Начальник Культуры (СИ). Страница 36

Эдуард держался иначе. Он сел прямо, сцепил пальцы в замок, на лице играла лёгкая усмешка. Было видно, что он относится ко всему скептически, но в то же время не теряет интереса.

Всё должно было начаться с минуты на минуту. По залу пробежала лёгкая волна шепотков — люди чувствовали, что вот-вот что-то произойдёт. Свет постепенно приглушили, накрывая зал мягким полумраком. Гул голосов начал затухать, словно кто-то невидимый медленно убавлял звук окружающего мира.

Занавес дрогнул, едва заметно колыхнулся, будто вздохнул перед тем, как раскрыться.

Сначала послышался приглушённый шум аппаратуры, затем раздался первый аккорд гитары, пробежавший по воздуху вибрацией напряжённого ожидания.

На сцене вспыхнули софиты, высвечивая силуэт в мягком золотистом свете. Таня уверенной походкой вышла вперёд, плавно ступая по старым досками сцены. В руках она держала микрофон, чуть склонив голову, будто давая зрителям возможность ощутить момент.

Гул в зале замер на полуслове, голоса схлынули, оставив лишь приглушённый шёпот. Таня оглядела зал, задержав взгляд на первых рядах, где сидела комиссия, затем на последних, куда со сцены едва доходил свет. Выдержав короткую паузу, она поднесла микрофон ко рту, голос её зазвучал уверенно, ровно, без малейшей дрожи.

— Дорогие друзья! Добро пожаловать на наш концерт!

Зал ожил мгновенно. Кто-то начал хлопать, кто-то одобрительно загудел, а кто-то уже переглядывался с соседями, обсуждая, что будет дальше. Таня помедлила, позволяя этой волне пройти по залу, затем продолжила:

— Сегодня вас ждут яркие номера, любимые песни и, конечно, незабываемые эмоции!

Толпа встрепенулась ещё больше.

Кто-то громко крикнул «Блестящие!», из задних рядов прокатился раскатистый «КИШ!», кто-то едва слышно пробормотал: «Главное — чтоб живой звук».

Таня улыбнулась, поднимая ладонь, давая понять, что вот-вот объявит первый номер.

— И первым на этой сцене для вас выступит Владимир Кузьмин с композицией «Симона»!

В тот же миг раздались первые аккорды. На сцену уверенно вышел «Кузьмин». Чёрная кожаная куртка, свободная рубашка с открытым воротом, гитара перекинута через плечо — он двигался легко, свободно, словно родился на сцене.

Первые аккорды дрогнули в воздухе, гитара запела.

— Симона… О-о-о…

Голос заполнил собой весь зал, легко и мягко ложась на музыку. В первых рядах кто-то качнул головой в такт, кто-то тихо подхватил слова, а кто-то просто закрыл глаза, погружаясь в ностальгию.

— Я с ума схожу… Но всё же жду…

В дальних рядах уже разошлись — несколько человек громко за тянули припев, будто не могли удержаться.

Я мельком посмотрел на комиссию. Ольга Васильевна не сводила глаз со сцены, но лицо её оставалось абсолютно невозмутимым.

Когда прозвучали финальные аккорды, Карл шагнул вперёд, перехватил гитару поудобнее, и выдал яркое, звонкое соло, от которого зал буквально взорвался овациями.

Кто-то свистнул, кто-то кричал восторженное «Браво!». Наш «Кузьмин» довольно улыбнулся, поклонился, затем развернулся и ушёл за кулисы.

Зал аплодировал стоя, когда Таня снова вышла на сцену.

— А теперь встречайте — легендарный хит «А я всё летала»!

На сцену вышли Вероника и Лариса. Блестящие топы, короткие юбки, высокие хвосты с аккуратными локонами.

— А я всё летала-а-а!

Голос разнёсся по залу, и публика подхватила припев. Кто-то поднимал руки вверх, кто-то приплясывал на месте, а женщины в зале переглядывались, напевая вполголоса.

В первом ряду Лев Сергеевич даже негромко рассмеялся.

— Неожиданно, но бодро, — заметил он, одобрительно кивая.

Когда песня закончилась, зал буквально взорвался овациями. Я наблюдал за всем из-за кулис.

Теперь на сцену должна была выйти наша так называемая панк-группа. Я поправил косуху, огладил футболку, ещё раз оценил свой внешний вид в зеркале.

Чёрная куртка, рваная футболка, узкие джинсы. Бдительный тоже готов. Ну что может пойти не так?

— Ну что, понеслась? — услышал я голос Бдительного за спиной.

