Возрождение (СИ). Страница 49

— Урр, ты мой сын. Как отец я хочу, чтобы мы были рядом. Если ты останешься здесь — кто знает когда мы увидимся? Подумай, прими правильное решение. Возьмем Нуахили с собой в Максель.

— Отец, — Урр выпрямил плечи, становясь еще выше, — ты всегда говорил, что правда важнее. Я чувствую себя частью Нуахили, ты же можешь прилететь на небесном коне в любое время. Я продолжу твое дело здесь, Нуахили станут Русами, и если снова придет зима, вы все знаете, что здесь вас будут ждать.

Не помню такого монолога в исполнении сына: больше одной или двух фраз он редко говорил. Встретившись с ним взглядом, понял — в нем живет дух его непокорной матери, его не переубедить.

— Хорошо, сын. Пусть так и будет. Иди и успокой свою жену, родит еще раньше времени от волнения.

Приложившись лбом к моей руке и бросив на меня взгляд полный любви и сожаления, Урр оставил меня.

— Дети взрослеют и выбирают свой путь, — я не услышал как подошла Ната, — у тебя есть Мал, Иван, Кинг.

— И они предадут, — стряхнул с плеча ее руку, — все предают рано или поздно.

— Только не Иван, — горячо зашептала Ната, — мне вчера приснился сон, как мы втроем нашли рубиннаду и попали в твое время, в начало двадцать первого века.

— Это был сон, — я улыбнулся попытке жены отвлечь меня от грустных мыслей.

— Да, сон, — согласилась Ната, — но я не могла уснуть и вышла наружу. Знаешь, что я увидела?

Не дождавшись ответа, жена продолжила:

— Среди мерцающих звезд был отчетливый темный прямоугольный кусок неба.

— Возможно, не по всему небосклону звезды, а форма прямоугольника может сформирована подсознательно. Мы часто видим то, что хотим, а не то что есть на самом деле, — парировал слова Наты.

— Я тебе покажу ночью, — пообещала Ната холодным голосом, прежде чем уйти в хижину.

Остаток дня провел на пристани, общаясь с Тиландером: матросы под его руководством скоблили днище парусника. Встретил там и Лайтфута с Мургом — используя лошадей они привезли пушки, ранее свезенные на берег.

— Макс Са, скорей бы обратно, здесь невозможно работать с кузней, — пожаловался второй американец, едва поздоровавшись.

— Уже скоро, как дожди начнутся, так и поплывем, — рассеянно ответил Лайтфуту, не переставая думать о сыне, решившем остаться в Форт-Росс.

После ужина решил поиграть с младшими сыновьями: я изображал лошадку, Иван —всадника, а Кинг разбойника в засаде.

— Макс, можно тебя, — отвлекла меня Ната. Осторожно ссадив с себя сына, вышел за ней.

— Смотри, — палец жены был устремлен в звездное небо.

— Не вижу прямоугольников, — проворчал, вспомнив ее патологическое желание отыскать рубиннаду.

— Налево от треугольного скопления звезд, — проследив за ее пальцем, действительно увидел черный непроницаемый квадрат неба, скорее прямоугольник.

— Ну и что? Обычная область без звезд, почему ты решила, что это рубиннада?

— Чувствую, всем сердцем чувствую, — жена прижалась ко мне сзади, — сам подумай Макс, какое будущее ждет нашего сына здесь? Есть мясо, жаренное на костре, спать на земле и жениться на дикарке? Если для Мала и Урра это нормально, их матери были рождены здесь, то Иван и Кинг рафинированные. Они просто не смогут адаптироваться и будут чужими для всех после твоей смерти.

— Рано меня хоронишь, — отшутился на ее слова, — они не рафинированные. С самого детства растут здесь, и как видишь, не отстают в физическом развитии от сверстников.

— Макс, прошу тебя, давай хоть слетаем и выясним что это, прошу любимый, — Ната обвила шею руками, осыпая меня поцелуями.

— Хорошо, — согласился на ее просьбу не в силах устоять перед таким натиском. Обрадованно вскрикнув, жена потащила меня в хижину, крикнув Труди, чтобы забрала Ивана к себе. Такой ночи любви у меня давно не было: спустя час мы успокоились, стараясь отдышаться.

— Весь Форт-Росс наверное в курсе сегодняшней ночи, — до безумия хотелось курить. Такое со мной бывало редко, но сейчас отдал бы звездолет за пачку сигарет.

— Ну и пусть, — отмахнулась Ната, — они все равно дикари, для них это все естественно.

