Компас желаний (СИ). Страница 40

Оглушительную тишину нарушил не менее мощный грохот. Скала вздрогнула, сверху посыпались камешки и пыль, а со стороны другого мира завыл ветер, стараясь сбить меня с ног. В этом звуке скрывались и далёкие голоса. Кто-то кричал. Язык мне был непонятен, но зато ясны интонации. Отборная иномирная ругань пронеслась сквозь пещеру.

Каменный мешок тем временем разрушался. Своды рушились уже большими обломками, и я соорудил воздушную защиту. Влил и магию смерти, распыляя особо крупные камни для экономии стихии.

Рушилась не только пещера, но и проход между мирами.

Я почти оглох от высокого визга, с которым закрывалось соприкосновение. Туда засасывало всё, что плохо держалось. Часть камней, остатки льда, да даже сам воздух.

Я даже не слышал, а ощущал тяжёлую поступь великана, пытающегося добраться до меня. Но его преимущество, то есть размер, сыграло против. Он банально не успел, будучи неповоротливым.

— Кому-то нужно меньше есть, — хихикнул я от перенапряжения.

Воронка, возникшая на месте закрытия перехода, отнимала массу сил. Бо́льшая часть уходила на то, чтобы удержаться на ногах и не улететь вслед за остатками верхушки скалы, от которой почти ничего не осталось. Другую часть засасывало внутрь с огромной скоростью. Цена того, чтобы разделить миры.

В какой-то момент я впал в ступор, просто продолжая держаться.

Что всё закончилось, я понял, лишь когда посветлело. Глаза ослепило лучами солнца. Пещеры больше не было. Я стоял на открытом пространстве, и передо мной уходила вдаль пустыня. Освещённая солнцем!

Пришлось присесть, чтобы не упасть.

Камни больно впились в нежные места, но я не обращал внимания на такую мелочь. Солнце!

Небо над оазисом расчистилось. Словно вечную бурю тоже засосало в воронку. На горизонте стояла какая-то дымка, но в округе не осталось и намёка на летающую песчаную пыль.

Я сделал глубокий вдох и раскашлялся. Здесь всё ещё оседала каменная пыль, которая медленно оседала на землю. Последние следы великого артефакта.

— Ай, — я почувствовал резкую боль в руке.

Шип розы впился в мою ладонь до крови, так я сжимал несчастное растение. Капля тягуче сползла и упала на тёмный камень, смешавшись с растаявшим льдом. И вновь скала содрогнулась.

На том месте, куда упала капля моей крови, появилась трещина. Она стремительно росла — скала с треском расходилась.

Я отодвинулся чуть дальше, заглядывая в образовавшуюся на глазах расщелину. Туда сразу же устремилась вода, пробивая песок, что посыпался с той стороны скалы, где царила пустыня.

На моих глазах долина расширялась.

Пришлось даже проморгаться и потрясти головой. Но картина не изменилась — вдоль нового русла ручья появлялись кустики, а за ними и деревца, которые мгновенно вырастали, раскидываясь пышными кронами.

Да и ущелье росло, вместе с этим становясь пологим.

Когда грохот, треск и шуршание прекратилось, то у долины появилось ответвление между двумя вершинами. С одной из которых по-прежнему бил водопад.

Солнце почти дотронулось до горизонта.

И я начал быстро спускаться. Действовал интуитивно, меня вёл дар и какое-то глубинное понимание, что нужно делать. Я бежал, перепрыгивая камни, из-под ног струился песок, а солнечные лучи слепили.

В голове была только одна мысль — успеть!

И я успел. Ровно в тот момент, когда огромный шар светила коснулся горизонта, я воткнул розу в землю. Влив в неё столько природного аспекта, сколько было. Растение, выдернутое изо льда, выглядело так себе. Серовато-синим, я бы так описал его цвет. Блёклое и невзрачное.

Но едва роза оказалась в земле, всё изменилось.

Стебель окреп, распрямились листья и налились жизнью. Поникший бутон поднялся и раскрылся, набирая цвет. Он будто поглощал закатный свет, разгораясь невероятным алым цветом. Края лепестков сверкали, как искорки костра.

Солнце садилось медленно, ровно по центру между холмами. И чем тусклее становились его лучи, тем ярче горел цветок пустынной розы.

