Третий флот (СИ). Страница 14

— Ухх!.. — впервые за весь день над головой ничего не текло. Но зато с особой силой стало заметно, насколько он промок. Как же старательно он просушится нынче вечером!

— По тройкам! — крикнул полковник. — И в каждый закуток! Не забываем ставить стражу!

А сам кинулся наверх. Дворец был высокий, со вторым этажом, куда вела старая, рассохшаяся лестница. Сверху стекал насыщенный аромат: терпкий, сладкий, мускусный. Гванук не слишком удивился, наткнувшись за очередной дверью, на какой-то «склад» изысканных вещей. Всюду драпировка ярких тканей, блеск серебра и золота, тонкая резьба, изысканные фигурки из камня и металлов, дорогая посуда… И всё это расставлено так густо, что и ходить почти негде.

Гванук хлопнул дверью, и тут же в дальнем углу послышался сдавленный испуганный писк. Приложив хвандо к груди (чтобы не цеплялся ни за что в этой тесноте), он мягкими шагами пошел на звук. Огромная постель с балдахином скрывала целую горсть перепуганных женщин. Когда завоеватель резко одернул шелковую занавесь, они с визгом бросились в стороны.

Но одна осталась сидеть. В длинной узкой запашной юбке и короткой обтягивающей сорочке. Настолько короткой, что бесстыдно открывала взору Гванука слегка округлый живот с манящим пупком. Женщина выглядела очень богато: сложная прическа с диадемой, тяжелые серьги, монисто, полные запястья браслетов.

— Мой… господин… — грудным голосом проговорила она на неплохом имперском. Поджав колени и прикрывая одной рукой грудь.

— Я⁈ — Гванук аж рассмеялся, вскинув брови.

— Мой… новый господин, — страх метнулся в карих глазах, но быстро спрятался.

— О как… — Гванук небрежно вкинул клинок в ножны и коленями забрался на постель, подбираясь к жене раджи (а кто это еще мог быть?). — Нравлюсь я тебе, значит?

— Да, мой господин, — женщина очень хотела отползти от него назад, но сдерживала себя. — Ты могуч и прекрасен… Я жажду служить себе.

Гванук оглядел раджиху. Стара. Уже сильно за тридцать. Но хороша, тут ничего не скажешь. Одна нога выскользнула из разреза юбки, и… это была всем ногам нога! Лицо густо накрашено: огромные глаза жирно подведены сурьмой, бордовые губы слегка приоткрыты. Юноша с улыбкой подполз к ней еще ближе. Женщина медленно раздвинула ноги, пропуская его к себе.

— Хочешь мне служить? — Гванук навис над ней, специально придавливая пленницу своим тяжелым доспехом. Та морщилась от боли, но терпела, забавляя полковника О всё сильнее.

— Да, мой господин… Я… Я умею очень хорошо служить… Я сумею сделать тебя счастливым…

— Какое смелое заявление, — Гванук уже полностью навис над ней и бродил правой рукой по ее изгибам; неспешно, по-хозяйски. — Ты сумеешь сделать меня счастливым, как любая другая женская дырка? Или как-то по-особенному?

— По-особенному! — слишком поспешно ответила раджиха.

— Не сомневаюсь. Ты будешь нежна и заботлива. Будешь говорить мне нежные слова. Будешь клясться в любви и верности… — рука дошла до шеи. Замерла. И начала медленно сжимать податливую плоть. — А потом, когда я повернусь к тебе спиной — вонзишь в меня свой ядовитый нож! А⁈ Верно, сука⁈

Женщина захрипела, вцепилась своими ручонками в покрытую мокрым железом лапу захватчика, пытаясь освободить шею — но даже пошевелить ее не могла. Гванук же навалился всем телом, вминая раджиху в пышные перины. Насмерть перепуганная женщина хрипела, просила пощады, била его ладонями, лишь раня их о доспех.

— Вот! — торжествовал Гванук. — Вот теперь ты похожа на настоящую… Теперь я тебе верю. Ну! Давай! Покажи же мне свои черные змеиные зубы!!!

Как ни вовлекло в себя его новое развлечение, Гванук понимал, что кругом враги, и бдительности не терял. Он давно уже на своей шкуре познакомился с тем, что взгляд материален. И его можно почувствовать. Вот и сейчас полковник вдруг остро почувствовал на себе чужой взгляд. Он прямо жег его щеку! Резко повернув голову, он выдохнул и расслабился: слева на них смотрела одна из служанок. Она, видимо, спряталась за кроватью, но сейчас выбралась из-за нее, вцепилась в краешек одеяла и смотрела… Гванук никогда еще не видел такого жадного взгляда! Сидит мышкой: маленькая, смуглая, тощая, кожа на скулы натянута — а глазища просто горят вожделением, пожирая хрипящую и умирающую хозяйку.

