История тишины от эпохи Возрождения до наших дней. Страница 17
Ив Бонфуа долго рассматривает «Воскресение Христа» Пьеро делла Франчески. По мнению исследователя, от этой фрески явно исходит тишина. Она призывает зрителя обратиться в слух и осознать, насколько долго и кропотливо живописец над ней трудился. По мнению Бонфуа, «Воскресение» делла Франчески отличается от других изображений XIV века, которые исполнены тишины, идущей от особенностей выстраивания в них перспективы, — ее характерная черта в «устанавливании четких и простых соотношений между пропорциями и формами». Но тишина фрески Пьеро делла Франчески, как подчеркивает Ив Бонфуа, заключается в ином, у нее другая природа: речь идет о безмолвии, возникающем, когда человек «внимает миру, прислушивается ко всем его звукам и вибрациям, к каждому шороху и вглядывается в отражение небесной синевы в воде» [196] .
Сюжет Благовещения был в то время очень популярен, и, как правило — что вполне объяснимо, — удивительная, непередаваемая тишина всячески в нем подчеркивалась. Пусть даже архангел обратился к Пресвятой Деве со словами — но, в сущности, были ли они произнесены? — и та коротко ему ответила, душа Марии наполнена глубоким молчанием. Оно рассеется лишь тогда, когда раздастся славословие Марии «Магнификат» («Величит душа Моя Господа...»). В схожем ключе Марк Фумароли анализирует, причем блестяще, безмолвие картины «Мадонна в скалах» кисти Леонардо да Винчи, находя это произведение вершиной религиозной живописи в христианской традиции. От персонажей картины веет тишиной, и «они уже знают намеченный ход всех последующих событий, осознают их неминуемость и наблюдают со стороны» [197] — Благовещение, Рождество, Крещение и Крестный путь.
Небольшая картина Рафаэля, выставленная в Лувре, получила название «Молчание Мадонны». Эта работа заслуживает столь же тщательного анализа, какой провел Марк Фумароли в отношении «Мадонны в скалах». Теперь же обратимся к «Святому Иосифу» Жоржа де Ла Тура и к глубине смысла той безмолвной речи, с которой художник обращается к зрителю. Этот живописец, как отмечает Марк Фумароли, «придерживается традиционного французского принципа, состоящего в том, чтобы избежать крайностей — как чрезмерности, так и недостатка — и соблюсти во всем меру; благодаря этому картина обретает насыщенность и глубину», и такой подход служит отличительной чертой «галликанской духовности» [198] .
Как мы видели, Поль Клодель считал живопись Рембрандта искусством тишины. В сущности, творчество многих художников, работавших после Рембрандта, можно было бы охарактеризовать так, и едва ли возможно составить исчерпывающий список этих художников. Однако же попробуем назвать некоторых из них. Картины жанра vanitas, подчеркнем снова, — это запечатленное на холсте безмолвие, причем здесь эффект еще более усилен благодаря изображенным предметам. Луи Марен называет vanitas «онтологией пустоты», подобные произведения заставляют нас прислушаться к тишине вещного мира. Они призывают просто смотреть, пребывая в молчании, требуют от зрителя отложить в сторону все повседневные дела, замереть в немом созерцании и оставаться вот так до конца дней, в ожидании момента смерти. Вместе с тем vanitas воскрешают в уме зрителя тени прожитых лет. В связи с этим отметим особую силу воздействия картины Филиппа де Шампаня «Memento топ», выставленной в музее города Ле-Ман. Мария Магдалина и святой Иероним были излюбленными персонажами картин, выполненных в жанре vanitas, для которых безмолвие было главным объектом изображения.
