Начальник Культуры (СИ). Страница 41

— Старый чекист, вечно что-то роет…

Я внутренне напрягся. Полковник? Чекист? Интересно… Вот откуда у него эта хватка, эта манера говорить так, что не возразишь.

Я скользнул взглядом по лицам чиновников. Те, кто ещё недавно кивал в такт словам Рубанова, теперь не торопились поддерживать его. Они колебались. Другие, наоборот, углубились в бумаги, быстро просматривая цифры, будто пытались ещё раз убедиться в своей правоте.

Рубанов тоже видел это. Он едва заметно подался вперёд, словно хотел что-то сказать, но передумал. Любое его слово сейчас могло сыграть против него.

— О каких таких совещаниях идёт речь? Все совещания либо бесплатные, либо регламентированы! — поспешно возразил заместитель по финансам.

Он нервно откашлялся, пролистал бумаги, цепляясь за цифры, как за спасательный круг:

— Речь не о совещаниях, а о грамотном распределении бюджета. Деньги должны работать там, где они принесут максимальную пользу.

Управдом усмехнулся, окинул зал долгим взглядом и, выдержав паузу, спокойно произнёс:

— Вот, например, такие совещания.

Семеныч достал из папки сложенный лист. Я сразу узнал его – тот самый документ, который он забрал в ЖКХ.

В зале послышались удивлённые возгласы.

— Вот моя консультация в школе по основам безопасности жизнедеятельности… Стоимость — 500 000 рублей. Я же давал ее абсолютно бесплатно! — сказал управдом.

— Какой кошмар… — пробормотал кто-то в зале.

— Можно посмотреть?

Управдом молча передал листок, пустив его по рядам. Он говорил спокойно, без эмоций, но прекрасно знал, что каждое слово било точно в цель.

Я видел, как баланс в зале начал смещаться. Рубанов тоже это понял.

— Вы говорите о системных решениях, — продолжил управдом всё тем же ровным голосом. — Но на деле просто перекраиваете бюджет в свою пользу. И все это понимают.

В зале началось оживлённое обсуждение. Голоса смешались, кто-то ожесточённо спорил, кто-то напряжённо молчал.

И вдруг Рубанов выхватил листок. Я увидел, как он мельком окинул его взглядом… и резко поднёс ко рту. Гадина-то какая, он явно собирался его съесть. Нет бумажки, нет доказательств, а электронная эра ещё не пришла.

Я шагнул вперёд и перехватил его руку. Рубанов рванул руку, пытаясь вырваться, но я сжал его запястье крепче.

— Что это ты делаешь? — процедил я, глядя ему прямо в глаза.

Он не ответил. Вместо этого резко дёрнул голову вперёд и умудрился урвать уголок документа зубами. Бумага исчезла у него во рту. Он жевал быстро, судорожно, как будто от этого зависела его жизнь.

В зале повисло ошарашенное молчание. Кто-то тихо ахнул, кто-то нервно хихикнул. Я рванул документ из его руки. Рубанов ещё пытался сопротивляться, но я выдернул листок и прижал к себе.

На бумаге уже не хватало куска, но основное было на месте. Я пробежался глазами по строкам — и вдруг понял. Это была ксерокопия.

Управдом, всё это время наблюдавший за сценой с невозмутимым выражением, усмехнулся:

— Ничего страшного, Максим Валерьевич. Оригинал-то у меня.

Рубанов замер. Я услышал, как он нервно сглотнул, а потом шумно выдохнул. Он всё ещё сжимал в пальцах обрывок, но теперь уже в этом не было никакого смысла.

В зале раздался глухой гул голосов. Кто-то со злорадством хмыкнул, кто-то сдержанно кашлянул. Чиновники переглядывались, явно понимая, что ситуация вышла из-под контроля.

Я посмотрел на управдома. Тот спокойно отряхнул рукава и, словно ничего не произошло, уселся поудобнее.

— Так что, господа, голосуем? Или кто-то ещё хочет что-то «пересмотреть»?

В этот момент даже самые уверенные сторонники урезания бюджета культуры предпочли промолчать.

Ведущий заседания понял, что ситуация выходит из-под контроля, и быстро вмешался:

— Предлагаю голосовать.

Голосование прошло не так, как ожидал Рубанов.

— Кто «за»? — ведущий поднял руку.