Он подошёл ближе, похлопал меня по плечу.

— Красавец, Максим Валерьевич, всё будет чётко.

— Проследи, чтобы остальные панки не нажрались. — строго сказал я. — Где чекушка самогона?

Бдительный нахмурился.

— Без понятия.

— Иди узнай.

Он поспешил в коридор и буквально через несколько секунд замер на месте. Я вышел следом и увидел картину:

Рубанов стоял в коридоре, скрестив руки на груди, и о чём-то негромко говорил с покачивающимся панком. Тому же явно было не до разговора — он пытался удержать равновесие, но бутылку из рук не выпускал.

Заметив меня, он резко шагнул в сторону, промямлил что-то невнятное и поспешно исчез за углом.

Я схватил бутылку, забрав её у него на ходу. Рубанов ухмыльнулся.

— Ну и что здесь происходит? — спросил он, его взгляд плавно скользнул по мне, задерживаясь на косухе, рваной футболке, цепях. — Ну-ну… Максим Валерьевич, вы сегодня прямо блещете. Решили впечатлить комиссию?

Я медленно поправил манжеты, не сводя с него взгляда. Рубанов сделал шаг ближе, голос его звучал с ленивым нажимом:

— Так вам, наверное, стоит прописать себе гонорар, — усмехнулся он, не спуская с меня глаз. — Финансовый разрыв-то приличный. С таким можно и настоящего Горшка приглашать.

Я спокойно выдержал его взгляд, ни единым движением не выдавая, что внутри уже всё сложилось в чёткую картину.

Он мне споил панков. Намеренно.

— Вы бы не влезали, — сухо сказал я.

Рубанов замер на долю секунды, затем лёгкая ухмылка вернулась, но теперь в ней чувствовалось раздражение.

— Ну-ну… — медленно бросил он, развернулся и ушёл, оставляя после себя ощущение ледяного сквозняка. А из зала донёсся звонкий голос ведущей, перекрывая приглушённый гул толпы.

— Встречайте — группа «Король и Шут»!

Ответом стал мощный рёв публики, прокатившийся по залу раскатистой волной. Кто-то захлопал в ладоши, кто-то свистнул, а с последних рядов донеслись восторженные выкрики. Люди оживились, вытягивали шеи, пытаясь разглядеть выход музыкантов. Для них было неважно, что все это – лишь пародия, они хотели веселья.

За кулисами панки двинулись к сцене, но я сразу заметил неладное. Вокалист, тот самый, что исполнял роль Князя, заметно пошатывался, его шаги были неуверенными, движения замедленными. Глаза стеклянные, зрачки расфокусированы, он едва держался на ногах.

Толпа пока не осознала проблемы, но я уже понимал, что сейчас это самое «что-то» пойдёт не так. Ощущая вибрацию басов, уже заполняющую зал, я твёрдым шагом вышел на сцену.

Прожекторы вспыхнули ослепительным светом, ударив прямо в лицо, заставляя на мгновение прищуриться. Гитары взяли первые аккорды, но зал вдруг стих, будто ощущая что-то необычное.

Я перевёл взгляд на первый ряд, где расположилась комиссия. Ольга Васильевна улыбнулась мне уголками губ.

Толпа оживилась, кто-то закачался в такт, кто-то начал выкрикивать слова поддержки.

— Играем «Прыгну со скалы»! — объявил в микрофон Бдительный в образе Горшка и покосился на нашего «Князя».

Тот пошатнулся, его движения стали хаотичными, он распахнул рот, сделал вдох… и замер.

Пауза затянулась. Гитары продолжали звучать, но голоса не было.

Толпа начала переглядываться, люди наклонялись друг к другу, шептались. В первых рядах кто-то приподнялся со стула, пытаясь разглядеть, что происходит на сцене.

Глаза у «Князя» были мутные, словно в странных линзах с огромными зрачками, губы двигались беззвучно, он едва стоял на ногах.

— Чего молчит?! — раздалось с дальних рядов. — Он что, забыл слова?!

— Да ну, ребята, он же просто в хлам!

Глава 15

Вся задумка рушилась, как карточный домик. Панки на сцене метались, переглядывались, но не могли взять контроль над ситуацией. Бдительный нервно поддёргивал гитару, но пальцы дрожали, кто-то пытался подстроиться под сбивающийся ритм, но лишь делал хуже. Самый худой и юный пацан, видимо, осознав, что уже ничего не исправить, опустил плечи и шагнул назад, словно сдаваясь. Толпа перед сценой начинала закипать, в первых рядах мелькали раздражённые лица, кто-то махнул рукой, кто-то крикнул: