Нежеланный брак (ЛП). Страница 17

— Любое, — отвечаю я, не раздумывая. Прыгаю в бездну.

Она делает судорожный вдох, но уже не отталкивает меня.

— Обещай, что не рассердишься, когда услышишь мой ответ, и не накажешь меня за то, что вторглась в твою личную жизнь. Я знаю, что наш брак ненастоящий, и я бы никогда…

— Говори, — требую я. — Я не злюсь, детка. Просто скажи мне.

Она медлит, но ее руки крепче сжимают мою шею, словно она бессознательно ищет в этом спасение. И от этого у меня внутри что-то переворачивается.

— Я спросила из-за тех фотографий… — ее голос почти неслышен. — Фотографий тебя и Марии на пляже. Тех, что напечатал «The Herald». Ты сказал, что летишь в Лондон по работе, а потом тебя засняли полуголым с твоей секретаршей на пляже в Испании. Я… я просто не знала, что думать.

В ее глазах мелькает отчаяние и какая-то покорность судьбе, прежде чем она снова прячет лицо, хоть и стоит в моих руках.

— Прости, — бормочет. — Я не должна была… не должна была спрашивать. Очевидно, что ты не хотел, чтобы я знала. Я могу закрыть глаза, Дион. Конечно, могу. Я всегда знала, что мне придется.

— Пожалуйста, посмотри на меня, — прошу я.

Она замирает, но медленно, напряженно поднимает голову. И у меня скручивает все внутри, потому что я вижу…Боль. Ее боль. Ту, что, возможно, носит на себе с самого детства. Ту, что раз за разом прятала, каждый раз видя меня в объятиях другой?

Я с трудом вдыхаю и смотрю ей в глаза.

— Фэй, я знаю, что тебе трудно в это поверить, но я был там по работе. Организовывал совместную сделку для Сиерры и Зейна. Сиерра покупает землю, на которой стоит тот отель, а Зейн забирает сам отель. Да, я был в плавках, но только потому, что владелец настоял, чтобы переговоры проходили прямо на пляже — за обедом и с полным доступом ко всем удобствам. Я не видел этих снимков, но уверяю тебя: это не то, чем кажется. С того момента, как я сказал, что принадлежу тебе, так оно и есть. Так и будет.

Она смотрит на меня так, будто хочет поверить. Хочет. Но не может. И это убивает меня. Я ломаю ее. Даже не осознавая, даже не желая этого, но каждый мой шаг к ней причиняет ей боль. Когда-то Сиерра сказала мне, что, может, сделав Фэй счастливой, я смогу искупить свои грехи. Но как?

Я умею только пробуждать в ней эмоции, которые она прячет. Каждый наш шаг сближает нас, но этого недостаточно. Удержать ее подальше от Эрика — это не то же самое, что действительно сделать ее своей.

Как, черт возьми, сделать счастливой женщину в моих руках, если я сам не знаю, что такое настоящее счастье?

Глава 14

Фэй

Телефон вибрирует на крышке рояля, и я смотрю на него, разрываясь между чувством вины и искушением. С экрана светится имя Эрика, но я сбрасываю звонок, не в силах переключиться с мыслей о Дионе.

Что-то в том, как он флиртовал со мной на гала-ужине, заставило нашу помолвку впервые показаться настоящей.

Когда мы танцевали, его руки лежали на моей спине, наши тела двигались в едином ритме… Это ощущение было новым, непривычным. Я чувствовала себя в безопасности. Желанной. Это было так правильно. Но теперь внутри меня поселился раскол. Мое сердце все еще сжимается при мысли об Эрике, но когда я думаю о Дионе… Я больше не боюсь.

Я вспоминаю, как он спросил, хорошо ли я себя вела ради него, и от этого у меня перехватывает дыхание. Вспоминаю, как он сказал, что теперь принадлежит мне и будет воспринимать нашу помолвку всерьез. Тогда я подумала, что это просто игра, что между нами ничего не изменится. На первый взгляд, так и есть. Но почему тогда все кажется другим?

— Фэй, — голос отца заставляет меня поднять голову. Он стоит в дверном проеме нашей звуконепроницаемой музыкальной комнаты, и я мгновенно напрягаюсь. — За тобой заедет Анна Виндзор. Десять минут. Будь готова.

Я вскакиваю на ноги.

Бабушка Диона всегда заставляла меня чувствовать себя неуютно. Напоминает моего отца, только без жестокости. Но тирания — это не только насилие. Я старалась держаться от нее подальше, надеясь, что до свадьбы мне не придется с ней пересекаться. Что, если она узнала о том, что я сделала, и просто хочет сказать мне об этом в лицо?

