Рождение королевы (СИ). Страница 11

— Тучи уже тяжелеют, — с неодобрением качали головами в след.

В первый раз, когда проезжали через город, королева выходила из повозки и ужинать решила в общем зале. На постоялый двор её величество вновь пригласила швею, лару Фалли.

— Ваше величество, — приветствовала швея королеву. — Вы приказывали явиться…

— Что вы, лара Фалли. Я просила вас уделить мне немного вашего времени. — Мягко улыбалась её величество.

Она не повышала голоса, но была уверена, что каждое её слово, произнесённое в общем зале постоялого двора, будет услышано и повторено ни один раз.

— Приговорённые, идущие на эшафот, приказывать не могут, — произнесла королева.

— Простите, я вас не понимаю, ваше величество, — растерялась швея.

— Вы слышали, что я должна явиться для встречи с поверенным короля в замок лорда-протектора за перевалом? — объясняла её величество. — Не неделю назад, не месяц, а именно сейчас, когда все ждут начала ледяных ливней. Это казнь, уважаемая лара. Та самая, приговорить к которой открыто мой супруг и его свора меня не могут. И подослать убийц тоже. Я ведь, как не крути, принцесса Сансории. И кто знает, как отреагируют мои братья? Не сочтут ли, что наследовать мне должен кто-то из них, с не муж-убийца? Его величество мне и временной отмены сборов, чтобы дать жителям севера хоть немного выдохнуть, не простил. Кажется именно отсутствие пополнения казны, незаконного, так как получать сборы и налоги должна была я, это же мои земли, но кто обращает внимание на такую мелочь⁈ Так вот, кажется именно это и стало основной моей виной. Итог уже известен, поэтому… Мой вопрос может показаться вам странным… Но как принято одеваться на похороны, если хоронят тебя?

— Во что облачают покойника? — неуверенно переспросила швея и продолжила после кивка королевы. — Белая рубаха, как знак того, что жизнь завершена. И синяя одежда или покрывало. Мёртвый цвет. Как будто тело закрыто льдом, преградой между живыми и умершим.

— Вот как… А не могли бы вы, лара Фалли, подготовить для меня погребальный наряд? — совсем обескуражила собеседницу королева. — Согласитесь, желанный для короля итог лишь вопрос времени, а хоронить меня будет не в чем. Неловко получится.

Её величество понимала, что её злые шутки её не спасут. Больше всего она напоминала самой себе пчелу, собирающуюся ужалить добытчика мëда. Мёд всё равно заберут, а пчела обречена уже начиная полёт.

Утром её величество покинула Йершпиль. Все силы уходили на то, чтобы держать спину прямо. И напоминать себе, что в её венах течет королевская кровь. У неё могут отнять корону и земли, но никто не сможет отнять у неё достоинства.

— Почему вы поехали со мной? — спросила она в дороге Эмму.

— А как же, — пожала плечами служанка. — Домой приду, на семью беду могу навести. Да и столько времени прошло, помнят ли, хранят ли мою тарелку… Это обычай, если кто-то уходит из дома надолго, его тарелку хранят на полке, у печи. Как знак, что ждут, что для него есть место за столом. А вы без меня не справитесь, как ни крути. Мы верим, что человек жив, пока нужен. А если нет, то живой ты или мёртвый, а это не жизнь. Бесцельное существование. А Кроули… Кроули же рудонос, такие как он, это плоть и кровь севера. Они ходят за перевал всегда, в любое время. Рудоносами становятся только те, кому даже ливни не страшны. Перерождëнные.

— Что это значит? — нахмурилась королева.

— Есть люди, которых выбирает Север. Сам. — Эмма замолчала.

На её лице отражалась внутренняя борьба. С одной стороны, она сама только что сказала, что кроме королевы и службы ей, у неё ничего не осталось. Никакого иного пути. С другой, как рождённая на севере, связанная с этой землёй кровью и корнями, она переступала через внутренний запрет. Тайны Севера должны жить на Севере. А королева не просто южанка, она сансорийка.

— Вы хозяйка этих земель, — решилась наконец Эмма. — А значит, хоть капля северной крови, но в вас есть!

