Частная Академия. Осколки (СИ). Страница 41

— Консерватория… Так это ты здесь…

— Не был пять лет, — обрывает меня Артем. — После аварии ни разу не приходил.

У него напряженный голос, а во взгляде столько металла и холода, что невольно поеживаюсь. Не представляю, что сейчас на душе у Баева. Осторожно касаюсь пальцами его ладони, он не убирает руку, и я, чуть осмелев, веду его вперед.

Сейчас утро, но перед зданием кучкуется несколько компаний, явно студентов. Они болтают о чем-то, громко смеются. И я тут же пытаюсь представить Артема среди них. Получается с трудом. Все-таки в нашей академии он выглядит более естественно, что ли.

— А ты не думал…

— Нет!

Артем очень категоричен, а я, конечно, не смею его разубеждать. Мы проходим мимо веселых компашек, и Баев, не сразу, но начинает рассказывать о том, как поступал сюда.

— Мы сюда часто приходили, когда учились в школе. Знаю здесь каждую скамейку. Хочешь зайти внутрь? — кивает он на здание. И по глазам вижу — его самого туда тянет.

— Конечно. А можно?

— Думаю, да, — Артем внимательно листает контакты в своем телефоне, звонит кому-то, и через пять минут мы заходим в консерваторию.

Первое впечатление — у нас в академии все намного современнее, свежее и дороже. Но зато здесь непередаваемая атмосфера — как будто время застыло, и ты окунаешься в совсем иной мир. Даже не верится, что за толстыми стенами течет другая жизнь.

— Баев?! — слышу грозный женский возглас и инстинктивно вжимаю голову в плечи. А ведь это не меня окликнули!

Оборачиваюсь и вижу маленькую старушку лет… да столько не живут, наверное. Там глубоко за восемьдесят, судя по сгорбленным плечам и испещренному морщинами лицу. Но взгляд живой и злой. Она стоит на месте, а Артем уже спешит к ней. Да еще с покорным видом, я и то возмутилась ее окрику.

— Изольда Игоревна, — Артем почтительно склоняется над старухой, которая ему едва до плеча дотягивает. И… целует ей руку. — Рад вас видеть.

Что?! Стою в сторонке и с изумлением наблюдаю, как Баев, которого боится чуть ли не вся наша академия, включая преподов, склонив голову, выслушивает эту, ну, очень неприятную старуху. Я бы… ну, не знаю… так никто с нами в академии не обращается. Даже Демьянов не позволяет.

— …за столько лет ни разу не появился! Позор какой! Я была лучшего о тебе мнения, Тема. Ты хотя бы играешь?! Или забыл, как задницей на банкетку садиться?! Столько времени на тебя убила. Неуч!

— Играю, Изольда Игоревна, — еще ниже склоняется перед грозной старухой Баев. И правда, нерадивый ученик перед учителем. Но на это так смешно смотреть — она такая мелкая и злобная, а Артем… высокий, сильный и… очень трепетно глядит на эту грымзу!

Да кто бы из наших увидел, не поверил бы!

— Ладно, идем, посмотрю, как сыграешь Шопена Вальс до-диез минор. И девочку свою забирай! Хоть не эта бездарь Збарская, уже хорошо!

Артем кивает грымзе, потом подходит ко мне и берет за руку.

— Ты хотела когда-то увидеть, каким я был? — заговорщически шепчет, а в глазах сверкают веселые огоньки. — Тогда пошли.

Глава 42

— Да сколько вообще в тебе терпения?! И главное, почему оно досталось этой старой перечнице?!

Я говорю очень плохие слова, но после четырех часов в консерватории считаю, что имею на них право.

— Ревнуешь? — ухмыляется Баев. — Она не перечница. Пожарская — это легенда, она как национальное достояние. Мне вообще повезло, что она меня не послала сегодня.

Такого озорного и веселого Артема я не видела. И еще что поражает — необыкновенная легкость, которую я в нем не замечала раньше. Как будто другой человек.

— Ты отлично играл. Я, конечно, не легенда, но мне понравилось. Изольда тебя хвалила, ты мог бы вернуться…

— Нет, Мира. Не мог бы. Я не готов становиться посредственным музыкантом. Пожарская просто меня пожалела.

Кому-то не мешало бы усмирить свою гордыню.

— Ну, не знаю. Мне кажется, она была искренней. Но нужно больше практики, тут я с Изольдой согласна. Я, кстати, ни разу не слышала, как ты играл, с тех пор как вернулась.

