Теперь я не Адвокат 2 (СИ). Страница 40

— Ах ты, выродок, — ласково сказал я Сысоеву и выбросил его документы в унитаз.

Быстрым шагом я вернулся в зал. Снежана сидела на стуле так же, как в тот момент, когда я уходил. Лицо — бледное, дальше некуда. Что ж ты у меня такая несмелая, подумал я.

— Пойдём. Быстро. — скомандовал я, сунул первому попавшемуся официанту сумму, явно превышающую стоимость ужина, и мы со Снежаной поспешили к выходу и на улице запрыгнули в первое попавшееся такси.

— Всё хорошо, — сказал я ей, сжав ее руку.

Она грустно кивнула.

…Когда мы поднялись в квартиру, я первым делом позвонил Вадиму, хотя на улице уже стояла ночь. Ничего, проснётся. Нужна его консультация. Снежана стояла, отказавшись уйти.

Вадим не спал. Голос у него был бодрый, хотя и немного задыхающийся.

— Привет, не разбудил? — произнёс я для вежливости.

— Какое там… разбудил… — отозвался Вадим. — Зачем спать… если можно придумать… что-то гораздо более приятное… Да, Аня?

Аня ничего не сказала.

— Она… не может ответить… она… занята… важным делом! — сообщил Вадим.

Мы со Снежаной, несмотря на опасность ситуации — мне всерьёз угрожало уголовное дело — чуть не покатились со смеху.

— Как твоя спина?

— Пре…красно! Просто… замечательно! Я на ней… сейчас лежу! Извини… на видео не поставлю… Аня против! Несов… несов… несовременная она какая-то!

В трубке послышалось отдаленное «угу» — Аня сейчас могла произнести только это.

— Позволь мне отвлечь тебя на секунду. Ты знаешь барона Сысоева?

— Эту тварь! Конечно, знаю!

Аня, наверное, взяла паузу или начала делать что-то другое, потому Вадим наконец-то начал говорить по-человечески. Спасибо тебе, Анечка.

— Почему тварь?

— Потому что конченый выродок. От общения с ним отказалась уже вся родня. Ведёт себя, как гопник. Занимается боксом, избивает людей по малейшему поводу. Хам и ублюдок. Друзья у него такие же. Сысоева уже есть судимость, а сейчас будет ещё одна — кого-то побил в кабаке. С ним разговаривает только его крёстный, он человек очень влиятельный, поэтому Колю и не закрыли до суда. Но если и он от него откажется, то все, поедет Сысоев на Колыму лес валить.

— А что у тебя с ним? — Вадим наконец-то догадался, что я спрашиваю не просто так.

— Пришлось окунуть его головой в унитаз в ресторане.

— Правильно сделал! Так ему и надо!

— Теперь опасаюсь проблем с законом. Головы я и ему, и тем, кто с ним был, поотшибал. И рука у него сломалась.

— Вообще не волнуйся! Никакое заявление в полицию он писать не пойдет! Если обнаружится, что он попал в какую-то передрягу, его закроют! А я ещё позвоню его крестному. Это будет последней каплей для него. Наверняка теперь скажет, чтоб Сысоев забыл его номер телефона. Все будет хорошо! Как у меня сейчас! А! А! — внезапно застонал он от удовольствия и отключился.

Я перевёл дух.

— Если Вадим сказал, что всё нормально, значит, так оно и есть, — успокоил я Снежану. — Он в таких вещах разбирается.

Девушка грустно обняла меня.

— Зачем ты все это устроил. Я иду по улице, и каждый второй в мыслях раздевает. Ничего тут не поделаешь.

— Извини, по-другому не умею.

— Спасибо… — на глазах Снежаны показались слезы, и она ушла в ванную.

А мне, тем временем, надо было собираться, чтобы съездить на квартиру лаборанта, а перед этим забрать домушника Максима Крюкова с притона. Хотя собираться — громко сказано. Всего лишь сменить костюм на джинсы и лёгкую куртку.

Снежана переоделась в халат и вышла из ванны.

— Опять уходишь, — вздохнула она.

— Иначе никак, — пожал плечами я. — Деваться некуда. Потом расскажу, когда всё закончится. Не волнуйся, скоро приеду.

Пьян сейчас Максим или нет — вот в чём вопрос, думал я, садясь в машину. Раньше слово держал, но всё течёт, всё изменяется… Без него будет тяжко. Второго такого специалиста по вскрытию замков я быстро не найду.