Ее проблема оставалась — Ната не видела Русов ровней себе. Периодически в ней прорывалось презрение к «дикарям», как она любила называть Русов. А для меня они все были родные, несмотря на цвет кожи или их статус.

— Я скажу герману, чтобы готовил «Русь»? — отвлекла Ната от раздумий.

— Угу, — отвернулся на бок. То, что дал согласие на исследование темного квадрата еще не означало, что я в восторге от предстоящей идеи.

Идею Наты отправиться по реке к звездолету, американец встретил неодобрительно.

— И так много работы, скоро в плавание. Зачем по реке, по суше тоже ведь можно.

— Герман, не будь злюкой, это всего пара дней, — голос Наты растопил сердце Тиландера. Махнув рукой на копошившихся у парусника матросов, американец отправился готовить пароход к плаванию.

— Я возьму с собой Ивана?

— Зачем, Труди за ним посмотрит.

— В прошлый раз, только не обижайся Макс, Труди не очень-то за ним смотрела. Только ей ничего не говори, она расстроится, — поспешила добавить Ната, видя как я нахмурился.

— Подожди, а ты разве не поплывешь с нами?

— Дел много, ты и так Германа забираешь. Кто будет всем руководить, если мы оба уплывем? Урру плевать на все кроме своих Нуахили. Мал только Белояру и видит, превратился в домоседа, только домино ему не хватает. Один Бер не справится со всем. Лутовы все заняты на уборке урожая и забое лишней скотины. Как прилетишь сюда — вместе поднимемся в небо, осмотрим твой чертов квадрат.

— Рубиннаду, — тихо поправила Ната.

— Рубиннаду, — повторил механически, будь она неладна. Стала навязчивой идеей для Наты, наверняка там ничего нет, но, если ей отказать — полгода будет дуться. А так слетаем наверх, убедится, что это просто участок неба и успокоится.

— Ты же посетишь Ульриха по дороге, я так понимаю, что заднеприводной понадобится для полета?

— Да, — Ната остановилась, — а что?

— Передай Ульриху, чтобы со своими Ранаати спускался сюда, примерное время отплытия через две недели.

— Хорошо, — Ната ушла, чтобы подготовить Ивана к плаванию и собрать свои вещи. Недовольный Тиландер, хмурясь гонял матросов «Руси», наверное, в душе проклиная хотелки моей жены. Что-ж, не мне одному терпеть ее выходки, уделю немного внимания Труди в ее отсутствие, бедняжка совсем скисла на фоне самоуверенной Наты.

Бер дал пятерых воинов для личной охраны Наты: перед тем как взойти на пароход, жена крепко меня обняла:

— Я безумно люблю тебя, Макс! — Ее губы обжигали мое лицо, — Помни всегда, я безумно люблю тебя, Макс! Поцелуй папу, Иван, — четырехлетний сынишка неумело ткнулся в бороду, повторяя вслед за матерью ее поцелуи. Мне даже стало не по себе, словно Ната прощалась со мной на годы.

— Хватит телячьих нежностей, пара дней расставания не повод распускать нюни, — Ната улыбнулась, вытерла уголки глаз.

— Не знаю, что со мной, нахлынуло вдруг.

— Все нормально, не забудь передать Ульриху, чтобы шел со своими людьми в Форт-Росс, я не собираюсь посылать корабли за его табором.

Когда «Русь» выбросив клубы дыма отчалила, на мгновение мелькнула мысль о странном поведении Наты — уж не задумала ли она чего.

— Бред, Ната никогда меня не предаст, — произнес вслух, устыдившись своих подозрений. Балт, получив все полномочия от Тиландера, суровыми криками подгонял нерадивых матросов, критически осматривая очищенные участки днища парусника. Впрочем, последних не надо было подгонять, скорое возвращение домой стимулировало лучше всяких криков.

Тропический климат подходил не всем — мы потеряли троих детей, заболевших лихорадкой. Когда атмосфера планеты очистилась от пыли и сажи, стало понятно, что высокая влажность и температура не лучшие условия для жизни. Я сам по ночам обливался потом — Лутовы так вообще тяжко переносили этот климат. Когда мы приплыли, общее падение температуры на планете было на руку: дни были теплые, ночи прохладные. Но сейчас даже днем было душно, кроме того, в огромных количествах появилась мошкара, комары и прочий гнус, доводивший людей до отчаяния. С этим нашествием боролись, постоянно подкидывая в костер свежие листья деревьев: на какое — то время мошкара отступала, но возвращалась вновь.