Знахарь (СИ). Страница 40
Люкс впечатлял. Пять купе на вагон, не считая купе проводника. Удобный диванчик, откидной столик напротив которого разместилась полуторная кровать, узкий пенал гардероба и персональная уборная с душевой кабинкой – гостиничный номер на колёсах! Ещё приятней поездку делали кондиционер с индивидуальными настройками, телевизор, радиоточка и небольшой холодильник. Жить можно, решил Владимир про себя. Конечно, цены на «Восточный экспресс» кусались, но и уровень комфорта не шёл ни в какое сравнение с другими поездами, кроя их как бык овцу. Полноценный ресторан, состоящий непосредственно из вагона-зала и вагона-кухни. Вагон-клуб, в котором можно провести вечер, сидя в удобном кресле с книгой в руках, играя в карты с другими пассажирами или музицируя на настоящих музыкальных инструментах, при условии умения играть на этих инструментах.
Люкс подразумевал завтрак и обед, включённые в стоимость билета, ужин и полдник отдавались на усмотрения пассажиров, многие из которых специально прихорашивались к вечернему променаду в ресторан и клуб. Опытным взглядом оценив наряды господ (спасибо мачехе за науку), Владимир предпочёл ужинать в одиночестве, заказывая лёгкие ужины в купе.
Помятуя кусачесть билетов, в экспрессе путешествовала публика с достатком выше среднего и совсем не от сохи, выражаясь эзоповым языком. Если на завтраке и обеде в ресторане работали законы демократии, допускавшие довольно-таки широкую вольность в нарядах посетителей, исключая, конечно, вульгарные шорты и футболки с майками, то вечером правило бал сословное общество и Владимир совершенно не горел желанием быть белой вороной на фоне дорогих костюмов дам и джентльменов, изображая нищего или бедного родственника в плебейском мундире стрелка пограничных войск ибо посетители в хлопчатобумажных костюмах вечером в ресторан не допускались, к тому же профитроли по цене пирожков из чистого золота грозили отъесть изрядную часть боевых выплат. Ну их к чёрту с такими ценами. К тому же люкс люксом, а одного умения различать с десяток ложек и вилок тоже недостаточно. Застольный этикет и умение непринуждённо поддерживать беседу на отвлечённые темы, говоря обо всём сразу и ни о чём, в частности, прошли мимо образования Владимира, став ещё одним барьером на пути в высшее общество скоростного экспресса.
Шух-шух-шух! Очередной комплекс придорожных сооружений тихо прошелестел за окном. Отпив подстывшего чая, Владимир вернулся к чтению. Пробежав взглядом по строчкам, он заложил палец на титульном листе и вновь посмотрел на обложку.
- «Россия от бронзовых топоров до ядерных ракет», - в сотый раз прочитал он. – Борис Александрович Рыбаков1. Да, наворотили предки в двадцатом веке.
Писал академик интересно, заставляя продумывать и проживать прочитанные строки внутри себя. Рыбаков продлял историю славян на несколько тысячелетий вглубь веков, с чем Владимир, окунаясь в память Ласки, соглашался без лишних споров. Жаль, автор в книге, по мнению Владимира, слишком мало внимания уделил седой древности и средним векам, акцентируя интерес читателей на девятнадцатом и начале двадцатого года, как главных вехах становления современной Российской Империи.
Русско-турецкие войны, проигранная Первая Русско-японская война. Февральская революция шестнадцатого года и отречение Николая IIв пользу младшего брата Георгия, больной гемофилией цесаревич Алексей исключался из престолонаследников...
Академик Рыбаков с точки зрения историографии пытался разложить события по косточкам и по полочкам, но даже он терялся в оценках, почему Императора Георгия I поддержали рабочие губерний Югоросии, Москвы, Урала и Поволжья.
Да, к тому времени деятельный и неугомонный брат царя владел громадными промышленными активами и сельскохозяйственными холдингами, созданными за собственный кошт. Да, на принадлежащих ему заводах повсеместно применялась передовая по тому времени организация труда, строились дома для рабочих – целые посёлки и города с трамваями, электрическими станциями, больницами, библиотеками, школами, канализацией и водоснабжением.
