Последний рассвет Трои (СИ). Страница 44

В тот момент она впервые пожалела, что не осталась в Микенах сучить нити. Там хоть можно было треп рабынь послушать, которые перемывали кости молодым девчонкам. У кого-нибудь из них точно случилась мимолетная любовь в кладовке с кем-нибудь из стражников. И тогда увядшие тетки, которым такое счастье не грозило, разили острыми словесами слабых на передок товарок. Завидовали, не иначе. У самой Феано уже давно никакой любви не было, потому как царь потерял ее из виду и искать не собирался. У ванакса Микен и без нее баб хватало, да и бывал он во дворце весьма нечасто. Царь все больше колесил по окраинам Пелопоннеса, пытаясь держать в узде тамошнюю знать. Феано об этом не жалела ни капельки, потому как радости ей от его ласк не было никакой. Ванакс Агамемнон, особенно когда выпьет лишнего, вел себя грубо и жестоко, а именно таким его Феано, как правило, и видела.

— Спарта! — услышала она оживленные голоса, которые катились от головы процессии к самому ее хвосту.

— Это, что ли, Спарта? — Феано презрительно посмотрела на невысокие стены, которые окружали крутой холм. После величия Микен здешний дворец показался ей усадьбой знатного колесничего, а не местом, где живет царь1. Впрочем, Менелай — всего лишь басилей, а не ванакс. Он под рукой старшего брата Агамемнона ходит. Вокруг холма с царским домом разбросано несколько деревушек, окруженных полями и оливковыми рощами. Голые мальчишки с острыми палками в руках, что пасли овец и коз, с любопытством разглядывали незнакомых людей. Им будет что рассказать дома.

Процессия, которая сопровождала царицу и ее дочерей, с радостным гомоном повалила в ворота, которые охраняли два копьеносца. Воины, одетые в набедренные повязки, проводили гостей заинтересованным взглядом, а один из них хлопнул Феано по тугой заднице.

— Хороша девка! — оскалился он. — Приходи ко мне вечерком, красивая. Уж я тебя от души приласкаю. Да не кобенься ты!

Феано фыркнула, гордо отвернулась и проследовала в ворота. Там около тяжелого портика с двумя облезлыми колоннами, выкрашенными когда-то в красный цвет, остановились носилки госпожи.

— Прошу, царственные! Прошу! — терета2 с поклоном пригласил Клитемнестру, Ифигению и Электру внутрь дома.

Здесь жили откровенно небогато. Мегарон, что шириной оказался шагов в десять, не больше, расписан скудно и вовсе не так затейно, как в Микенах. Да и колонны здесь без привычного узора, радующего глаз пестротой красок. Все же Спарта — местность захолустная, лежащая в стороне от торговых путей. Не сравнить ее с Тиринфом, Орхоменом или Пилосом. И ремесла тонкого в Спарте почти нет, здесь, по большей части растят зерно и давят масло. Слава Великой Матери, они тут ненадолго, лишь проводят в дальний путь Пенелопу, двоюродную сестру царицы, за которую жених прислал оговоренный выкуп, и тут же отправятся домой.

Феано, живот которой сводили голодные колики, стояла за спиной своей госпожи, которая возлежала вместе с другими знатными женщинами. Ее никто и не думал кормить, рабы будут есть после хозяев, им отдадут объедки. Хотя Феано уже начинала сомневаться, останется ли на этом столе хоть что-нибудь. Ванасса Клитемнестра и ее дочери изрядно проголодались с дороги. Вон как уминают хлеб и сыр, что выставили на стол здешние слуги. Виночерпий развел вино в кратере и налил чаши, которые рабыни поднесли каждой из пирующих. Женщины за столом, поэтому и развел он его совсем сильно, один к семи где-то.

Хозяйка дома, басилейя Хеленэ, оказалась приятной женщиной лет двадцати с небольшим, со светлыми волосами, слегка отливающими золотом. Она была красивее, чем Клитемнестра, ее старшая сестра, которая после нескольких родов располнела и обрюзгла. Хеленэ пока родила только одного ребенка, а потому еще сохраняла пленительную стройность. Ее дочь Гермиона, девочка лет восьми-девяти, лежала рядом с матерью и лениво бросала в рот куски сыра, которые макала в мед.

