Витязь 2 (СИ). Страница 34

— Чего изволите, барин? — заглянул ко мне камердинер, стоило мне позвонить в колокольчик.

Час ранний, но его похоже предупредили, что я не любитель поваляться в постели. А может кто из сторожей или слуг приметил огонёк в моём окне. Вот он и дежурил под дверью.

— Принеси-ка мне братец каких-нибудь бутербродов и чай.

— Не желаете спуститься в столовую?

— Здесь перекушу. — Отрицательно покачал я головой.

Пока он выполнял распоряжение, я сбросил одежду и отправился в туалетную комнату. С унитазом тут пока полный швах, зато имеется горшок встроенный в стульчик и накрытый крышкой. Больших желаний у меня не образовалось, а вот малых, за несколько часов сидения за рисованием скопилось предостаточно.

К слову, я уже давно подумываю над ватерклозетом, но для этого нужен как минимум свой дом. Не станешь же устраивать туалет и канализацию в съёмной квартире. А без них, устанешь выносить лохань с отходами жизнедеятельности, основную долю которых будет составлять банальная вода. У горшка объём и масса куда скромнее.

Но теперь есть и дом, и возможности. Да и канализация в наличии, потому как туалетные комнаты оборудованы душевой. Странно, а вот умывальника отчего-то нет. Ну хотя бы кран установленный в банальную бадью. Ничего подобного. Кувшин и таз для умывания. Но я предпочёл обойтись душем.

Когда ополоснулся, взбодрился «Восстановлением» и вышел в спальню, немудрёный завтрак был уже на столе. Оделся, с помощью камердинера. Вообще-то и сам бы управился, но тот подхватил одежду, не вырывать же из рук.

— Как звать?

— Гаврила.

— Ты вот что, Гаврила, на будущее, ограничься подготовкой одежды, одеться же я и сам сумею, не безрукий.

— Но…

— Обеспечь быт, чтобы вода в душевой всегда была, греть не нужно, с этим я и сам управлюсь. И ещё. Надо бы лохань какую пристроить над тазом для умывания, да врезать в неё кран, хоть тот, что в бочку с пивом вставляют… Хотя не надо. Это я нарисую и сам с кузнецом поговорю. Надеюсь он у нас не только лошадей подковывает, да плуги чинит?

— Кузнец у нас знатный. Но не тонких дел мастер. То тебе, барин, его самого пытать нужно.

— Хорошо. Поспрашиваю. — Опускаясь на стул согласился я.

— Барин, дозволь узнать, ты оружие и доспехи будешь в своей комнате хранить или в оружейной.

— С какой целью интересуешься?

— Прости…

— Хватит каждый раз извиняться. Толком говори. — Беря тост и намазывая на него масло, потребовал я.

— Так ведь уход за ним нужен. Вчера покатался с ним, а железо осталось не обихоженным. Ерёма-то думал в оружейную снести, но ты его отправил спать. Так он извёлся как быть. К тебе в комнату проситься поостерёгся.

— И попросил тебя узнать?

— Так то и мне ведать надобно. Потому как если здесь, то нужно стойку пристроить, чтобы всё чин по чину.

Ага. Я-то привык к тому, что всё сам, да сам, а теперь у меня целый оруженосец, который может и обидеться, если у него начнут хлеб отнимать. Опять же, прислуга без работы всё равно, что и бездельничающий солдат, ходячее ЧП и когда оно рванёт, никто не знает.

— Не нужно стойку. Футляр, оставь в комнате, нечего ему в оружейной делать, и чистить ружья я сам стану. Ножи, так же при мне будут, — кивнул я на наручи, лежащие на письменном столе, — а доспехи и клинки снеси в оружейную. Хотя нет, нечего тебе этим заниматься. Ерёма после и снесёт.

— Ясно, барин.

— И вот что, давай-ка без барина. Непривычно оно мне как-то. Никита Григорьевич, так оно вернее будет. И остальным слугам передай, чтобы ко мне именно так и обращались. Понял?

— Понял, Никита Григорьевич.

— Вот. Вижу, что понял.

Завтрак был обильным, каша с мясом, тосты с маслом и вареньем, чай. Со всем этим я управился одним махом, потому как организм требовал после использования рун. Как поел, так сразу потянуло в сон и я направился к застеленной кровати. Как был в одежде лёг поверх одеяла.

— Гаврила, там у заднего крыльца должен быть Ерёма. Вели ему сходить на кухню и набрать чего поесть. Прогулка долгой будет.