Многие художники первой половины XIX века стремились передать неизреченное слово тишины — прежде всего, речь идет о Каспаре Давиде Фридрихе, в чьем творчестве, согласно исследовательнице Анушке Васак, воплотилось «ощущение безмолвия горизонта». Его «Странник над облаками» порождает в наблюдателе целую гамму эмоций, причем все они возникают в результате созерцания полной тишины, и этот молчаливый разговор художника со зрителем поистине увлекателен. Как пишет Анушка Васак, «странник, который есть не что иное как отражение моего “я”, одновременно предстает передо мной как “другой”[...]. Он указывает мне, что я еще далеко не все разглядела, и указывает также на само мое желание разглядеть, он напоминает: для того чтобы видеть, подчас необходима темнота» [199] . На полотне Фридриха мы видим то же самое, что и при молчаливом созерцании пейзажа. Вдобавок персонажи картины выражают свое изумление, храня неподвижность и безмолвие. Эта внешняя незыблемость — разновидность древнегреческого пафоса, религиозного жара, возникающего при погруженности в созерцание природы. На страницах своего дневника Каспар Давид Фридрих говорит, что художнику необходимо прислушиваться к собственному внутреннему голосу, прежде чем приступать к созданию произведения, в котором воплощено то, что он увидел и постиг в тишине и темноте.
В подкрепление этих тезисов приведем несколько примеров картин, изображающих тишину, — речь идет о знаменитых работах из коллекции музея д'Орсе, принадлежащих ко второй половине XIX века. Итак, это «Анжелюс» Жана-Франсуа Милле, пронизанный щемящим, кротким молчанием набожных крестьян; «Рождение Венеры» Уильяма Бугро, где перед нами представлено безмолвие чувственное; «Колыбель» Берты Моризо, где раскрывается глубина материнского молчания; «Абсент» Эдгара Дега с безмолвием отчаяния и отсутствия человеческой близости и, наконец, «Мужчина и женщина» Пьера Боннара — здесь мы опять-таки видим безмолвие двух одиночеств.
Помимо живописцев названной эпохи, красноречивость тишины очень тонко и полно выразили импрессионисты — подобным произведениям, выполненным их кистью, нет числа. Фернан Кнопф так и называет твою картину — «Тишина»; изображенная на ней женщина в перчатках приложила палец к губам. В творчестве импрессионистов, тяготевших к образам-символам, тишина часто выражена через опущенную вуаль или покров ночи, которые подчеркивают отдаленность и отделенность персонажа от всего окружающего. Уединившись в молчании, он ищет истину, подлинную реальность. Остановимся подробнее на известной работе Арнольда Бёклина «Остров мертвых». Тишина этой картины — удушающая. Лодка, движущаяся к острову, уже захвачена островом в плен. Произведение Бёклина символизирует одновременно безмолвие и неотвратимость смерти. «Орфей на могиле Эвридики» Гюстава Моро — сама тишина. «Божественный певец угас навсегда. Замолк великий голос, который пел обо всем мироздании» [200] .
Еще целый ряд художников-символистов, раскрывая тему тишины, отражают это в самом названии своих работ. Помимо уже упомянутой пастели Фернана Кнопфа, укажем на серию картин Франтишека Купки под названием «Голос тишины» (1903). А художник Морис Дени дал имя «Silentio» (лат. «тишина») своей вилле, расположенной в местечке Трестриньель, на морском побережье, в предместье бретонского города Перрос-Гирек.
Позднее теоретики живописи указали в произведениях сюрреалистов на другую разновидность тишины. Так, «Империя света» Магритта — это, прежде всего, произведение о глубокой тишине. Джулия Латини Мастранджело подробно анализировала ряд работ Сальвадора Дали и манеру передачи на них безмолвия, которое пронзительно. На картине «Загадка», датированной 1982 годом, изображена античная статуя как знак вечной и абсолютной тишины. Когда Дали пишет «На берегу моря» (1932), он стремится передать ощущение одиночества и протяженность пустого пространства, которым владеет тишина. «Погрузившись в это чувство одиночества, [Дали] создает произведение, которое посредством тишины взывает к нашему одиночеству и к нашему восприятию тишины» [201] . Вероятно, эта работа была навеяна Сальвадору Дали современным ему стихотворением Лорки: