучал образцы, полностью погруженный в технические аспекты проблемы и не замечая истинной подоплеки наших работ.
— Согласен, — кивнул он. — Но почему именно на этом участке? Ведь структура грунта схожа на протяжении всей линии.
— В том-то и загадка, — я сделал таинственное лицо. — Возможно, здесь присутствуют какие-то особые химические соединения в грунтовых водах, ускоряющие процесс деградации. Именно поэтому нам необходимо глубокое бурение, чтобы выяснить истинную причину.
Ли задумчиво кивнул, полностью удовлетворенный объяснением.
К вечеру подготовительные работы были завершены. Основная буровая установка, искусно замаскированная под сваебойное оборудование, полностью собрана и готова к действию.
Чтобы не вызывать подозрений, мы демонстративно забили несколько пробных свай вдоль насыпи, создавая видимость обычных ремонтных работ.
Японский патруль весь день сохранял дистанцию, ограничиваясь наблюдением с холма. Но когда солнце начало клониться к закату, ситуация внезапно изменилась.
Красноватые лучи заходящего солнца окрашивали маньчжурскую степь в теплые тона, придавая окружающему пейзажу особую, почти мистическую атмосферу. Длинные тени от нашего оборудования причудливо растягивались по земле, напоминая гигантских механических пауков.
Я стоял у технической палатки, обсуждая с Воронцовым последние детали предстоящего ночного бурения, когда характерный рокот мотоциклетных двигателей нарушил вечернюю тишину.
— Японцы, — негромко произнес Александров, материализуясь рядом со мной. — Три мотоцикла, направляются прямо к лагерю. Судя по всему, официальная проверка.
Я кивнул, внутренне собираясь:
— Всем оставаться на местах. Действуем по плану. Воронцов, распорядитесь прикрыть брезентом буровые штанги. Александров, обеспечьте безопасность документации.
Три тяжелых армейских мотоцикла с колясками, подняв тучи пыли, остановились у границы нашего лагеря. В первой коляске сидел офицер в безукоризненной форме с двумя золотыми звездочками на погонах — капитан.
Его узкое лицо с тонкими усиками выражало холодную надменность. Ба, знакомые лица.
— Капитан Танака, — шепнул Александров, узнав офицера. Я уже и сам видел, кто к нам пожаловал.— Начальник разведывательного отдела. Опасный противник.
Я выпрямился и неспешным, уверенным шагом направился навстречу японцам. За моей спиной Воронцов отдавал тихие распоряжения рабочим, организуя маскировку наиболее компрометирующего оборудования.
— Добрый вечер, господа, — я намеренно обратился по-русски, хотя знал, что Танака прекрасно понимает мой язык. — Чем обязаны визиту? Приятно видеть вас снова, капитан.
Танака окинул меня цепким взглядом и ответил на безупречном русском:
— Капитан Танака, императорская армия Японии. Проверка документов и характера работ на стратегическом объекте. Не могу сказать тоже самое, господин Краснов.
Он спрыгнул с мотоцикла, демонстрируя безукоризненную военную выправку. Следом за ним спешились еще четверо солдат, вооруженных карабинами системы Арисака.
— Разумеется, — я сохранял невозмутимое выражение лица. — Инженер Краснов, техническая комиссия КВЖД. Проводим экстренные ремонтные работы на аварийном участке железнодорожного полотна. Все необходимые документы и разрешения у меня в технической палатке. Вы уже их видели в Харбине. Прошу за мной.
Пока мы шли к палатке, я лихорадочно просчитывал варианты. Самое опасное сейчас — позволить японцам приблизиться к замаскированной буровой установке или увидеть карты с отмеченными перспективными участками нефтеносности.
В палатке я передал Танаке папку с тщательно подобранными документами:
— Здесь официальное разрешение на проведение ремонтных работ от управления КВЖД, техническое задание и сопроводительные бумаги. Как видите, все в полном порядке.
Танака внимательно изучил документы, затем перевел пристальный взгляд на разложенные на столе чертежи:
— Эти работы выглядят слишком масштабными для обычного ремонта насыпи. Почему потребовалось столько людей и оборудования?
