Теперь я не Адвокат 2 (СИ). Страница 10

— На револьвере, из которого стреляли, его отпечатки пальцев!

Тут уже настал мой черёд улыбаться.

— Нет, не мои, — сообщил я.

— А чьи?

Полицейские, первые приехавшие на стрельбу, одновременно опустили головы.

Следователь понял всё и сразу.

— Вы брали в руки револьвер?

— Совсем немного, — пробурчал прапорщик. — Уж больно он, падла, красивый и редкий.

— Идиоты! — сквозь зубы прошипел Константин Сергеевич.

— Так что, мне звонить прокурору и в собственную безопасность? — спросила Вика. — Или сразу заявления по факту превышения писать? А ещё, бонусом к этому, я поговорю с начальником районного отдела. Сообщу ему, что из-за одного следователя намерена инициировать массу проверок деятельности отдела, в первую очередь, по фактам административных задержаний. Проверим, как вы алкоголиков на улице ловите, чтобы набить статистику.

От последних ее слов полицейские вздрогнули. Девяносто процентов административных протоколов, выписываемых в отделе, сделаны с нарушениями или просто незаконны.

От полиции требуют статистики, и она достигается простыми способами — хватают на улице первого попавшегося алкоголика или бомжа, тащат в отдел и пишут, что он или выпил алкоголь прямо на улице, или ругался матом в общественном месте, не реагируя на замечания.

Все это полная чушь, «прокатывающая» только потому, что алкаши молча подписывают все бумаги и не платят штрафы, потому что платить им нечем. Но если с ними поговорить, то заявление они ещё как напишут.

Кроме того, свидетели, записанные в протокол, являются в лучшем случае друзьями полицейских. В момент якобы совершенного правонарушения находятся дома или на работе, а их подпись подделывает сотрудник.

Если всё это поднять, то будут и массовые уголовные дела, и куча начальников лишится своих постов.

— Я думаю, что наручники не нужны, — сказал один из оперов, мрачно и многозначительно посмотрев на Константина Сергеевича.

Тот отвернулся, достал бланк и молча принялся описывать место происшествия. Морда у него стала, как у побитой собаки.

Вика вытащила из сумки полотенце и протянула мне.

— У тебя все лицо в крови.

— Спасибо. Я уже об этом и забыл.

Надо отдать должное Константину Сергеевичу — осмотр он писал быстро, а в нём не один лист плюс рисунок с расположением тела. Но, находясь в печали из-за устроенного Викой показательного унижения, допустил ещё одну ошибку — не пригласил сразу свидетелей, а отправил за ними оперов только после того, как всё сделал.

Очень неправильно, потому что оружие и вылетевшие пули эксперт поднимал и упаковывал в пакеты без них. Свою оплошность он понял, только когда свидетели стали подниматься к нам по лестнице, при этом один ещё и произнёс «я ничего не видел, но где надо распишусь». Вика, заулыбавшись, сняла происходящее на камеру мобильника.

Потом эксперт снял с мёртвого тела отпечатки пальцев, приехали люди с судебно-медицинской экспертизы и погрузили безголовое тело на носилки.

Господа полицейские предложили мне проехать в отдел на служебной машине, на что Вика хмуро ответила «я довезу его сама».

Вот так приобретается репутация подкаблучника, подумал я, смиренно усаживаясь на переднее сиденье Викиного «БМВ».

Полицейские смотрели на меня с нескрываемой завистью.

Лампа в кабинете следователя светила странно — то разгоралась, то затихала. Не знаю, почему следователь её не заменил. Наверное, нравилась.

Ещё на столе у него стояла фотография жены и ребенка. Вид у обоих запуганный. Немудрено с таким главой семьи. Решил засунуть меня за решётку только затем, чтоб показать, какая он важная персона.

Я сидел и отвечал на каверзные следовательские вопросы. Каверзными они казались только ему. Вдобавок, рядом сидела Вика, и она меня в обиду не даст точно.

— Кто выстрелил первым? — ехидно улыбаясь, спрашивал он у меня.

— Киллер, — отвечал я, глядя на него наивным взглядом.

На всякий случай лучше не говорить правду. Иногда на полицейском допросе «включать дурочку» наоборот является признаком ума.