Опасения развеялись, когда я только подъехал к дому. Стоит наш орел, даже не пошатываясь! Одет в темное, за плечами — небольшой рюкзак.

— Привет, — махнул я ему рукой, и он обрадованно поспешил к автомобилю. — Неужто трезвый?

— Я же обещал! — гордо поднял подбородок Максим.

— Красавец! — похвалил я его. — В сумке, надеюсь, инструменты?

— Они самые!

— Вот и отлично. Вперёд, на подвиги. Учти, в квартире ничего брать нельзя. Мы едем просто посмотреть. Денег я тебе и так подброшу.

— Договорились!

Скоро мы были на месте. Остановились поодаль, на всякий случай, чтобы машина не попала под камеры. Перестраховаться не мешает. То, что мы задумали, под статью уголовного кодекса попадает стопроцентно, даже если ничего не пропадёт. «Незаконное проникновение в жилище», и всё тут, не отвертишься.

Но деваться некуда. Максим это тоже понимает. И понимает потому, что мы с ним пару раз уже залезали в чужие квартиры. Кстати, это он давал мне первоначальные уроки обращения с отмычками, а потом я сам немного потренировался, покупая замки и пытаясь их открыть. Когда лез в гараж к Смирнову, я как-то о Максиме и не подумал.

Первое препятствие — домофон — оказалось пройдено со скоростью идущего домой жильца. Универсальный ключ Максима сработал именно так, как он и обещал — мгновенно открыл дверь.

Дальше пешком, и вот она, таинственная квартира. Я приложил ухо к соседним дверям — вроде тихо, все спят. Затем я на всякий случай вывернул лампочку на лестничной клетке — извините, граждане, перегорела. Максим одобрительно кивнул. Ему для работы хватало и крошечного огонька из специального налобного фонаря. Увидеть его из соседских глазков, когда его закрывали спиной, было совершенно невозможно.

Максим работал минут десять, осторожно засовывая в скважину длинные отмычки и поворачивая их своими тонкими музыкальными пальцами. Я стоял рядом и молча наблюдал за происходящим, иногда поглядывая на соседние двери и прислушиваясь, не идёт ли кто.

Но затем замок сдался. Так же, как и все остальные, за которые брался Максим. Он гордо выпятил грудь, поднял подбородок, а затем негромко сказал:

— Заходите, пожалуйста.

— Большое спасибо, — поклонился я, нацепил перчатки и проследовал внутрь.

Квартира оказалась двухкомнатной и холостяцкой. Никаких детей здесь отродясь не было, да и женщины сюда не заглядывали лет сто пятьдесят — пыль, разбросанные вещи, причём многие из них валялись так уже очень давно (у меня взгляд намётан).

Осмотр мы начали с кухни, однако там ничего интересного не обнаружилось. Кухня как кухня, только гора немытой посуды в раковине, и в холодильнике лишь то, что можно приготовить на скорую руку, и что может храниться долго. Однако, судя по запаху, уже успела протухнуть даже копчёная колбаса.

С кухни мы пошли на балкон — там стоял шкаф, а в нём — ряды пробирок и прозрачных ёмкостей с неизвестным содержимым. Ага, уже любопытнее. Правда, криминала здесь не было никакого — подумаешь, пробирки и склянки. Занимается человек химией на досуге.

Ванная, туалет — тоже ничего, как и в небольшой кладовке. В ближайшей к нам комнате Митя спал — разложенный диван, журнальный столик, на нём пачки чипсов и пустые пивные бутылки. В шкафах — тоже ничего.

Зато в третьей… Из огромного шкафа на роликовых ножках выезжал столик с целым химическим арсеналом — колбами, мензурками, пробирками, приборами для нагревания… В другом шкафу — тоже запасы химических ингредиентов, и то же самое в тумбочке. Не знаю, зачем он все это убирал. Какой смысл прятать. Если кто придёт с обыском, то найдёт непременно. Ну да в чужие мозги не заглянешь.

Остались ли какие-то вопросы? Наверное, нет. Занимается чем-то Митя на дому, да ещё и неуклюже прячет свою работу. Но всё ли мы нашли?

Я решил воспользоваться «даром» — вдруг поможет отыскать что-то интересное, и не ошибся. Помог, да ещё как.

Что-то мрачно светилось на книжной полке, спрятанное за корешками обложек. Я осторожно вынул книги — все, как одна большие, высокие — и обнаружил за ними тяжёлую деревянную коробку.