За твоей спиной. Страница 11

– Понизилась после приема жаропонижающего?

– Да. Сразу же.

– Разденьте ребенка, Таня. Я послушаю легкие.

Пытаюсь снять с Луки кофту и при этом удержать градусник под мышкой. Чувствую себя ужасно неуклюжей, особенно когда он с глухим стуком падает на пол, а Мадина поднимает взгляд от бумаги, на которой что-то царапает ручкой.

В такие моменты в душе всегда зарождается чувство неполноценности: может быть, у меня не получается, потому что я ненастоящая мама? Вообще не способна быть матерью?

– Простите.

Раздается характерный писк. Подхватив градусник, округляю глаза и передаю его девушке. Тридцать восемь и семь. Температура снова поднимается.

В районе затылка формируется тягучее чувство страха. А вдруг с Лукой что-то случится? Вдруг он серьезно болен? Что если, похитив его и приехав сюда, я совершила страшную ошибку и ему бы помогли только в Москве?

Там лучшая медицина.

Там… Герман. Какой бы он ни был, а о физическом здоровье сына всегда очень заботился.

Одергиваю себя.

Вспоминаю, как штудировала детские форумы сразу после замужества. Понимаю, что переживаю сейчас как самая настоящая мама – из мухи раздула огромного слона и заранее просчитываю все плохие варианты.

– Ребенок ел с утра?

– Нет. Мы не успели.

– Тетя Марьям не накормила вас завтраком? – удивляется Мадина.

Вполне доброжелательно. На ней медицинская маска в пол-лица. Разглядеть истинные эмоции невозможно.

– Мы еще не познакомились, – тихо признаюсь.

– Ясно. Обязательно попробуйте лепешки с творогом. Я каждый раз ухожу от родителей Расула с лишними двумя килограммами.

Я киваю, понимая, что это, наверное, шутка. Талия у девушки отличная. И почему-то сейчас кажется, что детей у нее нет. Или мне просто так хочется.

Принимаюсь дальше раздевать Луку. Он выглядит уставшим, полусонным, уютным котеночком.

– Как ты, Лу? – склоняюсь и обжигаю губы об алую щечку. Приглаживаю мягкие волосы, наэлектризованные шапкой.

– Все хорошо, мамочка.

От его ласкового ответа все скрученное внутри напряжение выходит из меня слезинками. Я всячески пытаюсь их скрыть, незаметно смахивая с лица, но они будто не кончаются. Обнимаю сына за плечи и чувствую, как он вздрагивает от прикосновения холодной головки фонендоскопа к груди.

– Задержи дыхание, малыш, – просит Мадина. – А теперь дыши… И еще раз. Ага… Хорошо. Давайте послушаем спинку.

Я киваю.

Лука, повернувшись, доверчиво утыкается мне в грудь, словно прося поддержки. Я склоняюсь и целую светлую макушку.

– Есть небольшие хрипы, но пока я не слышу ничего критичного. Одевайтесь.

Мадина какое-то время наблюдает за нами, а потом встает из-за стола.

– Сейчас придет медсестра. Она возьмет кровь из пальца для анализа. Результаты будут у меня на руках в течение получаса. Я сразу зайду. Туалет в фильтре есть, – кивает на узкую дверь. – Постарайтесь оставаться здесь и никуда не выходить.

– Конечно. Спасибо!..

Перед тем как выйти, оборачивается. Спрятав ладони в карманах, спрашивает:

– Сколько вам лет, Таня?

– Мне? Тридцать, – отвечаю вежливо, но с достоинством. –  А что?

– Ничего, – произносит она, снимая маску и искренне улыбаясь. – Просто стало интересно. Вы отлично выглядите!

– Вы тоже, – говорю, что думаю.

Через час мы выходим из клиники с листом назначений. Буба встречает нас у микроавтобуса. Пытаюсь разглядеть на лице помощника Расула хоть какие-то эмоции, но он, как всегда, словно в камень обратился.

– Расул Рашидович сказал передать вам.

Я забираю белоснежный конверт, помогаю устроиться Луке, сажусь сама и вскрываю бумагу. Внутри – банковская карта. Потирая черный пластик, интересуюсь:

– Больше Расул Рашидович ничего не передавал?

– Он сказал, что денег на карте хватит на целых две сумки.

