Возрождение (СИ). Страница 33

— Ром!

— Ром? — переспросил не переставая удивляться. У озера в одном месте рос сахарный тростник, Ульрих путем проб и ошибок научился выделять дистиллят из тростника, гордо названный им ромом. Хлебнув, отметил обжигающий вкус, а спустя секунду пришло сладкое послевкусие. Ром или пародия на ром, точно содержал алкоголь и сахар. Я мало разбирался в этом напитке, но, если Ульрих считает его ромом, пусть будет ром.

Готовясь к нашему приезду, немец распорядился построить несколько хижин. Хижины Ранаати строили интересные — основа из прутьев, воткнутых в землю и связанных на верхушке. Между прутьями вплетали камыши и снаружи устанавливали еще вертикальный слой камыша. Получалась очень теплая и полностью закрытая от чужих глаз хижина. На потолке оставлялась дыра для дыма и маленькое окошко, обращенное на восток.

Нате хижина очень понравилась, с помощью Бера она устелила пол привезенными на пароходе шкурами, превратив его в уютное гнездышко.

Праздничный стол, организованный Ранаати помимо мяса животных и рыбы включал несколько видов клубней, мясо птицы и даже сваренные вкрутую яйца. Яйца я не ел давно, посыпая солью мелкие яйца, слопал десяток, прежде чем остановился. Но искренний восторг вызвал кофе: Ульрих вырастил кофе, обжарил их вручную и перемолол. Вкус, давно забытого напитка, был бесподобен.

Ром мы пили уже после пиршества втроем, пригласив в компанию Тиландера. Ната любезно согласилась посидеть с нами, чтобы не было проблем с общением, Ульрих еще плохо знал русский. Американец, не раз пробовавший ром, заявил, что «это вкуснейший ром, что ему приходилось пить». Для меня напиток был слишком сладкий, хотя ударил по шарам конкретно.

— Предлагаю тост, — пьяно икнув Ульрих встал, концентрируясь взглядом на мне.

— Я предлагаю выпить за Великого Кормчего Макс Са и назвать наше безымянного озеро в его честь Озером Макс Са.

Хорошо подавший Тиландер вскочил, расплескивая свой напиток:

— Поддерживаю! — Он потянулся к Ульриху и крепко поцеловал его в щеку со словами «не все немцы гады».

— Это долгая история, — махнул рукой инженеру, удивившемуся странному поступку американца. Ната благоразумно смолчала, не переводя фразы Тиландера. Выпив, американец вспоминал Вторую Мировую и видел в немцах только врагов. Кликнув Бера, попросил его провести и уложить Тиландера. Для них с Санчо Ульрих поставил отдельную хижину чуть поменьше моей.

— Макс, пойдем, я ужасно устала, — Ната встала. Наш хозяин, уронив голову на руки, старался не уснуть, периодически икая. Попрощавшись со слабо соображаемым Ульрихом, мы ушли в свою хижину. Бер выставил охрану предупредив что и сам будет начеку.

— Ложись спать, завтра трудный день, — велел сыну. Мы находились среди друзей, да и кто рискнул бы атаковать две сотни вооруженных огнестрельным оружием людей.

Ната уснула мгновенно, на корню пресекая мое игривое настроение — сон не шел, как я не ворочался. Предстоящее сражение с командой звездолета не давало уснуть. В моей жизни случалось немало битв, но ни одна из них не шла в сравнение с предстоящей. Впервые противник был технологически на голову выше нас. Еще во время перехода из Форт-Росс к Ранаати, Ната окончательно испортила мне настроение. На мой вопрос насколько отличаются дезинтеграторы экипажа «Романо», девушка рассмеялась:

— Макс, ты не о дезинтеграторах думай. Если их корабельные плазмотроны в рабочем состоянии, они одним залпом смогут выжечь все вокруг на расстояние километра.

Далее последовала целая лекция про эти проклятые плазмотроны, изначально установленные на корабли для сбития астероидов или неприятельских звездолетов. В космосе радиус их действия практически неограничен, но атмосфера планеты ограничивает радиус несколькими сотнями метров.

— Максимум километр, — задумчиво проговорила Ната, поясняя что мощность зависит от диирридиевой трубки. Что это такое я не стал уточнять, полученной информации хватало.