Я опускаю взгляд на свой наряд — белая шелковая блузка, кремовая юбка-карандаш, туфли в тон. Должно быть нормально, да? Почти весь мой гардероб — «материал для Виндзоров», как любит повторять отец.

С двенадцати лет у меня есть стилист, который решает, что я должна носить. Раз в несколько месяцев мне привозят новый гардероб с инструкцией по сочетаниям. В этом сезоне — деловая элегантность. Я почти уверена, что расплачиваются за это Виндзоры, но никогда не спрашивала. Знаю, что подобный вопрос только разозлит отца.

— Интересно, зачем я ей понадобилась, — пробормотала я вслух.

Его голова резко дернулась вверх. Напряженные плечи, гнев, который он даже не пытается скрыть. Мое сердце сжимается. Надо было промолчать.

— Ты должна быть благодарна, что она вообще захотела с тобой встретиться, — процедил он, голос стал угрожающим. — И веди себя соответственно. Если я услышу хоть что-то плохое об этой встрече… Хлоя неделю из дома не выйдет.

Ледяной укол в позвоночник. Желудок скручивает. Первый порыв — сказать, что она не должна отвечать за мои ошибки. Но я знаю, чем это закончится.

— Да, отец, — тихо отвечаю я.

Мои шаги неуверенные, когда я поднимаюсь наверх проверить макияж и одежду. Я давно поняла: мне не позволено выглядеть обычно. Я играю роль. Будущая Виндзор. Я смотрю на свое отражение, тихо фыркаю. Презрение к себе и этой кукольной картинке бурлит в животе. Я устала притворяться, бояться, но ничего другого мне не осталось. Просто сегодня я буду бояться не отца, а бабушку Диона. Спускаясь вниз, я почти ничего не чувствую. Что она хочет от меня?

Она приглашала меня к себе минимум раз в месяц, но отец всегда находил причину, чтобы я не поехала. Что изменилось сегодня?

Мои глаза расширяются, когда я вижу черный лимузин у нашего дома. Холодный страх пробегает по спине. Я не хотела заставлять ее ждать. Последнее, что мне нужно, — это вызвать ее недовольство еще до того, как мы заговорим. Я осторожно сажусь на заднее сиденье, ощущая напряжение во всем теле.

— Добрый день, бабушка Анна, — произношу я вежливо.

Она улыбается мне. Глаза цвета изумрудов — точь-в-точь, как у Диона. Я задерживаю взгляд на долю секунды дольше, чем следовало.

— Я так рада, что ты смогла встретиться, — говорит она, обнимая меня за плечи.

Я напрягаюсь от неожиданности. Ее улыбка становится еще мягче.

— Когда я звала тебя раньше, всегда что-то мешало. Я уже начала думать, что ты меня избегаешь.

Мое сердце сбивается с ритма, пока я пытаюсь разгадать смысл ее слов. Знает ли она, что отец намеренно держал меня от нее подальше? Или винит в этом меня?

— Рада вас видеть, — осторожно отвечаю я, тщательно подбирая слова.

Приватное стекло между водителем и салоном опускается, и я напрягаюсь, когда вижу Марию.

— Привет, Фэй, — говорит она, одаривая меня теплой улыбкой. — Надеюсь, ты не против, что я поехала с вами.

Я смотрю на нее пустым взглядом. Слова отца вспыхивают в голове.

Нет ни малейшего шанса, что Мария не просто его секретарь. Он с ней каждую секунду каждого дня, и так продолжается уже много лет..

Дион отрицал, но… а вдруг в словах отца есть доля правды? Мысль о том, что между ними может быть что-то большее, вызывает странный, колющий дискомфорт. Она действительно красива. Идеально ровные светлые волосы до плеч, безупречный макияж, элегантность в каждом жесте. Я чувствую, как ее улыбка начинает угасать, и наконец прихожу в себя.

— Привет, Мария, — отвечаю ровным голосом, натянуто улыбаясь.

Если в чем-то я и преуспела за эти годы, так это в искусстве выглядеть спокойной, пока тревога разъедает меня изнутри. Она словно хочет сказать что-то еще, но в итоге просто кивает и выпрямляется в кресле. Я делаю то же самое и бросаю взгляд на бабушку Анну. Она внимательно меня изучает. А затем улыбается. Ее взгляд смягчается, но в нем есть что-то… расчетливое. Я не могу точно определить, что именно, но в этом выражении лица есть нечто, что напоминает мне отца.