— Иначе бы я не унаследовала эти острова, — подтвердила выводы служанки королева.

— Вы видели когда-нибудь, как куют клинки? — вдруг спросила Эмма. — У нас, доводят до крайности. Накаляют так, что металл не просто краснеет, а начинает течь по краям, а потом остужают так, что будущий клинок поростает мхом инея. Так же появляются перерождëнные. Никто не знает, как и почему предопределяется этот выбор. Но порой, сильно обмороженный или попавший под ливень не умирает. Он мучается от жара, что плавит плоть. И дрожит от озноба так, что может откусить себе язык. С виду их не отличить, но им на севере нет отказа и закрытых дверей. Кроули несколько раз попадал под ливень. В последний раз даже и не чихнул. Поэтому его все знают, поэтому за его шагами так следят. Таких как он, сами понимаете, очень мало. В моей юности, когда я жила здесь, мы знали всего дюжину переродившихся.

— А как вы отличаете застудную лихорадку от перерождения? — нахмурилась королева.

— Никак, — покачала головой Эмма. — Никто не хочет испытывать судьбу. И под ливни не лезут. Такое вообще водилось лишь за королями с островов. Погибшей династией. Почти все они короновались после того, как поднимались после тяжёлой болезни. Поэтому за ними шёл Север, поэтому им верили и в их слове не сомневались.

— Воот как, — рассмеялась королева. — Так может это меня не убить собираются, а короновать в соответствии с традициями? А после, впридачу к моим островам отдать и весь Север?

Но потом стало не до смеха. По прибытию в замок лорда-протектора, королеве сообщили, что поверенный задержался в пути. А предложить ей остаться в замке лорд не может, ведь пребывание королевы где бы то ни было, кроме принадлежащих ей островов, это нарушение королевского приказа.

Первые тяжёлые капли ледяного дождя забарабанили по крыше повозки на обратном пути, когда Йершпиль уже остался позади. Вскоре стихия набралась сил, разгулялась… Ледяные капли горстями летели во все стороны, тонкими струйками стекая внутрь повозки через рассохшиеся трещины.

— Быстрее, давайте, ваше величество! Эмма, закутайся в мой плащ, — Кроули распахнул дверь остановившейся повозки и подняв королеву на руки поспешил в тёмное нутро одинокой смотровой башни, оставшейся от древнего маяка.

Обеих он напоил каким-то пойлом из своей фляжки, от которого и королеву, и Эмму бросило в пот. Не смотря на то, что Кроули только разводил огонь и в каморке заброшенной башни было холодно.

Вот только это не помогло, и уже через несколько часов у королевы появился жар.

Глава 12

Огонь в старом, чудом сохранившемся камине полыхал с такой яростью, словно старался отгореть за всё время, что прошло с тех времён, когда языки пламени освещали эту комнатушку в последний раз. Дождь разошёлся, струи били по стенам с такой силой, что даже сквозь толщу камня была слышна уверенная дробь капель.

Снизу, куда Кроули сумел загнать повозку вместе с лошадьми, чтобы спрятать от дождя, доносился равномерный стук. Это Кроули пытался хоть как-то заделать трещины в повозке. Летом они не мешали, сейчас же превратили повозку в смертельно опасную ловушку. По крайней мере для королевы и её служанки.Сама её величество, обессилено упала на застеленную шкурой лавку. Жар мучил её уже третьи сутки. А с утра начался тяжёлый кашель, сотрясавший всё её тело и оставляющий после себя чувство жгучей боли в груди.

— Вот и закончилось моё правление на островах, — хрипло произнесла она. — Эмма, скажи Кроули, чтобы не утруждал себя. Пусть отдохнёт. Припасов ты взяла в путь достаточно для двоих. Если не хватит, то можно съесть одну из лошадей. Воды вдоволь. Закончатся дрова, пустите на обогрев повозку. Мне недолго осталось.

— Не говорите так, — возмутилась Эмма.

Странный шум наверху заставил её замолчать. А вскоре, через слуховую трубу в каморку, где они расположились влетела мёртвая птица и упала перед камином.

— Дождевой вестник, — отскочила от дохлятины Эмма.

— Это что за дрянь? — спросила королева без всяких эмоций.