Создана для брака. Страница 22

«Вот почему я делаю тебя своей», — говорит он, и я чувствую прохладную полосу на своем пальце.

Я задыхаюсь, когда вижу гигантский бриллиант на своем пальце, а затем его член снова погружается в меня. Он глубже, чем когда-либо прежде, и я никогда не чувствовала себя такой одержимой им.

— Ты выйдешь за меня замуж, Робин, и я никогда тебя не отпущу.

Его член становится невероятно больше, и я задыхаюсь, когда приближается мой оргазм.

«Моя», — говорит он сквозь стиснутые зубы, когда я чувствую его теплое высвобождение внутри моего чрева.

Ощущение его спермы внутри меня заставляет меня переступить через край, и я разваливаюсь в его объятиях. Я кричу в подушку, когда его толчки замедляются, и он держит себя во мне так глубоко, как только может. Я чувствую каждую пульсацию его члена, когда брызги спермы покрывают меня и выбегают наружу и вокруг того места, где мы соединяемся. Моя киска крепко сжимает его, и я дою его, когда волна за волной течет через меня. Это так интенсивно, что я вижу звезды в своем видении. Никогда раньше на меня не обрушилось что-то настолько мощное.

«Скажи «да», — говорит он, пытаясь отдышаться. Он целует меня в спину и плечи, и у меня едва хватает сил улыбнуться.

— Да, — бормочу я, уткнувшись в подушку, и он смеется.

«Я приму это», — говорит он, прижимая меня к себе и переворачивая нас на бок.

«Это определенно было да», — говорю я, поднимая руку и глядя на великолепный бриллиант. «Если тебе это не нравится, мы можем взять что-то большее», — говорит он, протягивая руку и касаясь кольца.

— Ты издеваешься? Я чуть не кричу. — Не смей. Это уже слишком».

«Этого недостаточно. Ты заслуживаешь самого большого бриллианта в мире, но я беспокоился о том, что ты ходишь в нем».

Я смеюсь, потому что Андерсон смешон. Затем меня посещает мысль о том, что скажут мои родители, и на короткое время я волнуюсь.

«Я уже просил у них твоей руки и сердца», — говорит он, как будто читает мои мысли. «Они в восторге от нас».

«Это все так много, но это кажется совершенно правильным», — говорю я, поворачиваясь, чтобы посмотреть на него. «Как будто мы должны были быть вместе».

— Навсегда, — говорит он, нежно целуя меня.

Как, черт возьми, я оказалась с таким совершенным мужчиной, который так меня любит? Это все, о чем я могла мечтать, и даже больше.

— Мне так повезло, — говорю я, прижимаясь лбом к его лбу.

«Нет, красавица . Мне повезло. Я получил сразу два кусочка своего сердца с тобой и Шарлоттой. Я не могу дождаться, чтобы увидеть, что нас ждет в будущем».

— Я тоже, — соглашаюсь я, углубляя поцелуй, и он снова занимается со мной любовью.

Эпилог

: Андерсон

: Несколько месяцев спустя...

Я переворачиваюсь и тянусь к жене, но когда ее нет рядом, я открываю глаза, задаваясь вопросом, куда она ушла. Если бы мне пришлось догадываться, это, вероятно, для того, чтобы проверить Шарлотту. Обычно я просыпаюсь первым — от старых привычек из моих корпоративных дней трудно избавиться, — но я, должно быть, проспал. Вчера вечером моя маленькая жена измотала меня. Ее гормоны беременности на самом деле не шутка. Не то чтобы я жаловался. Мне нравилось удовлетворять все ее потребности, и я делал для нее все, что угодно. Все, что ей нужно сделать, это спросить, и это ее.

Жена. Простое слово каждый раз вызывает у меня улыбку. Как бы я ни думал, что это будет борьба с ее семьей за то, чтобы они даже позволили мне жениться на Робин, я был в оцепенении от того, как быстро была запланирована свадьба. Не то чтобы я жаловался. Я был за то, чтобы сделать Робин своей всеми возможными способами как можно быстрее. Я хотел, чтобы мир знал, что она ушла с рынка и принадлежит мне. Я бросал деньги в людей, чтобы сделать что-то в рекордно короткие сроки, и видеть, как Робин идет ко мне по проходу, стоило каждой копейки.

Я смотрю на часы и вижу, что уже чуть больше десяти. Нам нужно будет двигаться дальше в ближайшее время. Я знаю, что Робин и Ма захотят начать рождественский ужин пораньше. Эти двое умеют готовить, как ничто из того, что я когда-либо видел раньше. Когда я вижу их на кухне вместе, я думаю о том, что Шарлотта и Робин будут делать то же самое в ближайшие годы. Моя милая жена никогда не узнает, что она дала мне и Шарлотте. Я не знаю, где бы я был без нее, и я точно не хочу пытаться представить это.

Я сажусь, когда слышу звуки, похожие на хныканье, исходящие из радионяни. Когда я слышу это снова, я встаю с кровати и иду прямо в комнату Шарлотты. Когда я вхожу, Робин смотрит на меня с того места, где она сидит в кресле-качалке, а Шарлотта сидит у нее на коленях. Слезы катятся по лицу моей жены, и я бросаюсь к ней.

— Что случилось, красавица? Ее рот открывается, но прежде чем она успевает сказать мне, Шарлотта дает мне ответ.

«Мама!» — говорит она, улыбаясь и указывая на Робин.

— Она назвала меня мамой, — выдавливает она, слегка заикаясь. Хотя слезы катятся по ее лицу, у моей жены самая большая улыбка, которую я когда-либо видел.

— Да, — соглашаюсь я, когда у меня сжимается горло. Этот момент не мог быть более совершенным.

«Ее первым словом была мама», — снова говорит Робин, как будто не верит в это.

Я пытаюсь научить ее говорить это уже больше месяца, когда у нас была минутка наедине. Это того стоило, увидев выражение лица Робин прямо сейчас.

«Я уже знал, что это Рождество будет идеальным, но это больше, чем я могла когда-либо хотеть». Она обнимаетШарлотту прижимается к ней, и Шарлотта прижимает ее к себе.

Я не мог придумать лучшего Рождества, чем этот подарок прямо сейчас. До того, как они вошли в мою жизнь, я даже не отмечал этот праздник. Я шел в свой офис и работал, как будто это был любой другой день, но теперь эти девушки дали мне жизнь. Некоторые говорили мне, что я хороший человек, чтобы вмешаться, взять Шарлотту и спасти ее от попадания в систему. Правда в том, что она спасла меня, и не только это, но и помогла мне найти нашу Робин.

Я наклоняюсь, целуя обеих своих девочек. «Я не могу дождаться, чтобы увидеть всех сегодня. Мы рассказываем им о ребенке по дороге, и я хвастаюсь тем, что Шарлотта первой произнесла мое имя». Она ухмыляется, и я снова целую ее. Не для того, чтобы стереть ухмылку с ее рта, а потому, что я ничего не могу с собой поделать.