И правда, это самое прекрасное зрелище, которое я видел.

Пустынная роза не просто была красивой. Растение вбирало солнечный свет для того, чтобы потом отдать его, призывая восход. Отгоняя мрак и холод, она всю ночь хранила это тепло. Поделившись почти всей своей силой, я ощутил это. В одно мгновение понял, что на самом деле значит царица цветов. Царица пустыни.

Вдруг горизонт убежал куда-то вниз. Я почувствовал, как голова опустилась на что-то мягкое. А перед глазами появилось тёмно-синее вечернее небо. На котором уже начинали загораться звёзды. Опустошение сменилось переизбытком магии.

Ранг!

Природная магия обняла меня, давая увидеть сразу много миров. Всю пустыню со всеми её странными растениями. И даже часть того морозного ледяного мира, что столько веков был рядом. И там была жизнь. Её я увидел мельком — огромные корни дерева, уходящие глубоко внутрь земель туманов.

И сотни других миров…

Я просто лежал, не моргая глядя в небо, и впитывал силу. И улыбался. Магия была повсюду. На пике взятия ранга это всегда ощущалось особенно остро. Будто открывались глаза на истинное величие мира. Миров.

Все они были такими разными и при этом такими похожими. Прекрасными, удивительными и огромными.

Наверное, это должно было пугать. Но меня восхищало понимание, насколько необъятно окружающее. Интересно, а в тенях что растёт? Теперь я был уверен, что и там найдутся укоренившиеся обитатели. Ведь везде есть гармония. Без этого невозможно существование.

— Когда уйдёт мгла вековая с вершин темницы, расступятся пески, и тот, кто ходить способен меж миров, их соединит. Или разрушит, — послышался рядом голос Мухариба.

— Что? — я наклонил голову и увидел, что дух стоит рядом, устремив взор на горизонт, где край солнца почти исчез.

— Пророчество, — важно кивнул джинн.

— Знаете, уважаемый, — я сел и попытался отряхнуться от песка, но тщетно. — Знал я тех, кто придумывает эти самые пророчества. Не самые приятные люди, надо признать. Да и придумывали они их для того, чтобы всё шло по их плану…

— Башни пали, — дух словно и не говорил про былинные предсказания, сменив тему. — Осыпались чёрной пылью, оставив одни узоры на песке. Отныне путь для всех открыт.

— Это славная весть! — обрадовался я.

Осторожно поднявшись, я взглянул на розу. Цветок пылал в сумерках, распространяя ровный оранжевый свет и тепло. Солнце село, и темнота наступила так быстро, что я удивился. Вместе с ночью пришёл и холод. Пока ещё всего лишь лёгкий, но обещающий стать обмораживающим.

— Позвал я спутника твоего, — сказал дух, указывая в противоположную сторону.

Посмотрев туда, я увидел пламенную фигуру Хакана, стоящую над долиной. И отсюда было заметно выражение его лица. К тому же наша связь передавала эмоции — шок. Он не видел нас, джинн глядел только на пылающую в ночи розу.

— Есть время для борьбы, а есть моменты торжества, — Мухариб поклонился цветку. — Сейчас зажгу в долине пламя я.

Я нахмурился. Он что, решил всё здесь спалить на радостях? Дух, заметив мою реакцию, улыбнулся и покачал головой.

— Праздник, это означает праздник. Костры не разжигались тут уж много лет. Число я им давно потерял. Узнаешь ты, как празднуют пустынные ночи. Настоящей Великой пустыни огни, Искандер-амир, — он поклонился уже мне.

Что же, надеюсь, на здешних праздниках кормят не жареными скорпионами. Хотя… Сейчас я был готов съесть и их.

Глава 21

Здесь не кормили вообще.

О чём мне сообщил дух джинна, приняв крайне скорбное выражение. Так как оазис давно не посещали, то и запасы все пропали ещё века назад. Как и разрушились постройки, служащие укрытием от палящего солнца. Лишь природа выдержала испытание годами. Прочее исчезло.

Но о былом величии этого места мне его хранитель рассказал.

Пока мы брели к озеру, а Хакан спускался, я услышал о том, как раньше встречали путников. Что каждый гость получал внимание и заботу. Будь то обитатель пустыни или человек.