Олегархат им. тов. Сталина (СИ). Страница 36

— Как ты заметил наверное, меня убить довольно трудно. А после того, как я внедрю в стране карточную систему платежей везде, убивать меня уже будет некому. Потому что в процессе ее внедрения я убью всех потенциальных убийц. Ну что уставился? Я имею в виду, экономически убью…

Сережа вообще-то был не в курсе того, чем закончился мой удар там, на крымском пляже, все же прикрывающие меня в Крыму сотрудники КГБ сработали исключительно профессионально. И посвящать его в подробности у меня ни малейшего желания не было. А вот желание «убить всех убийц» у меня точно было, и убивать я их хотела совсем не «экономически». Но все же я старалась «соблюдать социалистическую законность». И пока у меня это получалось. Пока…

Глава 14

В начале июля на Волгодонском заводе тяжелого машиностроения заработали два могучих агрегата, каждый из которых можно было считать шедевром мирового машиностроения. И первым агрегатом стала плавильная электропечь, в которой можно было одновременно переплавить до пятисот тонн стали, причем «в атмосфере аргона». А вторым агрегатом стал огромный пресс, на котором отлитые заготовки весом до четырехсот пятидесяти тонн можно было проковать. Вообще-то второй агрегат был уже, можно сказать, «серийным» — если можно называть серийными штамповочные прессы с усилием в семьдесят пять тысяч тонн. Но изготовленный на НКМЗ пресс все же был уникальным: на нем имелась возможность (изначально заложенная в проект) ковать не просто слитки, а «слитки с дыркой» — то есть заготовки для корпусов атомных реакторов.

Чтобы вся эта машинерия работала, требовалось много электричества, очень много — и изначально предполагалось, что Цимлянская ГЭС завод электричеством и будет снабжать. Но оказалось, что при включении электропечки вся энергосистема нижнего Поволжья становится на дыбы, так что для нее была выстроена отдельная (и очень непростая) электростанция мощностью в восемьдесят мегаватт: там десять авиамоторов НК-12, доработанные для работы на природном газе, крутили десять восьмимегаваттных генераторов. Электростанцию вообще-то предполагалось только для этой печки и запускать, но периодически ее гоняли (хотя и частично) для поддержания стабильности всей этой энергосистемы, поскольку число потребителей в тех краях росло заметно быстрее, чем вводились новые электростанции.

А сама печка, вмещающая почти шестьсот тонн расплавленного металла, должна была все же работать крайне редко: на выплавку (точнее, на переплавку) одной порции ей требовалось примерно двое суток, а ее продукция (отливки для изготовления реакторных корпусов) даже на пике производства требовались в количестве максимум пяти штук в год. То есть это по планам столько требовалось, так что перед местными инженерами постоянно стоял простой вопрос: или отливать все заготовки подряд, или все же их по одной делать. Потому что если их делать сразу, одну за одной, то электричества тратилось все же гораздо меньше (не требовалось печку снова прогревать фигову тучу времени), однако пока места для хранения таких отливок на заводе просто не было. А если их отливать по одной, то печку после ее расхолаживания все равно нужно было капитально ремонтировать — однако те, кто ее спроектировал, считали, что после пяти плавок подряд нужно будет печку просто новую строить: они-то именно «под одну плавку» всю огнеупорную часть и считали.

А я в этом деле занимала позицию «вообще сбоку»: мне оставшиеся в Корее инженеры прислали очень интересные отчеты относительно объявленной все же Кимом «национальной программы» по постройке польдеров — и там были очень интересные предложения. То есть ни корейцы, ни принимавшие участие в работе по программе советские инженеры мне ничего и не предлагали, но из отчетов столько интересного само вытекало, что я не смогла «вытекающее» пропустить мимо головы. И после ряда совещаний со специалистами (и с гидроэнергетиками, и с гидрологами, и с «простыми инженерами-строителями», правда довольно экзотических профессий — одним из консультантов стал товарищ, занимающийся строительством пирсов в морских портах) я на рассмотрение начальства выдвинула проект по существенному сокращению размера водохранилища этой самой Цимлянской ГЭС. Пока — лишь в качестве очередного «эксперимента», но имея в виду, что в случае успеха этот же подход можно будет применить и на Волге. Товарищи пока мои предложения лишь изучать начали, но специально созданная «экспедиция» начала детальные промеры акватории водохранилища.