Жуткое зрелище. И отрезвляющее.

«Неужели и я таким же безумцем выгляжу?».

Девчонка была настолько поглощена своей страстью, что даже не заметила, как ее обнаружили.

— Нравится? — усмехнулся Гванук. — Не любишь хозяйку?

Обнаруженная девушка испуганно ойкнула, а потом, потупившись, улыбнулась. Юноша невольно вздрогнул: больно жутко смотрелась эта улыбка на миленьком, в целом, личике. Он брезгливо отпустил шею раджихи, которая с хрипом втянула воздух и закашлялась. Раздосадованный, полковник нехотя сполз с постели: возбуждение в паху утекало безвозвратно. Но все-таки ухватил раджиху за монисто, намотал его на кулак и сбросил бабу с кровати на пол.

— Эй! — рявкнул он, выглядывая из опочивальни. — Есть кто, свободные?

В комнату споро вбежали пяток Головорезов, включая и дядю Тена.

— Главного не нашли еще?

— Нашли… Самоубился, старый хрен!

— Жаль. Ладно! Приставьте к дверям стражу — тут много ценного барахла. И вон ту тетку примите. Все цацки снять, а саму где-нибудь заприте. Это жена… вдова местного князька, вдруг сиятельному понадобится. Ну, а остальные… смотрите сами, — Гванук хлопнул по плечу ближайшего из резко повеселевших Головорезов… Но в дверях вдруг замер. — Дядя Тен… Ты прибереги вон ту, глазастенькую. Чтоб не попортили. Служанкой ее возьму.

…На новом месте обустраивались два дня. Те, кто не участвовали в штурме, занимались переноской всего имущества, которое перевозилось на кораблях. Остальные, правда, тоже не отдыхали: полки Ариты и Гванука, разбившись на крупные отряды, прочесывали весь остров (которые оказался не так уж и мал — 100 ли в поперечнике). Им был дан строгий приказ: не притеснять людей, не грабить. Только отбирать оружие, а, если кто-то оказывает сопротивление, то вязать и тащить в накопители. Всех людей раджи — арестовывать. Местных же старейшин, управляющих общинами, наоборот, со всем уважением привести пред очи сиятельного Ли Чжонму.

Работа оказалась не пыльная (никто на острове сопротивления не оказывал), но мокрая (проклятый дождь с редкими перерывами шел все два дня). Вот кого Гванук мог пожалеть, так это казначея Даичи Ивату. Ему и его помощникам генерал поставил задачу изучить и подсчитать все ресурсы, которые Армия заполучила на острове. Причем, не только богатства закромов покойного раджи, но и земельные, и жилищные, и лесные, и даже людские. Три десятка людей казначея сбивались с ног, даже помощь приданных им солдат мало помогала.

На малом совете, поздним вечером второго дня, Гвануку повезло побывать по старой памяти — как бывшему адъютанту генерала. Он уселся чуть позади Ли Чжонму и, в основном, слушал. Речь держал начальник разведки. Мэй долго хмурился, рылся в пачках бумаги, пока не заговорил:

— Почти сорок допросов, сиятельный… Прости, голова идет кругом. Говорить было с кем, но большая проблема языка. Нужно срочно готовить людей со знанием языка мелайю, оранг лаутов… говорят, и другие племена со своими языками есть. По счастью, некоторые знают речь империи Мин.

Он снова собрался с мыслями.

— Позволь начать издалека. Лет тридцать назад махараджа Маждапахита с Явы напал на Палембанг на Суматре. Эти острова издревле враждуют. Древний город захватили и разграбили. Бежал лишь принц Парамешвара с немногими. Он основал здесь, в Сингапуре, свое маленькое княжество. Но ненадолго. Местные рассказали мне легенду, что он обвинил одну из своих жен в измене и опозорил. А отец жены решил отомстить и привел сюда флот Маджапахита. Я так понял, всё это сказочки деревенские, просто Маджапахит прознал про беглого принца и пришел добить. Все упорно рассказывают, что прибыл флот в 300 кораблей, а на нем 200 000 тысяч воинов и моряков.