Георгий Александрович категорически запрещал строительство хибар на принадлежащих ему землях. Видимо переболев жестокой пневмонией и чуть не умерев, он заработал пунктик на чистоте и гигиене с внимательным, можно сказать маниакальным слежением за собственным здоровьем и здоровьем окружающих. Если где-нибудь на окраинах старых рабочих посёлков ещё можно было встретить грязь и нечистоты, то на заводах, принадлежащих царскому брату, царили чистота и порядок, как и во вновь возводимых посёлках и жилых районах. Люди, не будь дураками, связывали собственное благополучие с Георгием Александровичем, вставая за него горой, не поддаваясь разлагающей агитации коммунистов и социалистов различных мастей. Даже Первая Империалистическая война не сильно пошатнула популярность Георгия Александровича в среде рабочих на принадлежащих ему заводах, чего нельзя было сказать о государе-императоре. Николай II, прекрасно осведомлённый о царящих в обществе настроениях и подстрекаемый остальной сворой Романовых, мягко говоря, недолюбливал младшего брата, считая того заигрывающим с чернью, но ничего не мог поделать с набравшим мощь магнатом, плевавшим на мнения Владимировичей и Николаевичей – сплочённую клику детей Великих князей Владимира и Николая Романовых.
Георгий презирал наглых и беспринципных родственников, чуть ли не в открытую грабящих Россию и помыкающих слабохарактерным императором, и не скрывал этого. Вдовствующая императрица Мария Фёдоровна разрывалась между сыновьями, пытаясь примирить их друг с другом после размолвки, связанной с женитьбой Николая на Аликс Гессен-Дармштадской всего лишь через неделю после похорон отца. Все старания Марии Фёдоровны разбивались втуне, год за годом братья только отдалялись друг от друга. Георгий критически высказывался о союзе с Францией и Англией, справедливо указывая на пагубность навязываемой кредитной кабалы для Империи, тыкал в отсталость армии, не вынесшей уроков из поражения в Русско-японской войне. Проще говоря, Георгий чаще выступал оппонентом политике царя, чем союзником брату. Чуть ли не чёрной ненавистью он ненавидел Сергея Юльевича Витте, инкриминируя ему вину в смерти отца. Витте указывал на состояние железнодорожного пути, но ничего не сделал, чтобы устранить обнаруженные дефекты, что повлекло за собой крушение царского поезда и болезнь Императора с его последующей смертью в тысяча восемьсот девяносто четвёртом году. Крушение поезда только цветочки, деятельность Витте на финансовой ниве подвергалась постоянной и часто обоснованной критике Георгия Александровича, за что тот получил отлучение от двора после восшествия старшего брата на престол. Так или иначе, Георгий Александрович отказался от военной карьеры и на короткой ноге сошёлся с ведущими промышленниками Российской Империи, начав строить свою империю внутри государства. На первых порах будущему Императору помогло приданное княжны Марии Николаевны Юсуповой, младшей дочери князя Николая Борисовича-младшего Юсупова, на которой он женился в девяносто пятом году. Мария Фёдоровна также существенно помогла сыну финансово. Через десять лет совокупный капитал Георгия Александровича намного превысил планку в двести миллионов рублей.
Война и разруха долгое время обходили стороной «вотчины» и заводы младшего царского брата. Первые месяцы казна даже военные заказы предпочитала отдавать в руки других промышленников и за границу. Правда возрастающий снарядный голод заставил обратиться к Георгию, который давно приготовил «военные рельсы». Обладая аналитическим умом и развитой интуицией, Георгий Александрович ещё в пятнадцатом году начал создавать рабочие дружины. Он выступал на заводах, рассказывал, к чему ведёт война и предупреждал о пагубности агитации большевиков и эсеров, ратовавших за переход войны империалистической в гражданскую. Обладая талантом оратора, он едко высмеивал «вождей» пролетариата, предлагая им рассказать и прилюдно поведать на каких заводах они работали или из каких «пролетарских» семей они родом, а потом прилюдно задавал риторический вопрос, на какие средства господа революционеры живут за границей и ни в чём себе не отказывают?