Частная Академия. Осколки (СИ). Страница 23

— Ага! — соглашаюсь я, когда мы уже входим в лифт.

Сердце в пятках. Знаю, что рискую. И Лиде может попасть из-за меня, но тут просто скажу, что обманула ее. Не могу я вот так уехать, зная, что он больной лежит!

— Обычно оставляем в коридоре у мастер-спальни, стучим в дверь и уходим, — рассказывает Лида, — а через полчаса забираем. Если он съел чего. Ну или полную еды тележку тащим обратно.

Когда я оказываюсь в знакомом коридоре, на глаза слезы наворачиваются. Как же давно меня здесь не было. И как же я соскучилась! Мне хочется дотронуться до стен, провести пальцами по запертой двери в кабинет… Здесь ничего не изменилось, все то же, что и было при мне. Лишь когда мы подходим к спальне Артема, мой нос улавливает резкий медицинский запах.

— Так, — едва слышно шепчет Лида. — Здесь оставляем, стучим тихонько и уходим.

Мы так и делаем. У меня не хватает духу зайти, посмотреть на него. Хотя бы одним глазком. Сердце кричит от боли, требует открыть дверь. Но… я не решаюсь. Боюсь. Еще и у Лиды могут быть проблемы. Зачем?

Я сама просила его оставить меня в покое, а месяца не прошло, как проникаю без спроса в его дом.

— Пошли, Мира! — толкает меня горничная, и я нехотя подчиняюсь. Вскоре замечаю, как в кармане куртки гудит мобильный. Вытаскиваю его для того, чтобы убрать звук.

«Ну и куда ты пошла? Заходи, раз пришла».

— Мир! — Лида снова меня толкает. — Пошли!

Пораженно кручу головой. А потом поворачиваюсь и под сдавленный «ох!» распахиваю дверь спальни.

Глава 23

Запах медикаментов намного резче, но я не обращаю на него внимания. Смотрю на Артема, который лежит поверх покрывала, укрытый пледом. Рядом ноут, телефон, еще что-то.

— Ты такой бледный! — вырывается у меня. — И худой совсем! Ты вообще ешь хоть что-то?

— Зачем пришла? — спокойно спрашивает Баев. — Я могу тебя заразить.

— Если мог бы, то не сказал, чтобы я заходила! — Вспоминаю об оставленном сервировочном столике в коридоре и иду за ним. — Как ты узнал, что я здесь?

Ноги подгибаются от волнения, я в шоке от собственной наглости. Но кто-то глубоко внутри велит мне делать то, что я делаю. И я никуда не уйду, пока лично не прослежу за тем, чтобы он съел все, что ему принесли.

— Вот, — подкатываю к кровати столик. — Не знаю, что там, но надо все съесть!

Говорю нарочито бодро, чтобы не разреветься. Да если б я знала, что он такой худющий и бледный, десять раз подумала бы, надо ли заходить! То есть я не представляла, что у меня в горле запершит от одного его измученного вида.

— Еще раз. Мира. Как ты здесь оказалась?

А вот несносный характер его никакая болезнь не изменит!

Ладно, Мира! Спокойно! Ты справишься. Тебе нужно, чтобы он поел и поскорее выздоровел, верно? Поэтому выдохни и будь послушной девочкой. Потому что злобный Баев — это навсегда, болеет он или нет, неважно.

— Позвонил Филипп, велел приехать и подписать доки о расторжении трудового договора. Ну и узнала, случайно, конечно, что ты заболел. Вот, помогла стол довезти.

Сажусь осторожно на краешек кресла в паре метров от кровати. Баев презрительно оглядывает закрытые блюда.

— Будем считать, что поверил, — царственно кивает Артем. Привычек своих снобских он тоже не утратил. — Убери это! Я есть не буду.

Капризная сволочь!

— Хорошо, — соглашаюсь я, хотя внутри все протестует. — Давай тогда позднее поешь.

Убираю стол подальше, хотя собственный желудок скукоживается от аппетитных запахов. Похоже, там и суп, и мясо с гарниром, и десерт.

— Значит, мне нужно было заболеть, чтобы ты сама ко мне пришла, Мира? — без тени улыбки спрашивает Баев. — Знал бы, заболел раньше.

Я краснею, то ли от смущения, то ли от возмущения. Невозможный человек! Доведет до истерики любого!

Он притягивает к себе на колени ноут, усаживается поудобнее на кровати, и от этого движения плед сползает с плеч. На Артеме расстегнутая рубашка, из-за которой виднеется его обнаженный торс, и я стыдливо отвожу глаза.