— Некогда было, — Артем обнимает за плечи и шепчет, целуя в висок. — Спасибо!

— За что?

— Без тебя я бы туда не пошел.

Мы обедаем, потом я, все же, уговариваю Артема пойти на Старый Арбат. Огромная пешеходная улица полна таких же, как я, туристов, которые никуда не торопятся и с любопытством посматривают на работу художников, или останавливаются слушать музыкантов. А я иду фоткаться к Стене Цоя. Я не фанатка его, но это музыка моих родителей, они до сих пор его слушают. Не думала, что когда-нибудь здесь окажусь, но сделать это оказалось намного проще, чем признаться маме и папе, что у меня есть парень. До сих пор трушу.

— Все в порядке? — спрашивает Артем и отдает мне мой мобильный, на который сейчас сделал несколько фоток. — Давай еще пару селфи. И, кстати, мы ужинаем сегодня не одни.

— А с кем? Твоими друзьями по музыкалке?

— С дедом.

Мне сразу становится не до селфи, да и не до Арбата.

— Сенатор Баев? За-зачем? Я не буду!

Слова вылетают из меня быстрее, чем я в состоянии их обдумать. Нет, нет и нет! Я не готова! Я не хочу! Но Артем не слышит моих мыслей.

— Он узнал, что я в Москве…

— Вот и сходи один, а я в отеле посижу, тебя подожду.

Артем смотрит на меня, словно я сморозила несусветную глупость.

— Он тебя не съест. Пойдем, заодно и познакомишься. Ты же сама говорила, что все открыто,

предки тоже должны знать. Твои, правда, считают, что ты сейчас на парах, да?

Мне нечего ответить, я согласно киваю и мысленно вспоминаю, что взяла с собой. Платье и туфли Ольга рекомендовала положить, и я ее послушала, хоть и не верила, что случай представится.

— Выдохни уже, он просто мой дед. Это не прием в Кремле. Скорее всего, его сто раз успеют

отвлечь звонками. А может, вообще в середине ужина свалит по каким-то делам.

Артем пытается меня успокоить, он в приподнятом настроении и не видит никаких причин для нервяка. А я иду рядом с ним на деревянных ногах в пафосный ресторан и совершенно уверена, что я не понравлюсь дедушке Артема. Ведь из-за меня расстроилась свадьба, которую сенатор планировал.

Ветер треплет мои волосы, которые я завязала в простой низкий хвост. Толку строить из себя ту, кем я не являюсь. И я уверена, сенатор Баев все отлично знает про меня.

От волнения я почти не замечаю интерьер ресторана, мне вообще наплевать на него. Главное, не упасть, не толкнуть кого-то случайно и не ляпнуть что-то неподходящее.

Артем очень привязан к деду, намного больше, чем к отцу. Я это хорошо знаю. И мнение сенатора для него очень важно.

Арсений Анатольевич уже сидит за столом и разговаривает с кем-то по телефону. Заметив нас, машет рукой, а когда мы садимся рядом, откладывает в сторону мобильный.

Он выглядит так же, как и почти полгода назад в декабре, когда я его мельком видела на открытии онкоцентра. Высокий, худой и грозный. Властный.

Он пожимает Артему руку, а затем кивает мне.

— Здравствуй, Мирослава. Артем много рассказывал о тебе.

Вроде бы дежурная фраза, но я почему-то слышу в ней подвох.

— Здравствуйте. Спасибо, Арсений Анатольевич.

Пока выбираем еду, Артем рассказывает деду о предстоящей поездке на Урал.

— Настя с тобой летит? — перебивает его сенатор. Он, похоже, не слишком этому рад, потому что добавляет. — Ушлая девица, хотя и полезная, не спорю. А ты, Мирослава, что думаешь?

— Я? — немного тушуюсь. — Ничего не думаю. У меня учеба…

Не очень понимаю, чего от меня хотят, но, к счастью, в это время нам приносят заказ. Так что едва я вижу свой салат, все внимание отдаю ему. Хотя есть совсем не хочется.

— Учеба — это хорошо. — медленно выговаривает сенатор. — А дальше что, Мирослава?

Какие планы на жизнь?

— Дед! — влезает Артем, но тот игнорирует внука.

— Так что? Обычно у меня в академии амбициозные ребята учатся. Не стесняйся.