А суть идеи была проста: вместо мелких участков, занимающих чуть меньше трети общей площади, в водохранилище выстроить польдеры. А эти мелководья, между прочим, занимали больше восьмисот квадратных километров, но воды «хранили» меньше десяти процентов от полезного объема — но если поступить так же, как делали корейские товарищи, то объем водохранилища почти и не уменьшится. И даже, если «нормальный уровень» на метр поднять, то увеличится, и позволит «пик выработки» растянуть почти на месяц против нынешнего режима работы. В принципе, выгода налицо — вот только потребные затраты на работу вызывали у отдельных товарищей оторопь.

Но меня чья-то там оторопь вообще не смущала, я просто считала деньги, и баланс вырисовывался очень даже положительный. А заодно я сюда же подтянула и «экологические вопросы» (хотя этого слова пока еще почти никто даже понять не мог) и уже в июле начались первые работы по этому «эксперименту». Для начала я выбрала два довольно больших залива, где в водохранилище впадали реки с названиями Аскай: Аксай-Есауловский и Аксай-Курмоярский. Речки-то невелики были, но в устье каждой возникли заливы площадью за двадцать пять километров — и глубиной до двух метров, много трех. А если эти заливы засыпать грунтом, который выбрать со дна водохранилища там, где его глубина меньше так называемого «мертвого уровня», то воды там меньше не станет, в полсотни километров… а пять тысяч гектаров довольно плодородных полей уже появятся. Конечно, вода там черноземы давно уже размыла, но и ил со дна пока еще пользу принести может, а там и удобрений поднавалим, и органики — плодородие можно будет быстро восстановить. Или не очень быстро, но все равно «в обозримые сроки», к тому же и «экологию сбережем».

С «экологией» тут получилось интересно: для того, чтобы поднять уровень грунта на нужные метры, ила на дне могло и не хватить (то есть на все, пока лишь одной мною запланированные, точно не хватило бы), но рядом был Донбасс. Где люди копали шахты, плавили сталь и чугун, загаживали землю дымящимися терриконами и отвалами шлака — и я решила (опять по «опыту корейских товарищей) всю эту гадость пустить на дно водоемов. А чтобы эту дрянь (и насыпанную поверх дряни землю) не размыло при очередном подъеме-спуске воды (а уровень в водохранилище чуть ли не ежегодно 'гулял» метров на пять и даже больше и берега там размывало не по-детски), строящиеся польдеры ограждались шлакоблоками. Ну а «новые русла» речек вообще было решено «в бетон закатать», причем в шлакобетон (точнее, в тяжелый шлакощелочной бетон, который и дешевле, и лучше «традиционного»). Тут, конечно, набежали толпы ихтиологов (главным образом не ко мне набежали: вероятно, они уже подозревать стали или даже точно знали, куда я их пошлю) с воплями о то, что «шлаки всю рыбу в Дону убьют». Но я-то точно знала, что не убьют (про эти бетоны в свое время много интересного от дяди Юры наслушалась), так что «заранее подстраховалась», в своих предложениях Совмину специально указав, что этот бетон для природы как раз совершенно безвреден. Как я поняла из рассказов дяди Юры, этот бетон всем хорош: он и дешевле, и прочнее сделанного на портландцементе, и более водостоек — но у него есть всего лишь один недостаток, из-за которого его в строительстве применяют довольно редко: он прочность набирает очень долго, до половины прочности он месяц вылеживаться должен. А так как берега в Цимлянском водохранилище размывались довольно быстро, у меня возникла мысль в такой бетон вообще там все берега закатать, тем более только на Донбассе доменных шлаков чуть ли не десять миллионов тонн в год «производилось» (а всего по СССР — уже за семьдесят миллионов) — но это уже на будущее идея, сначала нужно «эксперимент» закончить и показать всем, что это дело нужное и полезное. А начинать нужно с малого — и я «конфисковала» у Волгофлота несколько барж серии «Ока»: небольшие самоходки, перевезти могут около тысячи тонн груза, зато по этой самой Оке — реке довольно мелкой — они вплоть до июля аж до Орла плавать могут. А здесь они плавали по Северскому Донцу и перевозили «разбираемые» терриконы. Понемногу перевозили, но по прикидками специалистов к окончанию программы (если ее все же примут) на дне водохранилища окажется чуть ли не половина этих вонючих «гор». Правда, как «разбирать» еще горящие терриконы было непонятно — но советские люди и не такое придумать смогут…