— А почему он так промахнулся⁈ С двух метров⁈

— Не знаю. Может, испугался чего.

— Хотите, чтобы я вам поверил⁈

— Полиция должна верить людям. И оптимистично смотреть в будущее. Люди в погонах должны служить примером остальным!

— Если господин следователь будет и дальше задавать такие вопросы, заявление в прокуратуру на него будет уже завтра, — добавила Вика.

— А почему он не успел выстрелить второй раз? Нажать ещё раз на спусковой крючок быстрее, чем вытащить килограммовый револьвер!

— Простите меня, товарищ майор, но не знаю. Я, когда поднимался по лестнице, думал об Императоре, о том, как много он сделал для страны. Может, это мистическим образом и повлияло. Рекомендую вызвать его на допрос.

— Надеюсь, вы не потребуете заносить это в протокол⁈

— А вы спрашивайте то, что появится в протоколе. Ваши не относящиеся к делу размышления меня не интересуют.

— Хорошо, — в сотый раз за сегодня скривился следователь.

После допроса в отделе появился помощник прокурора, мы были немного знакомы, хотя имя его я вспомнил с большим трудом. Подняли человека ночью. Всё-таки не часты в Москве убийства со стрельбой.

— Ты, что ли, снёс башку этому? — удивился он, увидев меня в коридоре.

— Я, — прозвучал мой скромный ответ.

Прокурорский, как выяснилось, знал больше нас.

— Ты хоть знаешь, кого убил?

— Не убил, а… не знаю, как сказать. В общем, я защищался.

— Короче, защитился ты от Владимира Свиридова, отсидевшего пятнашку за убийство коммерсанта. Отпечатки пальцев уже проверили по базам. Он был киллером у подольских. Сколько на нём реально трупов, не сосчитать.

— Батюшки, — присвистнул я. — И как я им дорогу перешёл?

— Да никак. Сказали, что он с ними уже не работал, стал свободным художником. Вот кто-то его и нанял… нарисовать твой портрет.

— Это ж значит, мне не надо оправдываться, что я завалил невинного прохожего?

— А кто тебя обвиняет? — удивился прокурорский.

— Дежурный следователь. Пытался в камеру посадить, наручники надеть.

— А этот… знаю такого. Он уже всех достал своей душевной простотой. Ему через несколько месяцев на пенсию. Как уйдёт, дашь ему по роже на улице.

Потом случилось настоящее чудо — мне вернули «пятисотый». Вика как-то решила вопрос, хотя и не представляю, как. Эксперт выстрелил в подвале в пулеулавливатель и таким образом получил для сравнения пулю из моего револьвера. Я в этом смысла не видел, но для следствия положено, поэтому и сделали.

Как хорошо ощущать эту тяжесть. Спокойнее с оружием. Намного.

— Есть ещё какие-то вопросы? — спросила Вика, заглянув в кабинет следователя. — Если нет, мы уходим.

На его лице отразилась напряжённая мыслительная деятельность. Он усиленно пытался выдумать, зачем мне ещё задержаться в отделе, но не смог.

— Идите, — процедил он, и мы покинули это негостеприимное здание и подошли к Викиному «БМВ».

— Едем ко мне, — сказала она голосом, не терпящим возражений. — Дома тебе оставаться нельзя.

— Иди, мойся, — скомандовала Вика, когда мы зашли в квартиру. — Ты весь в крови.

Да, так и есть. Весь, с головы до ног. Несильно, но всё-таки. Капля здесь, капля там…

— Вытащи всё из карманов, я кину в стирку.

— Окей, босс, — ответил я, поплёлся в ванну и вынул все, что у меня было с собой. Револьвер — самый крупный карманный предмет — я оставил в коридоре.

Потом я залез в ванну, встал под душ и включил воду. Как приятно… Тяжелым выдался вечер.

Потом я, подумав, улегся. Полежу полчаса. Я тоже человек, в конце концов.

Через несколько минут в ванную комнату зашла одетая в халат Вика, и молча, не обращая никакого внимания на меня, кинула вещи в стиральную машину. Тут же ушла, но скоро вернулась с охапкой одежды.

— Твоя, — сказала она, слегка улыбнувшись. — Ты оставил её… с тех пор, как ночевал у меня. Даже костюм висит.