В зале повисла секунда тишины. Никто не торопился. Казалось, воздух сгустился, и все косились куда-то по сторонам, будто в попытке считывать друг друга.

Первый поднял руку депутат из экономического комитета — тот, который ещё утром настаивал на сокращении. Следом за ним — ещё двое, явно не желавшие идти против линии.

— Кто «против»?

Лицо Рубанова, ещё несколько минут назад расслабленное, теперь выглядело напряжённым. Он медленно провёл рукой по подбородку, словно обдумывал, что делать дальше. Губы его дрогнули, он хотел что-то сказать, но осёкся. В зале ещё слышался гул обсуждений, кто-то переговаривался, кто-то пересматривал бумаги, но он видел главное — баланс сил сместился.

Решение об урезании бюджета культуры отклонили. Я перевёл взгляд на управдома.

Семёныч улыбался. Рубанов сцепил зубы, но пока держался.

Глава 17

Утро началось не с кофе, а с очередных газетных заголовков, бьющих по репутации точнее, чем любой бюрократический отчёт. Я едва успел переступить порог кабинета, когда Таня без лишних слов кивнула на стол, усыпанный газетами и распечатками с местных новостных сайтов. Она сидела, скрестив руки на груди, и в её взгляде читалась сосредоточенность, но не тревога. Она уже знала, что там написано, и ждала моей реакции.

Я взял одну из газет, развернул, и первое, что бросилось в глаза — кричащий заголовок, набранный жирным шрифтом:

«Как в районе панки заменили искусство»

Для наглядности — фотография: пьяный в дрызг панк, которому было не суждено спеть «Князя». Подпись под фото была соответствующей:

«Такой ли должна быть культура в нашем районе?»

Я перевернул страницу, ожидая увидеть что-то ещё более откровенное, и, конечно же, не ошибся.

«Праздник за счёт бюджета: сколько стоила показуха?»

Текст с напускной заботой о налогоплательщиках подробно расписывал «излишние» траты на концерт, обвиняя меня в использовании средств, которые можно было направить на «более важные нужды». Разумеется, не упоминалось, что люди получили именно то, что хотели. Всё подавалось так, будто я организовал не культурное событие, а бессмысленный пир во время чумы.

Я отложил газету и посмотрел на Таню. Она разложила передо мной несколько листов с распечатанными скриншотами из ЖЖ. Всё в одном ключе: скандал, расточительство, кто ответит за нецелевые расходы?

Я быстро пробежал глазами по распечаткам. Всё было стандартно: несколько ключевых аккаунтов разгоняли нужный посыл, под их сообщениями появлялись внезапно обеспокоенные пользователи, поддерживающие эту волну. Сейчас интернет и блогосфера ещё молоды, и комментаторы клевали на эту нехитрую наживку, как голодная рыба. Я уже видел такие кампании раньше. Сначала формируется искусственное возмущение, потом оно подогревается новыми статьями, а затем включаются и чиновники с необходимыми мерами.

— Это значит, что скоро появятся «народные представители», которые внезапно начнут требовать привлечения меня к ответственности, — вздохнул я.

Я задумчиво постучал пальцами по столу. Значит, у нас меньше времени, чем мне казалось.

В этот момент в кабинет влетел Карл, его лицо выражало откровенное беспокойство.

— Максим Валерьевич, в курилке услышал… Фух, говорят, что кто-то уже отправил в область анонимный запрос о проверке расходов на концерт.

Я едва заметно кивнул. Значит, дело пошло дальше простого информационного шума.

В этот момент дверь кабинета распахнулась, и внутрь вошла Вероника, у неё в руках была ещё одна газета, а на ее лице застыла смесь раздражения и насмешки. Она с размаху шлёпнула издание на стол и с характерным хмыканьем произнесла:

— А вы видели это? У нас тут, оказывается, культурная революция. Правда, её собираются отменить.

Я мельком глянул на новый заголовок.

«Вместо концертов – ремонт школ. Почему культура жрёт деньги?»

Я пробежался глазами по статье и сразу понял, что этот материал был куда более хитрым. Здесь не было прямых обвинений, зато акценты расставлены грамотно: культура, мол, это хорошо, но почему на неё столько тратят, когда в городе полно более насущных проблем? К тому же апофеозом культурных мероприятий называли концерт маргиналов. Мол, из-за недостатка финансирования панков недоучили в школе, а теперь местный отдел культуры продвигает маргинальные ценности в массы.