Мужья у обеих сестер были те еще кобели, и никто из них не довольствовался одной женой. Даже Феано, пробыв тут меньше часа, успела узнать, что у царя Менелая есть целая свора наложниц и несколько детей от них. Царские сыновья свой хлеб зря не ели, и целый день напролет занимались тем, что пасли отцовских овец и коров. Как выяснилось, баб своих Менелай и сам не обижал, и в обиду никому не давал. Даже басилейя не могла на них руку поднять. Царь вообще, по слухам, мужиком был неплохим и добродушным, и колотил своих наложниц нечасто, разве только когда пребывал во хмелю. Именно поэтому выглядели его рабыни вполне довольными жизнью, и этот факт дал Феано пищу для глубоких размышлений.

Нет, это просто невыносимо! У Феано так громко заурчало в пустом животе, что она даже побоялась, что ее выгонят из зала, но пронесло. В этот момент в очередной раз подняли чашу за Пенелопу, виновницу сегодняшнего торжества.

— Счастья тебе, дорогая сестра! — сказала Клитемнестра, которая была вдвое старше невысокой полненькой девушки лет пятнадцати, что лежала справа от нее в венке из цветов на голове.

— Спасибо, ванасса! — ответила Пенелопа. — Пусть моя семейная жизнь будет такой же счастливой, как и у вас, дорогие сестрицы.

И Хеленэ, и Клитемнестра поморщились, видимо, не оценив пожелания. Пенелопа то ли наивна оказалась до крайности, то ли, совсем наоборот, имела змеиное жало вместо языка. Феано с тоской смотрела то на стол, с которого на глазах исчезала еда, то на темнеющее небо. Свет, падавший из отверстия в потолке, становился тусклым и рассеянным, потому как солнце давно закатилось за горизонт. Сколько можно, ведь уже вечер наступил! Но, к ее горю, до конца пира было еще далеко.

— Это же тот самый Одиссей, что когда-то сватался к тебе, Хеленэ? — как бы невзначай спросила Клитемнестра, возвращая острую шпильку двоюродной сестре. Удар достиг цели, и невеста даже губу прикусила от обиды.

— Да, тот самый, — легкомысленно махнула рукой спартанская царица, звякнув золотом браслетов. — Басилей Итаки, Закинфа и еще нескольких островков на западе. Хитрец и проныра из первых, говорят. Они там, на своих островах, морским разбоем живут, а не честным трудом. На их скалах даже коз пасти негде.

Она смахнула завитой локон с лица и протянула руку за вином, поднеся его к губам осторожно, стараясь не капнуть на пеструю ткань платья, вышитого с необычайным искусством.

— Повезло тебе, сестра, — медовым голоском пропела Клитемнестра, глядя на Пенелопу с плохо скрытой насмешкой. — Лучшие украшения носить станешь. Муж-разбойник добудет их тебе.

Царица возлежала, лениво подперев голову рукой, похожей на свиной окорок. Она уже съела две лепешки, половину фазана, целую плошку маслин, и пока останавливаться не собиралась. Феано даже глаза зажмурила, чтобы не видеть всего этого. У нее в животе кишки уже в тугой узел завязались, так есть охота было.

Вдруг в зал вошел терета и что-то быстро зашептал на ухо хозяйке. Хеленэ подняла вверх брови, потом нахмурилась, а затем обратилась к сестре.

— Клитемнестра, душа моя, тут к Менелаю какие-то гости из самой Трои приехали. Они пока в Навплионе, продают привезенный товар, но через неделю-другую будут здесь. Два десятка мужей прибыло во главе с царевичами. Можешь несколько пригожих рабынь оставить в помощь? Я их пришлю назад сразу же, с обозом, как только масло в Микены повезем.

— Да вот этих и забирай, — небрежно махнула рукой Клитемнестра, показывая на Феано и еще двух девушек, что стояли вдоль стен, ожидая пожеланий хозяек. — Вернуть только не забудь.

— Я верну, не сомневайся, — кивнула Хеленэ, тряхнув красивыми золотистыми локонами.

Да что же это такое делается! — расстроенно думала Феано. — В чужом доме теперь придется горбатиться за еду, потом на пиру прислуживать, а потом, того и гляди, под пьяных гостей подкладывать начнут. Я на такое несогласная.

Феано тронула сплющенную золотую пластину, спрятанную в пучке волос на затылке. Она не зря украла ее у госпожи, надеясь, что пригодится когда-нибудь. Девушка напряженно думала. Работать рабыне по-прежнему не хотелось, а потому мысли в ее хорошенькой головке выстраивались в стройную цепочку, рождая дерзкий план.