Дионисов. За власть и богатство! – IV (СИ). Страница 33

— Ты! Исчадье ада! Это ты прикончил всю мою семью! — верещала Влада. — Но тебя я не дам убить, я сама тебя прикончу!

Её попытались удерживать двое местных парней, явно не догнавших, что к чему:

— Успокойся… да что на тебя нашло… нормальные же ребята…

А Светлана отошла в сторону и… смеялась. Беззвучно, конечно, но как-то странно смеялась, серьёзно! И тут я понял, почему. Она же предупреждала. Сказала, что мне надо быть осторожнее с Владой.

И тут я снова почувствовал злость. Нет, не на Владу саму по себе — она хоть и была Замойской, пока что не сделал мне никаких пакостей, не считая попытки убить шампуром. Злость за то, что моя интуиция дала осечку. Но как так? Как я мог ошибиться в людях?

Что ж, мне оставалось только обороняться. Хотя красноречие я тоже применил.

— Влада. Я не хочу тебя убивать. И никого тут не хочу убивать, вы прекрасные люди! Но если хочешь — давай устроим честную дуэль на шампурах!

Ну, и устроили. Обозначили секундантов, разошлись, и сошлись. Правда, по кодексу и регламенту не вышло — тут же всё перешло в безумную вакханалию вокруг барбекю. Крутились и туда, и сюда, я успешно парировал удары, прыгали, насколько позволяла форма, на скамейки и обратно, толкались, и прочее.

Она была настроена серьёзно, я — нет. Надо сказать, фехтовальная подготовка у неё была ни к чёрту. Я специально позволил себя зацепить, пару царапин на руках и весьма болезненный укол в ногу я, всё-таки, получил. Влада слегка подпалила волосы и получила несколько тычков — правда, я целился через куртку, не желая поранить.

И её это взбесило.

— Почему… Почему ты не нападаешь⁈ — рявкнула она и сделала финальный тычок.

Я выбил шампур у неё из рук, обнял за талию и усадил на скамейку, крепко удерживая.

— Влада, ещё раз. Что было у меня с другими Замойскими — в прошлом. Я не пришёл тебя убивать. Мы хорошо посражались в лесу, и не имею привычки убивать того, с кем только что слопал вкуснейшего кабанчика.

— Ты… Урод! Пусти!

Парочка байкеров попытались нас разнять, оттащить меня от Влады, но Вака быстро их остановил.

— Искандер не врёт. Он никогда не убивал женщин. Он достойный мужчина и, как говорят, хороший любовник.

Последнюю фразу окружающие встретили хохотом. Серьёзность дуэли была окончательно потеряна. Хотя гневный взгляд Влады говорил о том, что конфликт ещё далеко не улажен.

Но я всё-таки отпустил её. Мы уселись на скамейку, жадно выпили какой-то отвратительной газировки, затем она снова схватилась за шампур.

— Я… должна прикончить тебя. Клянусь императрицей Мариной, я должна…

— Кем-кем ты клянёшься? — переспросил я.

— Императрицей Мариной Дмитриевной Перовой! — вздёрнула она нос. — Единственным законным правителем Империи семи континентов!

И тут я более свежим взглядом вгляделся в символику байкерской братии.

Байкерский клуб назывался «Marina».

А затем я засмеялся. В голос засмеялся — это был смех облегчения и радости. Потому то моя интуиция меня вовсе не обманула. Потому что герб на кожанках был не просто императорский. Он был ровно тот же, что и на той самой перчатке, что и…

— Что ты ржёшь⁈ — взвизгнула Влада. — Смеёшься над нами? Ты, поди, клятый сухозаконник, да?

— Ага, как же, — усмехнулся я, и вдруг меня осенило.

Стоп. Я же в том самом сюртуке, который был тогда, в момент отплытия. После того, как мы приплыли, я закупил новую одежду, а эту на долгое время закинул в чуланы, выудив перед поездкой. В итоге мой сюртук уже давно перестал быть парадным, стал «парадно-полевым», истёрся, и стирали-то его его за всё время всего пару раз, наверное.

Я порылся по карманам и выудил скомканную шёлковую перчатку. Ту самую, которую засунул куда-то не глядя во время нашего поспешного отступления из Метрополии.

— Смотри, Влада. Вы все сейчас станете обладателями тайны, о которой не знают многие близкие мне люди. Это — перчатка Марины Дмитриевны. Мы были знакомы когда-то давно. И… я тоже очень хотел бы, чтобы она стала Императрицей.