— Слушаюсь, Никита Григорьевич.

Дремал я ровно пятнадцать минут, внутренний будильник сработал как часы. Поднявшись облачился в доспех, пристроив поверх поручней кожаные ножны с метательными ножами. Надел пояс с рунными картами, патронными подсумками и парой кобур с пистолетами на бёдрах, которые я зарядил семиранговыми патронами. Просто, справедливо рассудил что это оружие ближнего боя, и где-то даже последнего шанса, а потому пусть уж будет достаточно весомым козырем. Вот в штуцер вставил обычные патроны, начинённые порохом.

Разумеется я понимал, что мой секрет не продержится слишком долго. Комплексное использование «Булавы», нарезов и пули в пять калибров вскоре станет достоянием посторонних. Но это ведь не значит, что я должен облегчать им задачу, открыто демонстрируя свои возможности. Так что, если придётся стрелять на большой дистанции, то я использую патроны с порохом.

Фалькату пристроил на спине. Клинок не отличается особой длинной, да и специальные ножны расположены наискось, так что неудобств мне это не доставляло. Скорее уж наоборот, снимало вопрос с болтающимися на боку ножнами, освобождало левую руку и меч не мешал выхватить пистолет.

Глянул на себя в зеркало и невольно ухмыльнулся. Ну чисто рождественская ёлка. Вот интересно, сколько народу сегодня станет надо мной потешаться? Подумалось даже, что это перебор и я решил было поснимать с себя всё лишнее. Ну не в бой же мне в самом-то деле.

Но потом заметил, что непривычное вооружение несколько сковывают движения. Нет, однозначно к этому нужно привыкнуть. Опять же, была мысль разминуться с Ольгой и отправиться на заставу. Надо познакомиться с комендантом и прогуляться по округе.

— Заждался? — выходя на заднее крыльцо, спросил я Ерёму.

— Только вернулся, Никита Григорьевич. На кухню за снедью бегал. — Кивнул он на перемётные сумки у своей лошади.

Сев в седло понял, что со штуцером нужно что-то делать. Можно конечно и за спину пристроить, но там уже клинок, и получается неудобно. При пешем марше я его буду носить либо на сгибе руки, либо повешу на плечо. А вот в седле, надо бы озаботиться ножнами, на манер ковбоев в моём мире.

— В поместье имеется шорник? — спросил я Ерёму, пристраивая ружьё поперёк седла.

— Как не быть, Никита Григорьевич. Причём отличный.

Я уловил лёгкую иронию во взгляде оруженосца, всячески пытающегося это скрыть. А я о чём. Моя склонность быть во всеоружии его явно забавляла. Разозлился было, но быстро взял себя в руки. Знал же, что так будет.

Едва выехали за ворота села, как вдоль дороги потянулись обширные поля едва взошедших ржи и пшеницы, разделённые довольно широкими полосами конопли. С одной стороны, сама эта культура довольно востребована, для парусов и канатов. С другой, эдакая мера пожарной безопасности, так как к моменту сбора урожая зерновых, она всё ещё зелёная. А значит, случись огнедышащие твари, им не удастся выжечь весь урожай.

Повернули влево, по полевой дороге. Эта была не такой широкой как главная, а потому с одной стороны тянулось пшеничное поле, а с другой конопля, чтобы пламя не перекинулось. Доехали до въезда в лес, и дальше дорога уже пошла под сенью деревьев.

Солнце пока ещё не сильно припекает, а потому здесь особенно прохладно. Начало апреля и от земли всё ещё тянет стылостью. Если в саду лиственные и плодовые деревья, и из-за отсутствия листвы тени как таковой нет, то лес хвойный, дорога не отличается особой шириной, и солнечные лучи практически не пробиваются.

Примерно через версту выехали к лесопилке с большими сараями для складирования и сушки леса. Под навесами штабеля брёвен, ожидающих своей очереди для обработки. Во дворе суетятся работники, стоит три подводы загруженные саженцами. Булыгина не видно, но лесорубы, рабочие и лесничие и так знают, что им нужно делать. А это плюс Булыгину, умело управляющему хозяйством.

— Слева от дороги малая часть леса, тысяча десятин. Его рубят и следом высаживают новый. Там, — Ерёма махнул в сторону вьющегося меж деревьев слабо наезженного просёлка, — делянка где подращивают саженцы. Карп Сергеевич знатный земельник, у него деревья растут куда быстрее чем в обычном лесу.