Милая душа (ЛП). Страница 14

Я посмотрел на Лекси, которая кивнула в ответ на мой безмолвный вопрос. “ Она может остаться, Лев. После того, как она почувствует себя лучше, что может занять несколько недель, и к ней вернутся слух и силы, она сможет решить, чем хочет заниматься. На вид ей больше восемнадцати, примерно твоего возраста, я бы предположил. Нужна ей наша помощь или нет, будет зависеть от нее. Вы знаете, как это делается в центре ”.

Я моргнул, потом моргнул снова, зная, что сделаю все, что в моих силах, чтобы заставить ее остаться, чтобы получить помощь, в которой она отчаянно нуждалась. - Могу я подняться наверх и повидаться с ней?

Врач кивнул. “Она спит. Лекарство, которое я ей дал, будет держать ее в состоянии транквилизатора, на случай, если она проснется и испугается незнакомого окружения. Она тоже тебя не услышит, сынок. Но да, ты можешь ее увидеть.

Я кивнула доктору в знак благодарности, затем протиснулась мимо них, чтобы подняться по лестнице. Когда я набрала скорость, Лекси крикнула: “Я немного привела ее в порядок. Так сильно, как только мог. Я отведу ее в душ, когда она окрепнет ”.

Я остановилась, когда Лекси заговорила. “ Спасибо, ” крикнула я и быстро направилась в комнату. Я тихо толкнула дверь. В комнате было темно, если не считать тусклой боковой лампы. Мои глаза сразу же сфокусировались на кровати в центре комнаты. Мое сердце переполнилось, когда я увидел, что девочка выглядит такой крошечной под белыми простынями. Потом у меня чуть не разорвалось сердце, когда я встал рядом с кроватью и действительно увидел ее.

Дыхание застряло у меня в горле. Лекси проделала действительно хорошую работу, смыв всю грязь со своего лица. Ее волосы были расчесаны, Лекси сняла с нее мокрую одежду и переодела в кремовую пижаму.

И я не мог оторвать от него глаз.

Раньше я думал, что она могла бы быть хорошенькой, но, глядя на нее, лежащую здесь, в этой постели, с лицом, спокойным после сна, умытым и теплым, она выглядела как ангел.

Руки девушки лежали на животе, пока она спала. Два широких серебряных браслета-манжеты были обернуты вокруг обоих ее запястий, а золотое ожерелье обвивало шею. Я все еще слышал, как в ее груди потрескивает жидкость в легких, но она выглядела умиротворенной. После того, как я увидел, как ей было неудобно по дороге домой, это было хорошо.

Пока она спала, в комнате было тихо, и я опустился на край кровати. Девушка не пошевелилась, но мое сердце бешено колотилось в груди. Я открыл рот, чтобы заговорить, но тут же закрыл его, вспомнив, что она не слышит. Моя голова склонилась набок, пока я наблюдал за ней. Ее глаза затрепетали под закрытыми веками. Интересно, о чем она мечтает?

Мои брови нахмурились, когда я задумался, каково ей было жить в мире тишины. Со слуховым аппаратом она слышала мир, но одному Богу известно, как долго она жила без этого устройства. Бродила по улицам, голодная и бездомная, шум Сиэтла был отключен.

Должно быть, она была в ужасе.

Я не знал почему, но когда ее палец дернулся на коленях во сне, я обнаружил, что протягиваю руку и держу ее холодную хрупкую руку в своей. Я сглотнула и моргнула от этого зрелища.

Это был первый раз в моей жизни, когда я держал девушку за руку.

Хорошенькая девушка, которая жила в тишине.

Тот, кого мне нужно было спасти.

Тот, рядом с кем я ждал бы пробуждения.

Глава Пятая

Элси

Я пришла домой из школы и увидела, что дверь нашей маленькой квартиры открыта. Мое сердце забилось в панике, так как я боялась того, что обнаружу по ту сторону двери. Замок был взломан, и я закрыла глаза. Домовладелец снова звонил, требуя починить его. У моей мамы был последний шанс побыть с ним. Пройдет совсем немного времени, и мы снова окажемся на улицах.