Отсюда я точно не уйду. Мои планы на день без особого сожаления летят ко всем чертям. Но я отмечаю это как-то мимоходом. Мне нисколько не жаль, что я здесь, и пусть Баев бесится сколько угодно.

— Артем. — Минут через пять я все же решаюсь нарушить тишину. — Скажи, пожалуйста, а как ты узнал, что я здесь? Ты… ты что, камеры поставил везде?

От неожиданной догадки верчу головой, обшаривая взглядом стены, но натыкаюсь только на знакомые картины Кошлякова.

— Они всегда здесь были, Мира, — не отрываясь от экрана, сообщает Баев. — Просто ты о них не знала. А я… я не всегда их включал, то есть совсем не включал, когда ты здесь жила.

— Что?! — подскакиваю я в кресле. — Всегда были?! Но я… я же тут каждый угол знаю! Я должна была…

Осекаюсь под насмешливым взглядом Артема. Ну да, каждый угол знаю… тут такие технологии, что я не с первого раза научилась шторы в главной гостиной отодвигать, а тут камеры слежения.

— Я их не включал до поры до времени, — продолжает Баев. — Да и забыл о них как-то. Но недавно вспомнил. Показать?

— Ага! — соглашаюсь я. — Значит, в коридоре они тоже есть?

— Везде, Мира. — Артем устало откладывает в сторону ноут и берет планшет.

Мне не надо пялиться на раскрытую грудь Баева, на его сильные, рельефные плечи, до которых нестерпимо хочется дотронуться. Уткнуться носом в гладкую кожу и вдохнуть, слизать с нее его запах.

— Соскучилась? — Дергаюсь от тихого вкрадчивого голоса и смущенно прячу ладони под попу, словно меня поймали за воровством. — Иди сюда. Покажу камеры.

Он по-хозяйски хлопает рукой рядом с собой. И я подчиняюсь. Ну вот как ухаживать за этим больным, если он и только он отдает приказы?

— А потом ты поешь, ладно? Не заставляй себя упрашивать.

Пытаюсь все перевести в шутку, но получается так себе. Под пристальным взглядом опускаюсь аккуратно на край кровати. Но Артема это не устраивает.

— Ближе, — требует он. — Я не заразный. По крайней мере не больше, чем обычно.

Давлюсь смешком и немного расслабляюсь. Я даже с ногами забираюсь на кровать Артема, запоздало думая о том, что если б знала, оделась бы во что-то более приличное, а не в старые джинсы и толстовку с котами.

Внутри все трепещет от близости, я стараюсь невозмутимо улыбаться — это же так привычно находиться с ним в одной кровати! В голове вихрем проносятся мои самые интимные воспоминания. И все они связаны с Артемом. Других просто не было!

— Ближе, Мира, — роняет Баев. — Еще ближе.

Я неловко ерзаю, и Артему это надоедает. С раздраженным вздохом тянет меня к себе. То есть… на себя!

— Ай! — Падаю ему на грудь и встать не успеваю, меня прижимают к разгоряченному телу, обнимают так крепко, что не могу пошевелиться. Да и не хочу!

Я не возмущаюсь, не настаиваю, чтобы он меня отпустил, а молча вдыхаю его запах, глажу руками твердую грудь и тихонько касаюсь ее губами…

— Мира, — со стоном шепчет он как в бреду. Поднимаю взгляд, и меня мгновенно опрокидывают на спину, и вот уже Артем склоняется надо мной. — Мира…

Он накрывает мои губы своими. Целую его как безумная, лихорадочно перебираю пальцами его волосы, вжимаюсь в него, хотя наши тела и так тесно переплетены.

Артем нетерпеливо дергает за край толстовки, она мешает ему. И мне тоже.

Господи, что я творю! Я как лава, которая вот-вот растечется, и ее уже не собрать обратно!

— Артем! — прерывисто зову его, подставляя под его поцелуи лицо и шею. — Артем…

Надо остановиться! Как-то надо!

Чуть отталкиваю его, и этого почему-то оказывается достаточно. Артем замирает, отпускает меня, а потом начинает так судорожно кашлять, что я пугаюсь и вскакиваю с кровати. Бестолково кручусь на месте, не понимая, что делать. Потом вижу ингаляторы — против кашля у меня вроде были такие, и устремляюсь к ним.

— Нет! — прокашливается он. — Не надо. Я сам.

Даже помочь себе не дает.