Сперва наступила гробовая тишина. Прифигели от таких новостей, разумеется, даже Фрол и Вака Два Пера.

— Умеете удивлять, Александр Петрович… — проговорил он.

— А с тобой у нас отдельный разговор будет… — начал я, и вдруг Влада повисла у меня на шее.

— Ох, Дионисов, сукин ты сын, что ж ты сразу-то не сказал, а⁈ Как… расскажи мне? Какая она? Чёрт возьми, ну и как с тобой быть-то?

— Для начала расскажи, кем ты приходишься Рудольфу Вадимовичу. И как он сейчас? Его я калечить совсем не хотел, честно.

Влада изменилась в лице, снова нахмурилась, но уже по-другому.

— Плохо дедушка. Память стал терять. Но это больше возраст, чем ты. Хотя ты добавил!

Я вздохнул.

— Дедушка, значит. Редко это говорю кому-то, но — прости, Влада, если он был для тебя хорошим дедом. Я не знал.

— Да сейчас же! Тем ещё тираном он был! — фыркнула она. — Не таким засранцем, конечно, как Антон и Бранимир… Тоже не думала, что скажу, но за них — спасибо. Нет, я по-прежнему должна тебя прикончить, но…

— Но я освободил тебе место в наследовании? — предположил я.

— Ладно… расскажи лучше о Марине Дмитриевне? Какая она?

Ну, я и рассказал. Что это самая прекрасная из всех девушек на земле. Что общались мы мало (что было одновременно и правдой, и неправдой), и что я очень скучаю (что было преувеличением, хоть и небольшим).

Рассказали и они. Что клуб был организован ещё несколько лет назад, после визита Императором и наследницей престола Нововаршавска. Юная девушка так покорила сердца местного дворянства, что различные клубы почитателей выросли как грибы после дождя. Певческий хор имени Марины Дмитриевны, клуб по настольному крикету имени Марины Дмитриевны, даже команда чемпионата по кубофигуркам (это здесь так именовался аналог тетриса, эдакий зародыш киберспорта) имени Марины Дмитриевны. Вот, и байкерский клуб тоже возник.

А пару месяцев назад до них дошли слухи — интересно, откуда? — что Марина Дмитриевна после дворцового переворота бесследно исчезла из Метрополии и теперь скрывается где-то здесь, на континенте. Что пара отчаянных байкеров брали квадроциклы и доезжали до первых ближайших полисов данайцев — здесь они были весьма враждебные, и еле унесли ноги. Что собирают разные данные уже давно, тоже общались с данайцами и тоже слышали песню про белокурую деву, которая пришла и закончила войну.

А затем кто-то сказал уже знакомое:

— Так ты и есть Искандер Бестибойца? Читал в газетах, и по радио рассказывали.

Ну, и пошло по новому кругу. Время перевалило за полдень, мы снова ели и пили чай с кофе и отвратительной газировкой, и даже как-то уезжать не хотелось — сидели снова отлично, я травил истории про охоту и поход в джунгли, а потом вдруг Влада хлопнула себя по плечу:

— А ты на гитаре умеешь играть? И петь? Есть одна идея, пошли.

И она потащила нас куда-то на второй этаж не то цеха, не то гитарного бокса, где за семью дверями обнаружилась глубоко законспирированная подпольная студия и радиостанция, из которой вещалось лоялистические патриотические песни, а ещё записывались граммпластинки.

Что ж, я тряхнул стариной. Взял в руки гитару, напел, хотя, скорее, наорал вокал, что-то из старого советского рока 1980х, затем ещё трек и ещё.

— Слушай, а давай-ка альбом запишем? — предложила Влада. — Ты сколько ещё в городе будешь?

— Буду. Сколько, не знаю, но постараюсь.

На том и порешили. Я уже окончательно протрезвел, мы распрощались со ставшими гостеприимными байкерами и направились обратно в гостиницу. По дороге я тихо провëл воспитательную беседу с Фролом.

Не люблю лезть не в своë дело, но тут посчитал долгом чести.

— Это чего такое было? Чего девиц у костра на себя повесил, а как же Света?

— Свету я люблю! И не брошу. Но и вы же сам, Александр Петрович, то с одной, то с другой… да и Света же все видела, не против была! Это же флирт легкий просто был!

— Это так кажется, что не против. Она наверняка всë видела. И выводы сделала, будь уверен.