— К сожалению, мы столкнулись с серьезной проблемой, капитан, — я говорил спокойно и уверенно. — При инспекции обнаружена критическая просадка грунта под насыпью. Предварительные расчеты показывают, что без срочного укрепления возможно разрушение полотна при проходе тяжелых составов.
Я развернул на столе подготовленные Архангельским фальшивые данные с графиками просадки.
— Видите эту динамику? За последние две недели просадка составила около семи сантиметров. Это в три раза превышает допустимые нормы. При такой тенденции через десять-двенадцать дней полотно деформируется настолько, что движение станет невозможным.
Танака внимательно изучил графики, его лицо оставалось непроницаемым:
— И сколько времени займут ваши ремонтные работы?
— По предварительным оценкам, от недели до десяти дней, — ответил я. — Необходимо забить укрепляющие сваи, провести дренаж грунтовых вод и укрепить основание насыпи цементным раствором.
Танака отложил документы и внезапно заявил:
— Я хочу осмотреть ваше оборудование.
Мое сердце сжалось в комок, но внешне я сохранил невозмутимость:
— Конечно, капитан. Прошу за мной.
Мы вышли из палатки и направились к месту установки замаскированной буровой. Я заметил, что Воронцов, увидев наше приближение, начал демонстративно проверять сваебойный механизм, громко отдавая распоряжения рабочим на русском языке.
— Это стандартный сваебойный копер системы Кристи, — начал объяснять я, указывая на установленную треногу. — Используется для забивки опорных свай на глубину до пятнадцати метров. Вот здесь размещается ударный механизм…
Танака бесцеремонно перебил меня:
— А что это за трубы? — он указал на штабель буровых штанг, частично прикрытых брезентом. — Для свай они слишком тонкие.
Я почувствовал, как напряглись мышцы спины. Момент чертовски критический.
— Это дренажные трубы для отвода грунтовых вод, — ответил я невозмутимо. Даже с легким раздражением, как человек, которому надоели постоянные расспросы. — Они устанавливаются в специально пробуренные отверстия вокруг основных свай для создания системы дренажа. Стандартная инженерная практика при работе на водонасыщенных грунтах.
Танака подошел ближе и внимательно осмотрел одну из труб. Его тренированный взгляд разведчика явно выискивал несоответствия в нашей легенде.
В этот критический момент неожиданно вмешалась Кравцова, только что вернувшаяся с разведки:
— Товарищ Краснов! — воскликнула она, подбегая к нам с папкой в руках. — Мы закончили картирование восточного участка. Результаты крайне тревожные!
Она развернула перед нами карту, на которой были отмечены якобы обнаруженные участки просадки грунта вдоль железнодорожного полотна.
— Смотрите, просадка гораздо шире, чем мы предполагали изначально, — Кравцова говорила с естественным волнением профессионала, обнаружившего серьезную проблему. — Эти данные полностью подтверждают вашу теорию о водоносном горизонте, подмывающем основание насыпи.
Танака невольно заинтересовался картой, переключив внимание с подозрительных труб на новую информацию. Я мысленно поблагодарил Кравцову за своевременное вмешательство.
— Это действительно серьезно, — я качнул головой, изображая озабоченность. — Капитан, вы теперь понимаете масштаб проблемы? Речь идет о безопасности всего железнодорожного сообщения на этом участке.
Танака несколько мгновений изучал карту, затем перевел взгляд на Кравцову:
— Вы проводили измерения на восточном участке? Странно, что мои люди не заметили вашего присутствия там.
— Мы двигались вдоль дренажных канав, капитан, — спокойно ответила Кравцова, указывая карандашом на линии водоотводов на карте. — Рельеф местности скрывал нас от наблюдателей на холмах. К тому же, инструкции требуют максимально полного обследования всей прилегающей территории.
Ее объяснение прозвучало настолько убедительно и профессионально, что Танака просто кивнул, не найдя поводов для дальнейших подозрений по этому вопросу.