Вчера ночью, во время кратковременного ночного отдыха, мне приснился Наполеон, который с криками «проклятые русские» стрелял в меня из плазмотрона. Я понятия не имел как выглядит этот самый плазмотрон, но в руках французского императора это было похоже на автомат калашникова, стрелявший плазмой. Меня выстрелы не задевали, но в ярком пламени горело все: мои дети, корабли, Максель и Берлин. А Наполеон, безумно хохоча продолжать поливать все вокруг плазмой. Проснулся в холодном поту и не смог заснуть до утра.

Снаружи понемногу затихали звуки Русов и Ранаати, для них было отведено отдельное место для пиршества. Подозреваю, что в рюкзаках моих воинов нелегально прибыл и самогон, уж слишком много веселья было для простой трапезы. Или Ульрих не полностью контролировал свой сладкий алкогольный напиток, гордо именуемый ромом.

Обычно я всегда имел хотя основной костяк плана. Не видя местности, где находится звездолет, не оценив его настоящие размеры, не узнав оставшееся в живых количество экипажа, трудно было планировать. Инженер в этом отношении оказался малоинформативным.

«На берегу озера, там еще сзади джунгли», — это была вся полезная информация. Он отлично разбирался в технологической начинке звездолета, но не мог вспомнить сколько оружия было на борту. Даже половину экипажа не знал по имени, мотивируя, что получил назначение перед самым вылетом с Лунной базы.

Я все же смог уснуть под утро, разбудила меня Натасо словами, что все давно ждут меня.

— Подождут, не кончится у них терпелка, — с утра было отвратительное настроение. За тот небольшой период сна видел кошмары, поднялся как полутруп, до того чувствовал себя разбитым. Освежившись, обрел ясность мыслей — сегодня нам выступать на озеро Вольта, раскинувшееся римской буквой V.

Запах кофе прогнал остатки сна, широко улыбаясь Ульрих, словно это не он отрубился вчера, держал в руке железный кубок от которого поднимался пар.

— Ты мой спаситель, — отхлебнул предложенный напиток и поцокал языком:

— Боже, какое удовольствие!

Наскоро перекусив, собрали военный совет. Если Ульрих правильно показал место падения звездолета на карте, до точки рандеву было примерно восемьдесят километров по прямой. По реке выйдет все сто, Вольта петляла и меняла направление. По берегу тоже самое расстояние, следовательно в пути проведем три дня. От идеи использовать «Зерг» я отказался — со вчерашнего дня над озером стоял штиль. Снова тащить его на буксире означало рисковать нашей паровой машиной.

К сожалению, масштаб в Атласе был слишком маленький, чтобы очертить путь по карте. В месте, где начиналось озеро Вольта, по его восточному берегу был заметный залив. С этого места до неприятеля оставалось примерно двадцать километров.

— Смотри, Бер, — сын склонился над Атласом, осматривая точку, что я указывал.

— Ты пойдешь по восточному берегу реки ведя за собой войско. В этом месте, — еще раз указал на заливчик, — к твоему приходу буду находиться я с десятком воинов. Ты не пройдешь мимо этого залива, идя по берегу реки ты непременно упрешься в него. Здесь у нас будет базовый лагерь, отсюда будем вести разведку. По реке мы прибудем на место на день раньше тебя, к твоему приходу, воины даже организуют временный лагерь.

— А зачем нам временный лагерь? — Не выдержал Урр, впервые присутствовавший на военном совете.

— Потому что наш враг очень опасный и у него оружие сильнее нашего. Его нельзя атаковать, надеясь на личное мужество. Придется набраться терпения и искать лучший способ.

Урр промолчал, виновато взглянув мне в глаза. Но я улыбнулся ему, парень молод и горяч, вот и рвется в бой. Заметив на лице инженера сомнения после перевода моих слов Натой, спросил у немца:

— Ульрих, ты что-то хотел спросить?

— Нет, я не разбираюсь в таких делах, но хотел просто уточнить, — инженер сглотнул и продолжил:

— Датчики на «Романо» зафиксируют тепло наших тел.

— На каком расстоянии?

— Я не знаю, — растерялся инженер.

— Наши датчики видели инфракрасное излучение до пяти километров, — вставила Ната, — но часто трудно понять человек это или животное, особенно на дальних расстояниях.