Я повернула голову направо, отчаянно пытаясь услышать, есть ли кто-нибудь в нашей квартире. Я ничего не услышала, поэтому толкнула дверь и вошла внутрь. Мой желудок тут же резко сжался. Наша квартира-студия была разгромлена, наш единственный стул и приставная табуретка перевернуты, все разбито.

Мой взгляд скользнул по комнате к кровати, которую мы делили с мамой. Я вздохнула одновременно с облегчением и болью, когда увидела, что моя мама лежит на кровати, живая и дышащая, но без сознания, а рядом с ней разбросаны пустые шприцы. Рука моей мамы была вытянута, следы от уколов все еще выделялись на фоне бледности ее кожи.

Прибежав на кухню, я бросилась к дальнему шкафчику. Мне нужно было проверить, на месте ли жестянка. Это были деньги за аренду, которые я прятала. Если бы я не прятал их, моя мама использовала бы их для покупки наркотиков.

Я вскочила на столешницу и протянула руку к самой верхней полке. Меня охватила паника, когда я ничего не почувствовала. Моя рука набрала скорость, обшаривая каждый дюйм старого шкафа, но там ничего не было.

Я спрыгнул со стойки и осмотрел пол, только чтобы увидеть перевернутую банку, спрятанную за дверцей бюста. Я знал, что найду ее пустой. Я знала, что поставщик моей мамы пришел за деньгами, которые она задолжала.

Чувствуя себя так, словно мои ноги весили тысячу фунтов, я подошел к жестянке и ничуть не удивился, когда на пол не высыпалось ни цента.

   Вспышка гнева пришла и ушла. Мне удавалось испытывать разочарование по отношению к своей маме лишь на несколько секунд, прежде чем сильное сочувствие к ее ужасной жизни пустило корни.

Сокрушенно вздохнув, я закрыла дверь так плотно, как только могла, и начала собирать с пола сломанную мебель. Мне не потребовалось много времени, чтобы навести порядок. Когда весь мусор был убран, я упаковала ту немногочисленную одежду, которая у нас была, в нашу маленькую сумку. Прошло совсем немного времени, и домовладелец пришел нас выселять. Деньги, которые мне удалось скопить с маминых чеков на социальное обеспечение и нетрудоспособность, текли вместе с ее кровью и лежали в кошельке ее поставщика.

Сделав квартиру настолько чистой, насколько могла, я подошла к маме, которая лежала на кровати. Комок застрял у меня в горле, когда я увидела, что ее голубые глаза открыты и наблюдают за мной. Ее зрачки были расширены, но я знал, что она могла видеть меня. Моя мама редко не была под кайфом. Такие моменты были постоянными.

Осторожно убрав иглу и свернутый героин с кровати, я положил их на пол. Я села на матрас и убрала влажные пряди светлых волос со лба мамы. Она улыбнулась, когда я провела пальцем по ее лицу.

“Привет, мам”, - сказал я. Я наблюдал, как ее глаза читают по моим губам.

Моя мама подняла руку и попыталась жестикулировать. “Привет, малышка”.

Я улыбнулась в ответ, но слезы навернулись у меня на глаза, когда я подумала, что будет с нами дальше. Моя мама, даже находясь под действием наркотиков, должно быть, поняла это, когда положила руку мне на щеку и громко сказала: “Не плачь ... малышка”. 

Я закрыла глаза при звуке голоса моей мамы. Она ненавидела говорить вслух, как и я, потому что люди всегда только смеялись над нами. Но мы могли разговаривать друг с другом свободно, не опасаясь насмешек. И для меня ее голос был прекрасен. Это был мой дом.

“Иди сюда”, - сказала моя мама, слабо постукивая по кровати рядом с собой. Сделав, как она сказала, я лег на кровать без подушек лицом к ней.

Мама улыбнулась мне и погладила по волосам. Ее глаза начали закрываться, тело заставляло ее заснуть, чтобы справиться с действием лекарств. Но, как и каждую ночь перед сном, она положила руку мне на щеку, а я ей на щеку, и наши лбы соприкоснулись. Моя мама редко разговаривала, вместо этого она боролась, используя свой беспорядочный и в основном неправильный язык жестов, или посредством действий, которые были просто между ней и мной. Вот так.