– Ясно…

Сознание подтормаживает. Пальцы, сжимающие карту, белеют.

Отвернувшись к окну, я вглядываюсь в незнакомый город – столицу прекрасной республики.

Он необычный и местами очень разный. Это поражает. Иногда мы словно проезжаем новые районы Москвы с элитными многоэтажными домами, а потом радужная картинка сменяется старыми, полуразрушенными постройками. Местами даже без окон.

А еще здесь все пестрит разноцветными баннерами и растяжками. После вычищенной от рекламы новым мэром современной столицы это кажется интересным и… милым, что ли. Детство навевает.

Черт. Не могу не думать о словах Расула.

Он сказал, что «денег на карте хватит на две сумки»…

Прикрыв веки, переношусь в жаркий Дубай. Вдыхаю прохладный от работающего кондиционера воздух. Прохожусь кончиками пальцев сначала по белоснежной шелковой простыне, а затем касаюсь загорелой спины. Очерчиваю внушительные бугристые мышцы…

– Будь хорошей девочкой и поезжай в «Дубай Молл», Татьяна.

– Это еще зачем? – Улыбаюсь, как дурочка.

– Хочу подарить тебе что-нибудь. На память.

– Придумал тоже, – закатываю глаза.

– Купи себе что хочешь, – приказывает он.

– Ничего не хочу…

После секса тело расслаблено, а душа летает где-то под потолком.

– Не хочешь, значит?

Расул, приподнявшись, резко падает на меня сверху, придавливая к кровати, и накрывает губы требовательным ртом. Целует так, что душа теперь нескоро вернется. Кондиционер больше не справляется с расплавленным от страсти воздухом.

– Я сказал: купи, – командует. – Например, сумку. Вы, женщины, их любите.

Обняв его за шею, игриво трусь носом о колючую скулу и доверчиво шепчу:

– А можно две?..

Подлетаю на месте, видимо, на кочке, и открываю глаза. Лука, опустив голову, спит. Машина резко останавливается.

– Приехали, – сообщает Буба, а я вижу, что из дома выходит Рашид Хаджаев и решительно направляется к нам.

Глава 13. Татьяна

Смотрю по сторонам, чтобы отвлечься.

Длинная улица, на которой стоит дом Хаджаевых, усеяна такими же одноэтажными домами и похожа на небольшой поселок.

Дверь микроавтобуса резко открывается. Непривычно теплый для ноября воздух проникает в салон. Лука обнимает меня и боязливо прячет лицо на груди.

– Добрый день, – здороваюсь первая, накрывая макушку сына рукой. – Как поживаете?

Банальная вежливость. Не больше.

– Не жалуемся. Добрый, – холодно кидает мне отец Расула, а затем внимательно смотрит на Луку.

Я же замечаю, что прошедшие три года отразились на волевом лице еще более глубокими морщинами. Седые волосы, чуть сгорбленный силуэт, черная одежда и мусульманские четки в руке.

К моей личной неприязни, основанной на наших прошлых конфликтах, сейчас добавилась обида за Злату. Отец не принял новые отношения старшего сына, и с тех пор они не общаются. Даже несмотря на то, что в новой семье родился ребенок.

Это чудовищно.

Амир Хаджаев умер для Рашида Хаджаева.

Живой сын умер для отца.

Вот так радикально решаются проблемы здесь, в горах. Наотмашь и без сантиментов. Был человек – и нет человека, а жизнь продолжается. Это стоит всегда помнить и… считать до скольки угодно, Таня. Чтобы не ляпнуть лишнего.

– В город поедем! – приказывает Рашид Бубе.

– Не получится, – спокойно отвечает водитель. – Распоряжение Расула Рашидовича – не отлучаться от Татьяны с ребенком.

– Да что с ними будет-то? Кому они нужны?

Пренебрежительно машет рукой в нашу сторону.

– Распоряжение Расула Рашидовича, – повторяет Буба.

– Нашелся тут командир. Пусть республикой вон руководит, а отец сам разберется. Тогда эти… с нами поедут, – ворчит старик.

Один, два, три, четыре, пять…

Кажется, получается.

– Извините, – откашливаюсь и чересчур вежливо произношу. – Но мы никуда больше не поедем. Не сейчас. У моего сына повышенная температура и кашель. Он кое-как перенес дорогу сюда. К тому же сейчас обед, а мы еще не завтракали.